Сарматские погребения близ села Астанино в Восточном Крыму

DOI:

В 1966–1967 гг. Керченской новостроеч-ной экспедицией ИА АН УССР под общим руководством А.М. Лескова близ с. Астанино Ленинского района Крымской области (ныне Республики Крым) была исследована группа из 29 курганов, сооруженных в период от эпохи ранней бронзы до скифского времени и содержавших ряд более поздних впускных погребений. Среди последних – два захоронения сар- матского времени, открытые в курганах 3 и 23. Эти комплексы, сопровождавшиеся достаточно выразительным инвентарем, до сих пор остаются полноценно не опубликованными, хотя имеют большое научное значение. В литературе представлены лишь краткие сведения об отдельных найденных в них вещах и их датировке [9, с. 250; 10, с. 114]. Данная работа призвана восполнить этот пробел.

Курган 3 располагался в западной части курганной группы и был возведен в эпоху бронзы над погребением ямной культуры. Его высота 3,4 м, диаметр около 26 м. Сарматское погребение (№ 1) выявлено в 4 м к юго-востоку от центра кургана на глубине 1,6 м. Контуры погребального сооружения проследить не удалось. Погребенная женщина была уложена вытянуто на спине головой на северо-восток, руки слегка со- гнуты в локтях. Под скелетом в нескольких местах прослежены следы органического тлена, возможно, являющиеся остатками растительной подстилки.

Покойную сопровождал достаточно многочисленный инвентарь. С правой стороны черепа найдена гончарная сероглиняная пели-ка (рис. 1, 6 ), у правого плеча – морская раковина со сквозным отверстием (рис. 1, 10 ). В области шеи зафиксировано ожерелье из

Рис. 1. Курган 3 у с. Астанино, план и инвентарь погребения 1:

1–5 – стеклянные ( 1–4,5а–г,е ), сердоликовые ( 5д ) и фаянсовые ( 5ж ) бусы; 6,8 – гончарные сероглиняные пелики; 7 – сероглиняная чаша; 9 – краснолаковая миска; 10 – морская раковина со сквозным отверстием

стеклянных бус (рис. 1, 1, 3, 5 ); бусы также отмечены в районе запястий и у ног захоронения (см. рис. 1, 2, 4, 5 ). В ногах располагались и три поставленных друг на друга сосуда – сероглиняная чаша, еще одна гончарная сероглиняная пелика и краснолаковая миска (см. рис. 1, 7–9 ); в миске находились фрагменты железного ножа (не сохранились) и кости барана.

Курган 23 располагался в противоположной части группы и также был сооружен в эпоху ранней бронзы. Его насыпь интенсивно распахивалась и к началу раскопок не превышала в высоту 0,5 м, диаметр около 24 м. Сарматское погребение (№ 1) обнаружено в

3 м к востоку от центра кургана на уровне погребенной почвы. Контуры погребального сооружения проследить не удалось. Покойник был уложен вытянуто на спине головой на север, следов каких-либо подстилок под ним не обнаружено. В захоронении найдены: за головой усопшего – развал гончарного красноглиняного сосуда (рис. 2, 1 ), у запястий и в районе щиколоток – бусы (рис. 2, 5 ), между голеней – сероглиняная чаша (рис. 2, 2 ), железный нож (рис. 2, 3 ) и кости овцы (рис. 2, 6 ), находившиеся, судя по следам древесного тлена, на деревянном блюде или подносе. На дне могилы под скелетом обнаружены фрагменты железного кольца (рис. 2, 4 ).

Рис. 2. Курган 23 у с. Астанино, план и инвентарь погребения 1:

1 – гончарный красноглиняный сосуд; 2 – сероглиняная чаша; 3 – железный нож; 4 – фрагменты железного кольца; 5 – стеклянные бусы; 6 – кости барана

Оба комплекса, благодаря обилию античного импорта, можно достаточно точно датировать. Пожалуй, наиболее подходящими для этого находками являются две гончарные сероглиняные пелики, покрытые графитным лаком, происходящие из погребения 1 кургана 3 ². Эти сосуды очень близки друг другу по форме и отличаются лишь мелкими деталями: высотой кольцевого поддона, профилем венчика, степенью изгиба ручек, а также общими размерами. Высота первого сосуда 9,5 см, диаметр венчика 5,5 см, диаметр кольцевого поддона 3,5 см, максимальная ширина тулова 7 см (см. рис. 1, 6 ). Высота второго сосуда 16,5 см, диаметр венчика 12,5 см, диаметр кольцевого поддона 7,8 см, максимальная ширина тулова 15 см (см. рис. 1, 8 ). Хотя образцы, полностью идентичные им, в Северном Причерноморье пока не известны, публикуемые изделия, несомненно, составляют одну группу с аналогичными краснолаковыми сосудами, широко представленными как в сарматских погребениях [10, рис. 2, 3], так и на античных и позднескифских памятниках [4, рис. 59; 7, рис. 3; 16, рис. 7, 5 ]. В представлениях исследователей о датировках последних особых расхождений нет – вторая половина I в. до н. э. или начало I в. н. э. [6, с. 194; 7, с. 283; 11, с. 143; 16, с. 292].

Выразительны в хронологическом плане и сероглиняные чаши, встреченные в описанных комплексах. Эти сосуды очень сходны между собой и, по сути, различаются лишь наличием/отсутствием каннелюр на тулове. Поверхность изделий тщательно залощена, следов какого-либо лака или покрытия на них не отмечено. Образец из погребения 1 кургана 3 имеет высоту 6,5 см, диаметр венчика 11,5 см, диаметр поддона 3,4 см (см. рис. 1, 7 ). Размеры экземпляра из погребения 1 кургана 23: высота 6,7 см, диаметр венчика 11,6 см, диаметр поддона 2,8 см (см. рис. 2, 2 ). Аналоги публикуемых чаш столь же многочисленны [5, табл. 29, 10 ; 68, 2 ; 73, 3 ; 6, рис. 4, 4 ; 14, рис. 10, 2б ]. Однако точки зрения исследователей о времени их бытования более противоречивы: последняя четверть II – первая половина I в. до н. э. [5, с. 20, 32, 33], I в. до н. э. [11, с. 144], конец I в. до н. э. – начало I в. н. э. [6, с. 195], I – первая половина II в. н. э. [14, с. 83, 84].

Краснолаковые миски, подобные сосуду из погребения 1 кургана 3 (см. рис. 1, 4 ), с полусферическим туловом на невысоком кольцевом поддоне также не являются редкостью в Причерноморье. Такие изделия были наиболее популярными в I в. до н. э. – начале/первой половине I в. н. э. [12, с. 80, рис. 12, II, 1 ; 15, II, 5 ; 24, III, 1 ; 34, 25 ; 35, 12 ; 38, 6 ; 17, с. 142, рис. 10, 6, 7; 18, с. 90–91, рис. 16, 5 ; 18, 1 ; 21, 1 ], хотя изредка продолжали встречаться и в более позднее время [8, с. 55]. Размеры публикуемого изделия: высота 8,7 см, диаметр венчика 19 см, диаметр кольцевого поддона 7 см.

Фрагментарно сохранился гончарный красноглиняный сосуд из погребения 1 кургана 23 (см. рис. 2, 1 ). Образец имел округлое, чуть расширяющееся кверху тулово на низком кольцевом поддоне и широкое горло с отогнутым наружу профилированным венчиком; на тулове сохранился нижний прилеп широкой ленточной ручки. Следов какого-либо покрытия на сосуде не обнаружено. Диаметр венчика 12,3 см, диаметр кольцевого поддона 9,8 см, максимальная ширина тулова 19,4 см, предполагаемая высота не менее 25–26 см. Представленные части позволяют реконструировать образец как большую столовую амфору с двумя ручками, однако фрагментарность изделия не позволяет его узко датировать. Подобные сосуды бытовали широко в течение всего эллинистического периода и изредка встречались даже в римское время.

Не предполагает узких датировок и большинство из встреченных в публикуемых захоронениях бус. К сожалению, точной информации о том, какие из них были найдены в области шеи, какие в районе рук, а какие у ног покойных, не сохранилось. На плане погребения 1 кургана 3 особо указано лишь расположение крупных разноцветных пронизей (см. рис. 1, 1–4 ), остальные находки в рамках каждого из погребений смешаны.

Так, в погребении 1 кургана 3 были найдены: крупная пронизь из прозрачного сизо-зеленого стекла, украшенная чередующимися поперечными зигзагообразными и прямыми нитями из глухого белого стекла (тип 314 ³) (см. рис. 1, 1 ), округлая поперечно-сжатая пронизь из глухого синего стекла, украшенная чередующимися продольными зигзагообразными полосами глухого белого, желтого, красного и синего стекла

(см. рис. 1, 2 ), бочковидная пронизь из глухого синего стекла, обвитая поперек белой нитью и украшенная шестью выпуклыми сине-белыми глазками (тип 356) (см. рис. 1, 3 ), цилиндрическая пронизь из глухого черного корродированного стекла, обвитая спиральной нитью из глухого белого стекла (тип 215а) (см. рис. 1, 4 ), а также бусы – бочковидные, украшенные продольными полосами из глухого черного и белого стекла (5 экз., тип 190б) (см. рис. 1, 5а ), бочковидные из прозрачного бесцветного стекла с внутренней металлической прокладкой (8 экз., тип 2а) (см. рис. 1, 5б ), округлая поперечно-сжатая из глухого зеленого стекла (тип 8) (см. рис. 1, 5в ), округлые поперечно-сжатые из полупрозрачного темно-лилового стекла (9 экз., тип 4) (см. рис. 1, 5г ), округлые из глухого черного стекла (2 экз., тип 1) (см. рис. 1, 5е ), округлая поперечно-сжатая из глухого красного стекла с тремя сине-белыми глазками (тип 27а) (см. рис. 1, 5з ), бочковидные из сердолика (4 экз., тип 3б) (см. рис. 1, 5д ), а также короткоцилиндрический бисер из египетского фаянса бирюзового цвета (68 экз., тип 9) (см. рис. 1, 5ж ). Все перечисленные типы бус бытуют очень долго: либо в течение III в. до н. э. – III в. н. э. (см. рис. 1, 4, 5б, 5в, 5д ) [2, с. 30, 45, 64; 3, с. 10], либо даже всю античную эпоху (см. рис. 1, 5г, 5е–ж ) [1, с. 32; 2, с. 62–63]. Более или менее узко, II – I вв. до н. э., Е.М. Алексеева датирует только разноцветные пронизи типов 190б и 356 (см. рис. 1, 3, 5а ) [2, с. 43, 54]. Пронизи типа 314 из прозрачного сизо-зеленого стекла, украшенные белой нитью (см. рис. 1, 1 ), исследовательница относит к первым векам н. э. [2, с. 52].

Из погребения 1 кургана 23 происходит лишь округлая поперечно-сжатая пронизь из глухого красного стекла с тремя сине-белыми глазками (тип 27а) (см. рис. 2, 5а ), а также одноцветные бусы: округлые поперечносжатые из глухого красного стекла (4 экз., тип 3) (см. рис. 2, 5б–в ), бочковидные из прозрачного бесцветного стекла с внутренней металлической прокладкой (47 экз., тип 2а) (см. рис. 2, 5г ) и бочковидные из глухого грязно-синего стекла (15 экз., тип 28) (см. рис. 2, 5д–е ). Эти изделия Е.М. Алексеева датирует столь же широко [1, с. 60; 2, с. 30, 63], допуская только для бус из глухого грязно-синего стекла типа 28 относительно узкую дату – III–II вв. до н. э. [2, с. 65].

Сопоставление всех приведенных выше определений указывает на наиболее вероятную датировку обоих комплексов в пределах второй половины I в. до н. э. и, возможно, начала I в. н. э.

Использование для захоронения уже существующей курганной насыпи, ориентировка покойного в северный сектор, незначительная глубина погребения – главные отличительные черты раннесарматских захоронений Северного Причерноморья [15, с. 32], к которым и следует относить публикуемые памятники. Малочисленность раннесарматских погребений при распространении на довольно значительной территории – междуречье Дона и Днепра – свидетельствует о невысокой плотности кочевого населения в это время. Письменные источники конца II – I в. до н. э. упоминают в данном регионе роксолан/ревксиналов [13, с. 17]. Захоронения, описанные в данной работе, по-видимому, принадлежали именно этому племени.

Исследованные близ с. Астанино комплексы дополняют наши скудные знания о раннесарматских древностях Крымского полуострова и указывают на прямые контакты кочевников Северного Причерноморья с античными центрами, в непосредственной близости от которых они были найдены.