Столыпинское землеустройство в Калмыкии

Аграрная политика российского правительства в Калмыкии в начале XX в. относится к малоизученным вопросам. Эта проблема лишь фрагментарно затрагивается в монографиях А.Н. Команджаева и А.И. Наберу-хина [5; 6]. В связи с этим автор, основываясь на архивных источниках, анализирует некоторые аспекты проведения столыпинского землеустройства на территории проживания калмыков-кочевников.

На обострение земельного вопроса в Калмыкии начала XX в. влиял ряд обстоятельств. Так, немаловажным был процесс перехода калмыков к оседлости, вызванный глубокими социально-экономическими причинами. В исследуемый период ряд аймаков, хотонов, хурулов и отдельных лицпросили о наделении землей по указу о заселении дорог 1846 г.* К этому их побуждало стремление осесть и постоянная боязнь остаться вообще без земли, поскольку неясность территории и туманные границы калмыцкого общинного землепользования являлись предметом острых споров и последовательных отводов калмыцких земель в разряд арендных участков (оброчных статей). В связи с этим многие лица и целые общества были вынуждены в этих условиях соглашаться на весьма тяжелые условия для оседания. В силу почвенно-климатических условий Калмыцкой степи норма 30 дес. на мужскую душу, установленная в 1846 г., никак не могла удовлетворять нужды скотоводческого хозяйства. Тем не менее съезд улусных попечителей в 1909 г. выработал проект инструкции по применению закона 1846 г., который был представлен на утверждение в МВД [7, с. 170–173]. Эта инструкция являлась одним из элементов Столыпинского аграрного законодательства, где общественным сходам предоставлялось право заменять «общинное пользование землею <…> участковым или подворным (наследственным) по согласию на то не менее двух третей домохозяев, имеющих право голоса» в размере не более 30 десятин на душу мужского пола [10, с. 132]. В марте 1911 г. астраханский губернатор в сообщении управляющему земским отделом МВД говорил о необходимости при наделении землей «иметь в виду 1) разносторонность интересов калмыков – крупных скотоводов и особливо коневодов в связи с интересами государственного коннозаводства и 2) потребность сильно развившегося скотоводства соседних со степью крестьянских обществ» (Там же, с. 142).

К тому же применение этой инструкции, т.е. наделение землей из расчета 30 дес. на мужскую душу, обещало в будущем колоссальные результаты в деле обнаружения земельных излишков: ведь 140 тыс. чел. в Калмыцкой степи Астраханской губернии официально занимали территорию в 6,5 млн дес. В связи с этим астраханский губернатор вполне выразил мнение правительства: обратить оставшиеся «земельные от наделов излишки, прежде всего, в фонд для оброчного устройства промыслового скотоводства и коневодства калмыков» и «местного крестьянского скотоводства» (Там же, с. 142–143).

Другим важным направлением столыпинского землеустройства была переселенческая политика, коснувшаяся также Калмыцкой степи. Как утверждала царская администрация, «в целях объединения интересов русского и калмыцкого населения» «в калмыцкие общества в минувшем (1911. – Н.К.) году перечислено 96 семей крестьян разных губерний» [7, с. 168 – 173]. При этом вопрос о земле для крестьян-переселенцев мог решаться только за счет сокращения земельных угодий коренного населения. В исследуемый нами период эта позиция столыпинского правительства получила наибольшее развитие в Калмыкии. Уже комиссия Петрова, созданная в 1906 г. для выяснения положения дел в 10-верстной полосе вдоль правого берега Волги, выработала свой проект решения, который соответствовал официальной версии правительства. Этот проект был рассмотрен на заседании астраханского губернского правления в марте 1908 г. Главной задачей комиссии было выявление излишков земли в Калмыцкой степи для наделения ею переселенческих сел.

Сам факт принятия закона о совместном пользовании 10-верстной полосой крестьян-переселенцев и казачьего населения с калмыками уже нарушил земельные права последних. Теперь же речь шла о дальнейшем шаге правительства: отчуждении 10-верстной полосы из пользования калмыков. В своем проекте комиссия Петрова пошла еще дальше, предложив установить границу переселенческих сел в 15 верстах от их наделов в глубь Калмыцкой степи. Не случайно даже заведующий Управлением калмыцким народом Годковский на заседании губернского правления вынужден был признать, что проект, предложенный комиссией, «самым существенным образом нарушает интересы калмыков» [8, с. 6–76].

Тем не менее на заседании Черноярско-Енотаевской землеустроительной комиссии в апреле 1908 г. проект Петрова получил поддержку у большинства участников совещания за исключением поверенных от калмыцких улусов. Передача земель 10-верстной полосы в «исключительное пользование» переселенческих сел и казачьих станиц должна была производиться безвозмездно. Особое же мнение представителя Багацохуровского улуса Ц.-Д. Онкоро-ва, предлагавшего превратить 10-верстную полосу в арендные участки, было отклонено [12, с. 233 – 260].

Уже в 1909 г. законопроект об упразднении 10-верстной полосы был рассмотрен в особом совещании при МВД с участием представителей главного управления земледелия и землеустройства. Было решено эти земли распределить «по действительному и бесспорному пользованию» [11, с. 36]. Таким образом, односторонний захват участков 10-верстной полосы со стороны переселенцев был узаконен.

Аналогичное наступление на калмыцкие земли велось и в Ставропольской губернии. В 1908 г. последовало решение ставропольской губернской землеустроительной комиссии «об образовании до 17 тыс. дес. свободной от личного пользования калмыков земли для цепей русской колонизации» и высказывались предложения о возможности использования других «излишков инородческих земель для образования русских поселков» [13, с. 15].

В русле этой политики в 1909 г. проводилось статистико-экономическое и естественноисторическое обследование Калмыцкой степи, задачей которого было доказать имевшиеся, по представлению властей, излишки земель у калмыцкого населения. И оно полностью оправдало эти надежды. Излишки земель, согласно обследованию, равнялись 100 тыс. дес. при наличии у жителей Калмыцкой степи количества скота, необходимого для прожиточного минимума (29,3 головы крупного рогатого скота на семью – необходимый минимум, по мнению обследователей, для проживания одной калмыцкой семьи в тех условиях без других источников дохода). Для того же количества скота, которое действительно было выявлено в ходе обследования, эти излишки составили прямо-таки фантастическую цифру – 2 млн дес. [1, с. 1].

Сразу же после обследования было запроектировано под оброчные статьи около 331 тыс. дес. При этом Управление калмыцким народом прямо ссылалось на обследование 1909 г.: «В результате обследования <…> была установлена наличность излишка земель в Калмыцкой степи, из которого возможно было бы, без особого ущерба для калмыцких хозяйств, вырезать оброчные статьи» [14, с. 6]. Таким образом, это обследование дало правительству надежный аргумент для подкрепления его земельной политики. Достойным завершением последней является закон, обсужденный 24 июня 1913 г. в Государственной Думе [12, с. 239] и принятый Сенатом 21 июня 1914 г. «Об упорядочении землевладения оседлого (крестьянского и казачьего) населения и кочевого калмыцкого населения в районе 15-верстной полосы (теперь уже так называли 10-верстную полосу. – Н.К. ) в пределах Астраханской губернии», в принятии которого сыграли решающую роль проект комиссии Петрова и результаты обследования 1909 г. Взамен тех, хотя и номинально существовавших, 14 прогонов для калмыцкого скота к Волге теперь уже учреждалось только 3 шириной от 2 до 4 верст. Аннулировалось совместное пользование 15-верстной полосой калмыков с крестьянами-переселенцами. Практически все эти земли, кроме учрежденных 3 прогонов, которые никем не должны были заниматься, отходили переселенческому крестьянству и казачьему населению. Селам и станицам земля отводилась в пределах 15 верст от их наделов в глубь Калмыцкой степи.

Особого внимания заслуживает 8-й пункт данного закона: «... земли в пределах 15-верстной полосы, принадлежащие калмыкам, но занятые поселенцами не менее 10 лет», отводились последним. Таким образом, этот пункт давал возможность переселенцам закрепить за собой ранее самовольно захваченные земли. Не случайно в этот период многие спорные земельные угодья Малодербетовского улуса были отведены крестьянам переселенческих сел Черноярского уезда [9, с. 13 – 85].

После принятия закона 21 июня 1914 г. был намечен план мероприятий по отмежеванию земель переселенческим селам и станицам Астраханского казачьего войска. На 1916 г. планировалось отвести 11 селам северной части Черноярского уезда 230 тыс. дес. и 16 селам и станицам вдоль Волги – 370 тыс. дес. [12, с. 52 – 54]. Для реализации этих планов правительство намеревалось издать закон, «в силу коего предъявление в судебных местах споров о законности или незаконности владения и о понесенных в связи с этим убытках по отношению ко всем земельным участкам <…> впредь не допускались бы, а все дела по сим спорам <…> прекращались бы» [15, с. 13].

Калмыкия также попала в сферу проведения Столыпинской аграрной реформы. Видимо, уже после указа 9 ноября 1906 г. в некоторых переселенческих селах происходило выделение земли в частную собственность. В с. Садовое 222 домохозяевам были выделены отрубные участки общей площадью 21 тыс. дес., в с. Уманцево 84 семьям – свыше 6 тыс. дес. [3, с. 82].

Можно предположить, что в сферу действия Столыпинской реформы попало не только население переселенческих сел, но и некоторых оседлых поселений крещеных калмыков. Например, в 1914 г. происходило выделение отрубов в Бислюртинской волости [4, с. 42]. Выделение участков повлекло за собой создание хуторских поселений в Калмыкии. В 1914 г. близ с. Плодовитое насчитывалось семь хуторов, состоявших из 1 – 6 дворов и названных по фамилии владельцев: Бреусова, Кудинова, Чеснокова и др., у с. Тундуто-во и с. Садовое – десять хуторов [2, с. 40–90].

Таким образом, в вышеназванных мероприятиях правительства просматривается реализация многих составляющих Столыпинского аграрного законодательства. В ряде случаев правительство было вынуждено учитывать специфику калмыцкого землеустройства (кочевой образ жизни, общинное землепользование). Анализ мероприятий правительства в столыпинские годы свидетельствует об интенсивном вовлечении Калмыкии в общее русло земельных преобразований в России.