Русские заимствования в марийской свадебной обрядности

Проблема взаимосвязей и культурных заимствований народов Урало-Поволжья, контактов язычества и христианства является актуальной и малоисследованной. В пределах ареала традиционного расселения марийцы исторически соседствовали с этносами финно-угорского (мордва, удмурты), тюркского (татары, башкиры, чуваши), славянского (русские) происхождения, с которыми устанавливали стабильные этнокультурные связи. Во многом формирование различных брачных комплексов свадебной обрядности марийцев обусловлено межкультурными контактами. В данной статье предпринята попытка выявить русские заимствования в традиционной марийской свадьбе, которые будут рассматриваться с учетом как этнического, так и конфессионального факторов.

Подробно изучением свадебной обрядности марийцев занимался И.Н. Смирнов [9]. Однако до сих пор открытым остается вопрос о доли конвергентных и заимствованных элементов в традиционной марийской свадьбе.

Различия в свадебной обрядности разных районов расселения марийцев в конце ХIХ – начале ХХ в. в значительной степени определялись глубиной и частотой русско-марийских связей. Там, где культурные контакты марийцев с русскими были минимальными, например, у восточных марийцев, свадебная обрядность со- хранила много архаических черт. Наиболее интенсивные русско-марийские связи были в районах совместного проживания, прежде всего у горных мари в Ардинской, Тойдаковской и Юн-гинской волостях Козьмодемьянского уезда и части луговых марийцев в Петриковской, Рон-гинской, Сотнурской, Шигаковской и Шинь-шинской волостях Царевококшайского уезда. В ареале северо-западных марийцев, в Ветлуж-ском уезде Костромской губернии и северозападной части Яранского уезда, также прослеживаются процессы активного взаимодействия с русским населением.

Традиционный свадебный обряд состоит из предсвадебного цикла, свадьбы и послесвадеб-ных обрядов. Анализу подвергнуты его основные структурные составляющие: предсвадебные обряды, локализация свадьбы, религиозное оформление брака, функции свадебных чинов, устойчивые обряды.

В конце XIX – начале XX в. браки у марийцев заключались двумя способами – путем договора между родственниками и путем похищения женихом невесты. Брак путем умыкания невесты получил свое распространение у восточных и луговых мари в Малмыжском уезде Вятской губернии. Следы этой традиции прослеживались у горных и части луговых марийцев, где встречался обрядовый откуп жениха от парней той де- ревни, откуда он брал невесту, зачастую сопровождавшийся обрядовой погоней. Не исключено, что данный способ заключения брака мог в прошлом относиться к универсальным явлениям марийской свадьбы. Однако в контактной зоне с русским населением большинство браков заключалось посредствам договора между родственниками жениха и невесты, что считалось наиболее правомерным актом оформления брака.

В выборе невесты жениху активно помогали его родственники – мужчины. Традиционно у марийцев на смотрины отправлялась группа людей во главе с организатором данного мероприятия, выступавшим посредником между семьями. Человека, по чьей рекомендации осуществлялось сватовство, называли ончыч коштшо, кокла коштшо, путлышо, тулар мари, куда мари (сва-тун), тамлуше, темче (сват), у горных марийцев – туклар мара (сват). С течением времени, видимо, под влиянием русского населения в марийской свадьбе определенную роль начинают играть женщины-свахи, хотя в традиционной марийской свадьбе этот персонаж отсутствовал. Появляются специальные термины, обозначающие конкретных действующих лиц: ончыч коштшо вате (жена сватуна из деревни невесты), тулар вате (жена свата), сваха-вате, темлыше вате (сваха, сватунья) [9, с. 104]. Прямым результатом русского влияния на свадебный ритуал горных и луговых марийцев, соседствующих с русским населением, явилась смена в начале XX в. марийских терминов, обозначающих сватов и сватовство, русскими заимствованиями – сватояшь, сват, сватун вате и сыватайаш, сваха-вате [9, с. 104]. Именно у горных марийцев, чьи контакты с русскими были наиболее интенсивными и продолжительными, центральное место в обряде сватовства стала занимать женщина (Козьмодемьянский уезд).

Интересен и обряд освещения брачного договора, который у части горных марийцев в предсвадебном цикле видоизменился и проходил согласно христианской традиции [5, с. 231]. Моление совершалось перед образами, после чего следовал троекратный обмен кольцами.

Помимо общих обрядов, повсеместно распространенных среди марийцев в предсвадебном цикле (смотрины – ÿдыр йодмаш/ыдыр ан-жаш, пропой девушки – ÿдыр йÿктымашт /ыдыр йÿäш, сватовство, заключение свадебного договора – тувыр шулаш/пунчал пуымаш, визит – тугыр висыктымаш, кумалтыш виса/увер на-лмаш (получение известия)), встречаются и специфические обряды. Так, у марийцев, живших в близком в соседстве с русскими, в Царевокок- шайском, Яранском, Козьмодемьянском уездах, встречалось еще одно ритуальное посещение родителей жениха невестиного дома – кинде пукшимо (букв. «кормление хлебом»), килде вашталташ (букв. «обмениваться хлебом») [10, с. 18]. Кроме того, через некоторое время после сватовства у марийцев северо-западной части Яранского уезда родственники невесты ходили знакомиться с хозяйством жениха, «смотреть дом» – качын сурт-печыжым пален налаш. Этот обычай был узколокализован и не встречался у других групп марийцев, что само по себе может указывать на заимствованную природу обряда. Кроме того, аналогичное явление встречается и у чувашей, проживающих в контактной зоне с русским населением в Самарском Заволжье [12, с. 246].

Вследствие распространения православных традиций изменения коснулись и локализации свадьбы, так, можно отметить переход от мат-рилокальности к патрилокальности всего свадебного церемониала. У некрещеных мари кульминационные свадебные обряды проходили в основном в локусе невесты, соответственно матрилокальной традиции, или локализовались как у невесты/посаженых родителей, так и у жениха. Среди горных и луговых марийцев (Васильевского, Козьмодемьянского и Царевокок-шайского уездов), где православие играло значительную роль, основные свадебные обряды совершались в локусе жениха. Кроме того, часть обрядов (религиозное освещение брачного договора, смена головного убора) переносилась на территорию православного храма.

Еще одно ключевое обрядовое действие – религиозное оформление брака. Именно христианизация марийского населения внесла наиболее заметные коррективы в структуру этого действа. У крещеных луговых марийцев, где роль карта (жреца) утратила свое значение в ходе христианизации, языческий обряд бракосочетания совершался в упрощенном варианте. Информаторы свидетельствовали также о том, что в Яран-ском уезде вероятно, под русским влиянием, молитву могла совершать пожилая женщина, хотя для традиционных марийских верований характерно, что все молитвенные действия совершаются исключительно мужчинами [7]. У части горных мари языческий обряд полностью замещен православным венчанием. В целом среди марийцев в середине ХIХ в. православное венчание могло совершаться в зависимости от уезда как непосредственно во время свадьбы (Козьмодемьянский уезд) [6, с. 146], так и спустя продолжительное время (от нескольких недель до нескольких лет после него) [2, с. 98].

Изменения произошли и в структуре свадебных чинов. Вероятно, в связи с христианизацией большую роль начинают играть в свадьбе крестные родители. Так, в контактных зонах марийского и русского населения посаженных родителей сменяют крестные родители «кресс ава и кресс ача». Одной из ключевых фигур в свадебной церемонии являлся женский персонаж вуй петурма ава, в функции которой входила смена девичьего головного убора на женский. Однако в Арбанской и Вараксинской волости Царево-кокшайского этот персонаж назывался сваха-вате, а в Козьмодемьянском уезде кресс ава [9, с. 30 : 7];

Заслуживает внимания еще один цикл обрядов, подвергнувшийся серьезным изменениям и получивший новое осмысление у марийцев в ХIX в. – обряды направленные на проверку целомудрия невесты. До принятия христианства марийцы-язычники не уделяли девственности невесты особого внимания. Напротив, наличие у невесты ребенка свидетельствовало о ее способности к деторождению. Так, по мнению исследователей XIX в., добрачное сожительство не являлось помехой для заключения брака [4, с. 53]. С появлением христианства данные постулаты подверглись переосмыслению и девственность невесты стала рассматриваться как одно из обязательных условий заключения брака. Так, по мере распространения христианской морали девственность невесты стала необходимым условием для совершения обряда бракосочетания с соблюдением всего традиционного обрядового комплекса. В противном случае стоимость вносимого выкупа за невесту снижалась в несколько раз и свадьба проходила без особых обрядовых действий: по свидетельству информаторов, на такой свадьбе нельзя было использовать музыкальные инструменты и петь [7]. А. Фукс отмечает, что у луговых марийцев обряд проверки девственности невесты проводился в течение первого дня свадьбы и завершался демонстрацией результата. В случае невинности невесты жених выказывал любовь к молодой жене, а в противном случае мог даже побить [11, с. 223]. В тех районах, где общение с русскими было более тесным (юрьинский, килимарский кусты), утром второго дня свадьбы молодых усаживали вместе со свадебными гостями за стол и подносили молодому рюмку вина. Если молодая сохранила невинность до свадьбы, он выпивал вино и ставил рюмку на стол. В противном случае муж бросал рюмку с вином на пол. По мере распространения этого обряда он постепенно видоизменяет исконные марийские традиции. Так, в центральных волостях Царевококшайского и

Яранского уезда обряды, связанные с проверкой целомудрия невесты, исполнялись во время по-слесвадебного посещения молодыми ее родителей. Если зять начинал во время застолья брать специально приготовленную яичницу пурлаш-камуно осторожно, с краешка, это свидетельствовало о невинности молодой, иначе он брал угощение посередине и переворачивал ложку. В благодарность теще зять клал за пазуху серебряные монеты – цызы пукшымылан (букв. «за кормление грудью») [8, с. 116]. У других групп марийцев обряд «платы за молоко» матери являлся традиционным и проходил перед отъездом свадебного поезда из дома невесты.

Таким образом, необходимо отметить, что заимствования были как на этническом уровне (элементы традиционной русской культуры), так и на конфессиональном (христианизация). У русского населения марийцы частично заимствовали свадебную терминологию (обозначение свах, крестных родителей), изменения коснулись традиционного состава выборных чинов с частичной трансформацией их функциональной направленности. Под влиянием христианизации изменяются и традиционные языческие верования марийцев, в большинстве случаев представляя синкретизм язычества и православия, что впоследствии оказывает влияние и на семейнобрачную обрядность. Так, в контактной зоне отмечается ослабление язычества и, как следствие, упрощение языческого обряда бракосочетания, а в некоторых районах его полная замена обрядом православного венчания, упрощение или переосмысление согласно христианской традиции некоторых магических обрядов, появление новых элементов в традиционной структуре свадебного церемониала – обряды, направленные на проверку девственности невесты. Брачные обряды, заимствованные или выработанные под влиянием славянского компонента, переплетались с исконно марийской традицией и приобретали национальный колорит. Интересен тот факт, что зачастую они воспринимались носителями этноса как национальные.