Россия в Первой и Второй мировых войнах

Если на Западе многие авторы, начиная от У. Черчилля, рассматривали Первую и Вторую мировые войны как проявления единого мирового конфликта и в той или иной мере затрагивали различные моменты их преемственности, то в советской историографии эти войны чаще всего представлялись как антиподы. Избегая, как правило, конкретного и систематического сопоставления, советская историческая литература утверждала, что Первая мировая война вскрыла всю «гнилость царского режима» и способствовала Октябрьской революции, а Великая Отечественная (фактически затмившая собой Вторую мировую войну) – продемонстрировала «силу», «жизнеспособность» нового строя и распространила его на другие страны, создав мировую систему социализма (см., напр., [1; 2]). Этот идеологизированный в зна- чительной мере постулат обусловил всемерное противопоставление двух мировых войн, в частности, принижение и очернение усилий России, ее правительства в первом из этих конфликтов и всяческое возвышение, героизацию Великой Отечественной войны. В современной историографии эта антитеза постепенно смягчается. Стало признаваться, что с 1915 г., когда боевые действия развернулись на исконно русской территории, война стала терять «наступательно-экспансионистский характер», что в военном отношении Россия не потерпела поражения в Первой мировой войне и т.д. [3; 4; 5; 6]. Однако вплоть до последнего времени сопоставление Первой и Второй мировых войн еще не стало предметом непредвзятого, детального анализа, наличие общих черт в этих войнах, особенно в участии в них нашей страны, практически игнорируется.

Между тем соответствующие исследования позволят в новом свете увидеть целый ряд глобальных и конкретных проблем, адекватно оценить различные аспекты этих войн (успешность боевых действий, эффективность деятельности правительств, военную, экономическую, социальную, культурную политику, общественную инициативу, положение народа, массовое сознание и т.д.), выделить их особенности. Цель этой статьи заключается в том, чтобы поставить проблему конкретно-исторического сопоставления двух мировых конфликтов и наметить некоторые общие и особенные моменты, характеризовавшие участие нашей страны в Первой и Второй мировых (главным образом, Великой Отечественной) войнах.

Вопреки распространенным стереотипам, эти войны объединяло многое. Обращает на себя внимание преемственность некоторых их объективных предпосылок, ведущая роль Германии в развязывании обеих мировых войн, а также примерное сходство состава противоборствующих блоков. (Из ведущих держав «поменяла» коалицию лишь Италия, а Япония, тоже сменившая союзников, на деле держалась особняком как в Первую, так и во Вторую мировые войны.) Несмотря на предпринимавшиеся накануне усилия, и дореволюционная Россия, и Советский Союз запоздали в подготовке к войнам, во мно-

гом (хотя и по-разному) оказались не готовы к ним и в то же время явно переоценивали свои силы. И царская, и в еще большей мере Красная Армии накануне войны пренебрегали вопросами обороны, а качество командных кадров в целом находилось в обратно пропорциональной – от младших к высшим должностям – зависимости. Сходство проявилось даже в том, что уже после начала мировых конфликтов власти вынуждены были сменить руководителей военного ведомства как явно не справлявшихся со своими обязанностями (В.А. Сухомлинова и К.В. Ворошилова).

Продолжительность Первой мировой и Великой Отечественной войн для нашей страны оказалась почти одинаковой – 1311 и 1418 дней. Вместе с тем реально в Первой мировой войне Россия сражалась 1228 дней (корректива в 83 дня обусловлена двумя факторами: заключением большевиками перемирия 2(15) декабря 1917 г. и германо-австрийским наступлением 18 – 24 февраля 1918 г.), во Второй мировой, даже если, подобно большинству отечественных историков, не считать 104-дневную войну с Финляндией, фактическую двухнедельную войну с Польшей 17 – 30 сентября 1939 г., в ходе которой погибло 1475 советских солдат, а также ввод войск в Прибалтику и Бессарабию за проявления начавшегося мирового конфликта – 1443 дня.

Соотношения экономических потенциалов царской России и СССР и противостоящей им Германии тоже вполне сопоставимы. Накануне Великой Отечественной войны промышленная база Германии и завоеванных ею стран в 1,5 – 2 раза превосходила советскую (в т.ч. по станочному парку – в 2,4 раза, по выплавке стали, вместе с оккупированными государствами – в 4 раза). В связи с потерей в 1941 – 1942 гг. экономически развитых районов СССР это превосходство (по объему промышленного производства) выросло до 3 – 4 раз. В 1913 г. доля Германии в мировом промышленном производстве также примерно втрое превосходила российскую, составляя 15,7 против 5,3% [7; 8; 9].

Известное сходство наблюдалось в потерях в Первую мировую и Великую Отечественную огромных территорий, где проживало свыше 36 и соответственно 42% населения. (Но на землях, оккупирован- ных в 1914 – 1915 гг., производилось около 1/5 промышленной продукции страны, а на территориях, временно утраченных в 1941 – 1942 гг., – 1/3.)

Несмотря на общепризнанную слабость и нераспорядительность царских властей, относительную техническую отсталость и зависимость от импорта машин и оборудования, а также не столь масштабную и менее организованную эвакуацию (к февралю 1916 г. было эвакуировано 427 предприятий, а только за вторую половину 1941 г. – 2593, из них 1523 крупных), по темпам и глубине перевода экономики на военные рельсы дореволюционная Россия немногим отставала от социалистического СССР с его плановой и сверхцентрализованной, мобилизационной экономикой, мощной индустриальной базой и тоталитарным политическим режимом, а по ряду параметров и вовсе была сопоставима с ней! Если в Советском Союзе мобилизация народного хозяйства завершилась в основном летом 1942 г., заняв примерно год, то в царской России – осенью 1915 г., лишь на месяц-другой позже! (Полностью же мобилизация советской экономики завершилась к концу 1942 г., т.е. через полтора года.) Более того, доля военной продукции в промышленном производстве составила к концу 1916 г. 2/3, в то время как в СССР в конце 1942 г. – 64% (в последующем – еще менее). Причем в царской России на военные нужды трудились 76% (по некоторым данным, 86%) рабочих, что было существенно выше, чем во всех остальных ведущих державах [10; 11; 12; 7; 4]. Все это не только напоминает об экономической значимости оккупированных в 1941 – 1942 гг. территорий, но и побуждает пересмотреть стереотипы, касающиеся эффективности соответствующей деятельности царского и советского правительств, а также привлекает внимание к роли общественной инициативы, предпринимательства в перестройке царской экономики.

При этом важно отметить, что катастрофического падения производства (и уровня жизни населения), как в 1941 – 1942 гг., в Первую мировую войну не было. До 1917 г. наблюдался рост не только военной продукции, но и общего объема промышленного производства. В 1916 г., по сравнению с 1913 г., он вырос на 9,4%, а по другим данным – на 21%, в то время как в СССР в 1945 г. он был на 9% ниже, чем в 1940 г. [11; 10; 13]. И хотя к 1917 г. наблюдались признаки перенапряжения экономики, кризис народного хозяйства, равно как и остальных сфер общественной жизни, был связан лишь с Февральской и Октябрьской революциями.

Экономическое и правовое положение народа в 1914 – 1916 гг. в целом было несравненно лучше, чем в период Великой Отечественной. В империалистическую войну не вводилось драконовских мер по трудовой мобилизации, милитаризации труда, крайнему ужесточению законодательства, характерных для «государства рабочих и крестьян» в 1941 – 1945 гг. В царской России, несмотря на наблюдавшиеся с 1915 г. определенные перебои с продовольственным снабжением городов, в отличие от Великой Отечественной, не было не только массового голода, но даже карточной системы! (Соответствующие попытки предпринимались после февраля 1917 г., но фактически она была введена в 1918 г.)

Разумеется, участие нашей страны в каждой из мировых войн имело свои особенности. Вот лишь некоторые из них. В отличие от царской России, СССР вступил в мировой конфликт, в основном, завершив индустриализацию и создав – путем целенаправленных, сверхнапряженных усилий – колоссальный ВПК. (Сказались не только опыт 1914 – 1918 гг., но и глобалистские устремления советской элиты, замешанные на идеях мировой революции и нового имперства.) Эта база позволила СССР уже с конца 1942 г. превзойти Германию по выпуску военной продукции (что не удалось царской России), а в итоге – произвести за войну почти вдвое больше боевой техники, чем Германия. Весь период Великой Отечественной войны Красная Армия играла решающую роль на европейском театре военных действий, оттягивая на себя до 70% сухопутных сил Германии. (Правда, не стоит забывать, что в 1915 г. русский фронт также играл решающую роль, а к 1917 г. на Россию приходилось 52% всех вооруженных сил Антанты на фронтах Европы, она притягивала 54% сил врага [11].)

В 1941 – 1945 гг. патриотические чувства оказались куда более стойкими и большинство народа действительно воспринимало войну как Отечественную (хотя сам этот термин получил хождение уже в Первую мировую.) Великая Отечественная была ознаменована множеством выдающихся литературных, музыкальных, иных произведений, которые живут и сейчас, спустя 60 лет после нее. Война оставила глубочайший след в памяти народа. (Однако и здесь уместно заметить, что в отличие от Первой мировой память о Великой Отечественной не только не вытравливалась, а напротив, всячески культивировалась властями.) В 1941 – 1944 гг. существовало массовое партизанское движение, которого не было в Первую мировую. Правда, следует учесть, что в 1914 – 1917 гг. враг сумел оккупировать лишь окраины империи и не проводил политику геноцида. Вместе с тем и столь массовой сдачи в плен, как в 1941 – 1942 гг., царская армия не знала, не было и беспрецедентного по своим масштабам коллаборационизма – когда более 1 млн советских граждан служили фашистской Германии.

Царская Россия оказалась втянутой в мировую войну первой из ведущих держав, в то время как у СССР с начала Второй мировой было почти 22 месяца для форсированной подготовки к крупномасштабным военным действиям, но при этом она, в отличие от 1914 г., была все же застигнута врасплох. Таких страшных поражений, как в начале Великой Отечественной войны, дореволюционная Россия не испытала. (Хотя в 1914 г., в отличие от 1941 г., основные силы немцы бросили на Францию, против нас сражалась и Австро-Венгрия, индустриальный и военный потенциал которой не столь уж значительно уступал российскому, а в 1915 г. главный удар пришелся уже на нашу страну.) Если в 1941 г. немцы были под Ленинградом и Москвой, в 1942 г. – под Сталинградом и на Кавказе, то к 1917 г. немцы не дошли даже до Минска и стояли под Ригой и Луцком. В 1916 г. снабжение российской армии качественно улучшилось. Брусиловский прорыв оказался самой успешной наступательной операций Антанты с начала Первой мировой войны и до 1917 г. включительно! Однако, несмотря на все эти успехи, уже в начале 1917 г. в России произошла революция.

Вопреки распространенным стереотипам, не столько ухудшение экономического положения, сколько невиданная дискре- дитация власти, слабость и неустойчивость правительства явились главным революционизирующим фактором [14]. Подтвердилось, что российский народ не прощает власти лишь одного – слабости. В Великую Отечественную войну колоссальное тоталитарное государство использовало самые жестокие меры для победы в войне, и подавляющая часть населения встретила их с пониманием (в отличие от Первой мировой войны). В целом народ смирился и даже простил власти и небывалые потери, поражения, и запредельно низкий уровень жизни, и все вопиющие ошибки и преступления. Не случайно, празднуя окончание войны, Сталин поднял первый тост за русский народ, отметив, что другой народ мог бы не простить правительству поражений в начале войны. К тому же зверства фашистов, продемонстрировавшие населению, что идет война на уничтожение, были удачно использованы мощной государственной пропагандой и помогли мобилизовать силы народа. Эти факторы, возможно, сыграли даже большую роль в войне, нежели создание огромной индустриальной и военно-промышленной базы в 1920 – 1930-е гг. Предвоенные репрессии, стратегические просчеты и потеря в 1941 – 1942 гг. экономически развитых районов не позволили СССР эффективно распорядиться с таким трудом созданным потенциалом, в какой-то мере девальвировали его. Тем не менее правящий режим смог удержать и мобилизовать страну, и Вторая мировая война, в отличие от Первой, упрочила его внутри- и внешнеполитические позиции.

Таким образом, качественное отличие Великой Отечественной войны заключалось прежде всего в стабильности, активности и жестокости власти, которая, используя все мыслимые и немыслимые методы, демонстрируя беспощадность к собственному народу, сумела сохранить контроль над социально-политической ситуацией в стране. Платой за это послужили небывалые потери. Россия потеряла убитыми больше всех и в Первой мировой войне. Однако во Второй мировой СССР потерял населения больше, чем все остальные страны, вместе взятые! В Первой мировой войне при сопоставимой численности населения общие безвозвратные потери составили от 2,7 до

4,4 млн человек, т.е. были в 7 – 8 раз меньше, чем в Великую Отечественную. Только за 6 с небольшим месяцев 1941 г. Красная Армия, даже по минимальным, документально подтвержденным данным, потеряла убитыми, умершими, пленными и без вести пропавшими 3 138 тыс. человек, в то время как царская армия почти за всю Первую мировую войну (точнее, за 37 месяцев до осени 1917 г.) – 4 638 тыс. [15; 12] 26,6 млн погибших в Великую Отечественную войну (да и 30% утраченного национального богатства) явились беспрецедентными не только в отечественной, но и в мировой истории потерями.