Адаптация и развитие современной системы образования в контексте пятой технологической революции

Мировая система общественно-политической и экономико-технологической жизни современного общества постоянно меняется и эволюционирует. Прогресс не стоит на месте, вместе с ним меняются многие вещи и события. На сегодняшний день мы уже говорим о глобализации и о том, какое влияние она оказывает на все сферы развития общественной жизни человечества. Зачастую главными вопросами научного дискурса являются политические, экономические или культурные аспекты глобальных процессов. Тема образования не получает столь пристального влияния, хотя без исследования этой проблематики мы не может говорить о движении вперед ни в одном направлении. Надо также понимать, что необходимо сохранить, а что уже невозможно, особенно в контексте понимания, что реформы и трансформация существующей системы образования грозят прерыванием просветительской традиции и социальными потрясениями в будущем.

Следует отметить, что существующая система образования всегда в кризисе. Это утверждение одинаково верно как для академий античности, так и для университетов космического века. Нельзя не согласиться с мнением профессора В.С. Аванесова: «Суть кризиса объясняется отставанием качества образования от потребностей личности и общества, от изменений, происходящих в мире» [1, с. 58]. Кстати, предсказанный фантастами скорый космический век и освоение дальнего космоса пока так и не наступил. Человечество топчется на околоземной орбите уже почти 100 лет и, очевидно, страдает от нехватки знаний и технологий для дальнейшего освоения космоса.

Проблема обретения баланса между стремлением к новому и сохранением достигнутого выражается в том, что изменения в системе образования не синхронизируются с изменениями в обществе. Массовые перемены всегда опаздывают, прорывные реформы опережают время и не могут масштабироваться. От студентов разных программ и университетов можно услышать традиционный набор жалоб. «Учеба отнимает слишком много времени», «в системе образования отсутствует гибкость и индивидуальный подход», «хорошее образование стоит очень дорого, а стандартное непонятно, что дает», «то, что мы изучаем, и те, кто нас учит, безнадежно устарели и не отвечают требованиям времени», «учеба плохо развивает личность и не дает практических навыков», «уче

ба не является социальным лифтом». Чем обнадежить сегодняшних и будущих студентов и школьников?

Очевидно, что темп технологических изменений возрастает. Первая промышленная революция растянулась почти на два века и происходила в XVIII–XIX вв. Предпосылки ее возникновения складывались в течение еще двух веков до этого и привели к аграрному перевороту в Европе, что высвободило колоссальные массы крестьян и снабдило зарождающиеся промышленные предприятия дешевой рабочей силой. Изобретение паровой машины Джеймсом Уаттом в 1778 г. стало катализатором экономических и социальных процессов, подстегнувших начало первой промышленной революции.

В свою очередь, открытие электромагнитной индукции Майклом Фарадеем в 1831 г. и технологии превращения жидкого чугуна в сталь путем химического окисления Генри Бессемером в 1856 г. стали предпосылками наступления второй промышленной революции. Так, по словам турецкого ученого Халука Ислери: «Первая промышленная революция, начавшаяся с механизации в Англии в 18 веке, широко распространила фабричную систему, в то же время в значительной степени устранив мануфактурное производство. Механизация и фабричная система привели к тому, что институциональные системы профессионально-технического образования заменили классическую систему мастер-подмастерье-подмастерье на производстве. Первая промышленная революция достигла более высокой стадии с фордистской системой, в которой на фабриках применялись тейлористские методы, и этот процесс породил Вторую промышленную революцию» [14]. Американский ученый Брайан Эдвард Пенпрейз полагает, что именно «после Первой промышленной революции начало формироваться видение учебного плана нового типа с более разнообразными вариантами получения степеней и новыми общеобразовательными программами, призванными обеспечить широту изучения за счет множества курсов по выбору. Этот тип образования был описан президентом Гарварда Чарльзом У. Элиотом как «Новое образование» и предполагал резкий отход от доминирующего классического образования, красноречиво изложенного в отчете Йельского университета за 1828 г. Высшее образование в Соединенных Штатах и по всему миру было преобразовано благодаря широкому внедрению немецкой университетской модели последипломных исследований, которая позволила создать десятки исследовательских университетов в Соединенных Штатах» [16].

Вторая промышленная революция развивалась уже значительно динамичнее, с конца XIX в. и до середины XX в. За каких-то 50–70 лет ее результаты перевернули мировую экономику и общественную жизнь, повлияли на жизни миллионов людей, привели к новым социальным потрясениям, включая Первую и Вторую мировые войны. По словам Ислери, «чтобы преобразовать людей, живущих во вновь образованных национальных государствах и во все более многолюдных городах в пределах границ этого государства, в соответствии с политикой нового социального структурирования, возникла необходимость в организованных организациях школьного типа, обеспечивающих массовое образование» [14]. В этот период «расширение доступа к высшему образованию и распространение различных типов высших учебных заведений в Соединенных Штатах и Европе привели к всплеску открытий и помогли консолидировать и ускорить рост, вызванный мощными новыми технологиями» [16].

В дальнейшем завершение одной промышленной революции накладывалось на следующую и стимулировало ее начало. Третья промышленная революция была спровоцирована возможностью использования ядерной энергии и массовой автоматизацией производства. В 1948 г. специалисты компании General Electric разработали автоматический электромеханический манипулятор. А компания IBM в апреле 1964 г. объявила о создании семейства компьютеров System 360 – первой серии масштабируемых компьютеров, используемых в массовом производстве.

Существенное увеличение продолжительности и качества жизни на планете [17] стало прямым следствием внедрения достижений третьей промышленной революции. Пенпрейз полагает, что «в рамках Третьей промышленной революции расширение доступа к высшему образованию приобрело еще большее значение благодаря значительному увеличению разнообразия в кампусах и глобализации академических исследований, ускоренной онлайн-технологиями. Усиление приверженности крупномасштабному высшему образованию по всему миру привело к увеличению показателей участия в высшем образовании в Индии, Китае, а также в Соединенных Штатах» [16].

Старт четвертой промышленной революции был запущен внедрением интернета в середине 80-х гг. XX в. и логично завершится его ожидаемым бесплатным повсеместным распространением к 2030 г. Социальными последствиями четвертой промышленной революции стала глобализация мирового экономического пространства с привнесенными в него уже забытыми проблемами, такими как пандемия, нелегальная миграция и деспотия как политическая реакция на активно глобализирующийся мир.

Ученый Пенпрейз пишет о том, что «четвертая промышленная революция (4IR) – это концепция, широко обсуждаемая на таких площадках, как Всемирный экономический форум (ВЭФ) в Давосе, а также среди бизнес-лидеров. Недавние официальные документы говорят, что 4IR «сформирует будущее образования, гендера и работы» и потребует «ускорения переподготовки кадров»» [16].

Очевидно, что мы стоим на рубеже пятой промышленной революции. Которую, скорее всего, в будущем перестанут называть промышленной, а будут именовать технологической, потому что затронет она не только и не столько промышленность, как многие другие сферы экономики, политики и социальных отношений в глобальном мире.

Предпосылки наступления пятой технологической революции уже созданы, и связаны они будут с массовой роботизацией производства, повсеместным внедрением искусственного интеллекта и новым высвобождением сотен миллионов людей, занятых в традиционных профессиях.

А значит, впереди новые социальные потрясения, новая пассионарность сотен миллионов людей, появление новых и хорошо отмытых старых идеологий, пытающихся использовать социальную энергию для достижения личной власти тех, кто ее оседлает.

Совершив краткий экскурс в историю промышленных революций, мы видим, что каждая следующая волна промышленной (технологической) революции наступает быстрее предыдущей, подчеркивая тенденцию ускорения глобальной технологической эволюции человечества.

Помимо много другого, каждая промышленная революция приводила к существенным, а иногда революционным изменениям в традиционной системе образования.

Но вернемся к историческому становлению системы образования. На заре человеческой цивилизации образование преимущественно протекало по модели прямой передачи знаний и навыков от их непосредственного носителя (учителя) человеку, принимающему эти знания (ученику). Это касалось практически всех профессий и всех видов деятельности: от возделывания земли до мореплавания и медицины.

Образовательные учреждения античного периода позволили сформировать и долгое время развивать уникальную античную культуру. Однако устойчивых связей между концентрацией знания и экономическим ростом сформироваться не успело. Поэтому период расцвета образования сменился периодом упадка и утраты накопленных знаний и инструментов их передачи.

В X–XIII вв. в Европе появляются новые центры универсального накопления и передачи знания. Эти центры формируется на базе монастырей и университетов (от лат. universitas – «совокупность, общность»). Благодаря изобретению Иоганном Гутенбергом книгопечатания в 1445 г. и его постепенному распространению стали появлять- ся возможности самообразования и развития «неперсонализированной» модели передачи знания и навыков.

Предтечей новой эпохи и последовавшей первой промышленной революции стало появление новой системы образования, отвечающей новым социально-экономическим требованиям. Ян Амос Коменский в своем труде «Великая дидактика» (1638) сформулировал принципы новой «классно-урочной» системы [5, c. 282]. Данная система имела потенциал масштабирования и, существенно дополненная в последующие эпохи, легла в основу системы образования, существующей по сей день.

Великие гуманисты эпохи просвещения Джон Локк и Жан-Жак Руссо приложили руку к созданию универсальных подходов к передаче знания, приспособленных к становлению машинного производства и развитию индустриальной экономики. В свою очередь Иоганн Песталоцци и Иоганн Гербарт стали основоположниками педагогики как отдельной сферы знания и запустили бесконечный процесс поиска методов и теорий повышения эффективности существующей системы образования.

Задача массового распространения базового образования для подготовки квалифицированных рабочих и инженеров для промышленных предприятий в целом была решена еще в рамках первой промышленной революции. Вторая промышленная революция отозвалась в развитии образования появлением так называемой реформаторской педагогики или теории «нового воспитания» [4]. В связи с обостряющейся конкуренцией между основными промышленными центрами в мире, наличие квалифицированных кадров способных к совершенствованию производства и созданию новых технологий стало таким же ценным ресурсом, как капитал или сырье. Потребность в инновационном подходе, а не только в механической передаче знания, подталкивала систему образования к большему вниманию к личности обучаемого и его индивидуальным особенностям. Целая плеяда ученых и педагогов по всему миру: Адольф Ферьер (1879–1960), Овид Декроли (1878–1942), Януш Корчак (1878–1942), Эллен Кей (1849–1926), Поль Лапа (1869–1927), Мария Монтессори (1872–1952), Цай Юаньпэй (1868–1940), Джон Дьюи (1859–1952) в рамках новой научной школы экспериментальной педагогики внедряли новые, смелые подходы к обучению детей и молодых людей разных возрастных групп.

Идеи «свободного воспитания» [8], «прагматической педагогики» [11], «функциональной педагогики» [12], «научной педагогики» [6], «трудового обучения и воспитания» [7], использования личного опыта в обучении, теории «развития личности» [13] и психологического подхода [3] существенным образом повлияли на педагогические практики и системы контроля качества образования. Кардинальным образом модернизировали целые кластеры существующей системы образования внедрение тестов, технологий комбинирования визуальных, слуховых и моторных методов обучения; разработка научного подхода к подготовке педагогических кадров разного уровня, новейших способов распознавания врожденных и приобретенных навыков познания.

Весомым результатом влияния второй промышленной революции на образование стало практически одновременный и повсеместный отказ от физических наказаний обучаемых. Начальное образование становится обязательным, а среднее образование – общедоступным.

Многие теории и практики, сформированные в этот период, не только способствовали успеху второй промышленной революции, но и заложили экспериментальный фундамент новаторских учебных заведений, нашедших признание и ставших востребованными в рамках следующего этапа преобразований. Так, немаловажным фактором успеха развития американской экономики после выхода из великой депрессии и провозглашения нового экономического курса Франклина Рузвельта стало введение первой в мире профессиональной дифференциации в средней школе уже в 30-е гг. XX в. [15].

Третья промышленная революция, запущенная после окончания Второй мировой войны, привнесла очередные революционные изменения в существующую на тот момент систему образования.

Происходит повсеместная дифференциация обучения на всех уровнях, начиная с дошкольного. Запускаются промышленные системы поиска и отбора талантливых учеников. Для них открываются специализированные школы, разрабатываются программы углубленного изучения различных дисциплин. Появляется грантовая система поддержки наиболее талантливых и одаренных.

Экспертное сообщество и педагоги-новаторы активно критикуют абстрактный характер знаний, получаемых в системе среднего и высшего образовании. В учебных заведениях растет количество практических и лабораторных занятий, появляются лабораторная база и компьютерные классы, формируется система практик и стажировок. К управлению школами и вузами подключаются общественные советы, родители, попечители и работодатели.

Претерпевает изменения длительность обучения в сторону увеличения его продолжительности. Особенно это касается медицинских и инженерных специальностей. Растет престиж профессии педагога.

Четвертая промышленная революция стала ощутима в образовании на рубеже XX– XXI вв. Отличительной чертой появления нового общественного запроса к системе образования стало создание и развитие системы передовых и периферийных образовательных кластеров, обострение конкуренции внутри каждого из кластеров. Образование из обслуживающей дисциплины превратилось в системообразующую.

Переезд семьи в другой город/район/страну с доступом к более прогрессивной школе стало обыденной практикой у среднего класса. Поступление детей в престижные вузы делом жизни их родителей и ценой целого состояния. Формирование конкурентоспособной системы среднего и высшего образования стало фактором инвестиционной привлекательности для стран и целых регионов мира. Подписание Болонской декларации европейскими странами в 1999 г. оформило тектонические сдвиги в подходе к развитию систем образования на национальном и наднациональном уровнях.

Цифровизация образования сделала образование еще более доступным и мобильным. Активное развитие технологий онлайн-обучения упростило и сделало его более финансово доступным. В обучение и образование приходят миллионы новых игроков, генерируя новые вызовы классическим образовательным учреждениям и одновременно размывая существующие системы контроля качества получаемого образования. Формируется рынок образовательных услуг, чья капитализация сопоставима с другими перспективными рынками.

Одним из достижений четвертой промышленной революции в образовании стал массовый, практически всеобщий доступ к образовательной системе. В настоящее время за партами от детского сада до университета находится почти 2 млрд. человек по всему миру [18].

Стандартизация и формирование универсальных подходов к обучению позволили за сравнительно короткий срок создать глобальную образовательную систему, в которую вовлечена одновременно ¼ населения и через которую проходит подавляющая часть жителей планеты.

Принципы и системы преподавания максимально стандартизируется. Современные учебные коллективы строятся по принципу языковой, возрастной и географической близости. Особенно остра эта проблема в среднем школьном образовании. Подавляющее количество учебных классов – это искусственно созданные коллективы детей одного года рождения, говорящие на одном языке и компактно проживающие в одном микрорайоне. В подобных коллективах дети находятся от 10 до 15 лет своей жизни. Со- циализация в рамках данных коллективов искусственна, часто травматична и практически не встречается в дальнейшей жизни человека.

В добавление к сказанному отметим, что и школа стала основным институтом передачи социальных функций общества и государства. Хорошо, если это касается обучения правилам дорожного движения и воспитания вежливости, но во многих странах социальная функция перетекает в навязывание социальной, морально-этической и политической идеологии. Особенно активно это происходит в авторитарных и недемократических государствах.

Подобная система была оптимальна в рамках третьей и четвертой промышленных революций, решая проблемы передачи среднего уровня образования и первичной социализации. Но она не подходит для требований пятой технологической революции.

Несмотря на то, что система элективных курсов или курсов по выбору не так давно стала внедряться практически во всех ВУЗах и многих школах, она не дает необходимой гибкости для формирования индивидуальной образовательной траектории каждому ученику на всем протяжении образовательного процесса.

Конечно, если бы образцовый ученик средней школы середины прошлого века оказался в современном школьном классе, он был бы в восторге от гибкости и адаптивности современных учебных планов и методики преподавания.

То, что было феноменально для расцвета индустриальной эпохи, устарело и категорически недостаточно для постиндустриального и информационного общества. Современным детям катастрофически не хватает свободы. Они, как и раньше, зажаты тысячами запретов и ограничений. И раздвинуть эти рамки, а уж тем более отказаться от них не могут ни сами ученики, ни их учителя или родители.

Регламентировано и стандартизировано практически всё. Время и место учебы, одежда и внешний вид, количество и направленность изучаемых предметов, состав учеников в классе и состав учителей, в нем преподающий, продолжительность учебной программы, способы оценки успеваемости и многое, многое другое.

Тем временем наши дети в чем-то совсем не похожи на нас: раньше, чем они научаются писать и читать, они осваивают электронные гаджеты и смартфоны. Они обучаются разговаривать с голосовыми помощниками быстрее и лучше, чем со сверстниками. Можно долго рефлексировать о пользе или вреде электронных устройств в руках ребенка, но это реальность.

Контент, где всё динамично, красочно и интерактивно, где можно моментально переключиться с одного потока на другой, если предыдущий фрагмент не удержал внимания или оказался плохо понятым. Каждое мгновение современный «цифровой ребенок» делает самостоятельный выбор: направо или налево, быстрее или медленнее, громче или тише, смотреть или слушать. Каждую секунду ребенок взаимодействует с цифровой средой и сублимирует в ней свою свободу, делая бесконечное число выборов и незамедлительно получая результат этого выбора.

Сейчас следует оставить споры о том, как это влияет на психику ребенка или способности к развитию его интеллекта и эмоционального капитала. Конечно, миллионы родителей искренне беспокоятся, что дети мало читают, а хорошей книжке легко предпочтут третьесортную компьютерную игрушку.

Как правило, эти страхи персонифицированы и гипертрофированы. Тяга к познанию вписана в наш генетический код и непреодолима. А современные дети, засыпая под аудиолекции опытных читателей, прочитавших тысячи не всегда лучших книг, сумеют сохранить самое важное, добытое новыми технологическими способами, и, конечно, в меру таланта приумножить.

В данном случае больше беспокоит диссонанс, с которым сталкивается ребенок, когда после эшелонированной гибкости и адаптивности цифровой среды он попадает в пространство монохромной классной доски и черно-белых учебников с мелким текстом. Где он или она почему-то должны сидеть молча, смотреть в одну сторону и выходить в туалет, только если тебе разрешит учитель.

Так что ни родителям, ни учителям не стоит удивляться, почему «мы теряли интерес к учебе только в старших классах, а наши дети не хотят идти уже во второй класс». Им также не стоит эмоционально реагировать на то, что о строении человеческого тела или солнечной системы они узнают из TikTok, а не из уроков биологии и астрономии. Ведь алгоритм видеосети покажет им то, что им действительно интересно, а не то, что записано в программе и утверждено экспертным советом.

Давайте внимательно посмотрим на биографии выдающихся молодых предпринимателей, «единорогов», чрезвычайно успешных людей, создавших компании и бизнес-проекты, изменившие мир. В описании судеб людей, на кого равняются современные молодые люди, мы с удивлением обнаружим, что очень многие из них бросали школы, сбегали из лучших престижных университетов, для того чтобы реализовывать свою мечту в гаражах, подвалах и на чердаках. Конечно, не каждый бросивший университет студент обязательно становится миллиардером.

Однако нам стоит всерьез задуматься, чего не хватает в существующей системе образования современным Цукербергам, Брэнсонам и Деллам. И что было бы с гигантами Facebook, Virgin и Dell, если бы их основатели не бросили то учебное заведение, где они учились, а прилежно дотянули бы до заветного для их социального окружения диплома.

Но теперь это вопрос и времени. Теперь мы знаем наверняка, что время – наш самый главный жизненный ресурс. Однажды, когда Альберта Эйнштейна, отца современного восприятия понятия времени, спросили, естественно, ожидая услышать метафизическое откровение, что же такое время, он ответил: «Время – это то, что измеряют часы» [10]. И, как всегда, великий физик был гениален.

Хотя интервьюера, как и всех нас, конечно, интересовало абстрактное понятия времени. Так как его физическую природу большинство из нас осмыслить никогда не сможет, когда мы призываем «не тратить времени зря», сокрушаемся о том, что оно «утекает сквозь пальцы» или расстраиваемся о его «быстротечности», мы имеем в виду, конечно, не «условную сравнительную меру движения материи» [2] и не объем колебаний атома Cs-133. Нас интересуют физические и психические процессы, протекающие вокруг нас, и условия влияния на их изменения. Время для нас – это ресурс, объем нашего биологического здоровья, который мы сознательно, а чаще – бессознательно расходуем в обмен на те или иные процессы и явления, происходящие с нами. Как говорил Стивен Хокинг в своей книге «Краткая история времени», время для нас – это то, чем будущее отличается от прошлого [9].

Перефразировав слова героического популяризатора науки, мы тратим крайне много своего биологического здоровья на образование в надежде на то, что наше будущее будет положительно отличаться от нашего прошлого.

Тем не менее, мощный технологический рывок и процессы глобализации последних десятилетий дают нам недостающий элемент для будущей синергии научного и теологического познания. Гуманистические ценности, стремление к прогрессу, преодоление плена базовых потребностей и соединение рационального и духовного познания создадут основу строительства системы образования будущего.