"Маленькие винтики огромной государственной машины". Становление и развитие системы ясельных учреждений в 1920-1930-е годы (по материалам республики немцев Поволжья)

DOI:

Цитирование. Фалалеева, Л. А. «Маленькие винтики огромной государственной машины». Становление и развитие системы ясельных учреждений в 1920–1930-е годы (по материалам Республики немцев Поволжья) / Л. А. Фалалеева // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2017. – Т. 22, № 2. – С. 98–108.

Сегодня часто можно прочесть в публикациях, что революционные события 1917 г. в России принесли женщинам широкую свободу и равноправие, принудительно разорвав оковы традиционного отношения к их роли в семье и обществе. Сложившийся стереотип формирует поверхностное представление о влиянии мероприятий первых десятилетий советской власти на повседневную жизнь женщин. В свете доступности новых источников и разнообразия методологических концепций, этот вопрос представляется более глубоким и противоречивым, а потому требует детального исследования, прежде всего, с учетом многонациональных особенностей населения нашей страны.

Практически единогласно специалисты в области советской социальной и гендерной истории выделяют охрану материнства и детства как основное направление в решении женского вопроса. Материнство рассматривалось как важная социальная функция женщины, дающей государству в лице своего ребенка нового гражданина, чья жизнь и здоровье являются непременным условием экономического и культурного процветания страны. Так материнство превращалось в общественно полезный труд, требующий условий для его выполнения. Соблюдение таких условий обеспечивала созданная государством система охраны материнства и детства. Иными словами, она представляла собой комплекс государственных и общественных мероприятий, направленных на обеспечение здоровья матери и ребенка, укрепление семьи, поощрение материнства, создание наиболее благоприятных условий для воспитания детей, их физического, интеллектуального и нравственного развития. К этим учреждениям относились дома матери и ребенка, дома ребенка, детские дома, ясли, детские консультации, молочные кухни [20]. Среди перечисленных учреждений особое место занимали ясли. Во-первых, как средство освобождения женщин от семейных обязанностей в пользу строительства социалистического будущего. Во-вторых, как способ внедрения нового педагогического подхода, насыщенного марксистско-ленинской идеологией, вытеснившего традиционное домашнее воспитание. В-третьих, как комплекс мер, направленных на обеспечение физического здоровья поколений.

Поэтому интерес представляют как исследования по истории возникновения и развития ясельных учреждений в России, так и в целом характеризующие социальный статус семьи и женщины. Отметим работы, вышедшие в последнее десятилетие: Ю. Град-сковой [9], П.П. Котова и В.А. Пилипенко [19], С.В. Голиковой [8], Г.Г. Гниятуллиной [7], Е.В. Колгановой [18], С.А. Бочан [1], В.Н. Ракачева [26]. Авторы, основываясь преимущественно на региональном материале, а также теоретических воззрениях советской политической элиты, характеризуют специфику учреждений охраны материнства и детства в СССР. Проблеме социально-политического и экономического положения женщин в немецкой автономии посвящено диссертационное исследование Ю.А. Морозовой [22]. Автору удалось частично отразить социальные меры, направленные на улучшение положения женщин, занятых в производстве. Однако вопросы относительно множества аспектов работы детских яслей в регионе остаются по-прежнему не раскрытыми.

В начале 1920-х гг. в Трудовой коммуне Области немцев Поволжья, по причине масштабного голода, существование яслей находилось под угрозой, несмотря на активную политику государства в этом вопросе. К 1922 г. по области количество детей ясельного возраста достигало 7 800 чел., из них сирот 558 чел., полусирот (с одним родителем) 556 чел., бесприютных 548 чел. [14, л. 1]. В целом 1920– 1930-е гг. – это период активного формирования советской системы ясельных учреждений. Выясним его особенности на примере АССР НП. Для этого обратимся к документам фондов отдела здравоохранения 1 и Наркомата здравоохранения АССР НП 2, хранящимся в Государственном историческом архиве немцев Поволжья в г. Энгельсе (далее – ГИА НП). В рассматриваемый период организация яслей была возложена на учреждения здравоохранения. Такое положение было обусловлено последствиями масштабного голодного бедствия в регионе, высокой детской смертностью, распространением инфекционных заболеваний, низким уровнем гигиены матери и ребенка.

Новое руководство страны прекрасно понимало ценность социального ресурса не только в лице рабочих и крестьян, но и в лице женщин и даже детей. Имея представления о реальных потребностях женского населения, большевистское правительство использовало, с одной стороны, мощную социальную опеку, с другой – стратегию популизма для манипуляции общественным сознанием. Это позволяло массово привлекать женщин к социалистическому строительству. В 1923 г. на XII съезде РКП(б) было принято постановление вовлекать работниц и крестьянок в партийное, советское, профессиональное и кооперативное строительство в первую очередь через улучшение быта работниц. При этом фактическое обеспечение бытовых условий возлагалось на самих женщин посредством участия в профессиональных и кооперативных союзах, женотделах и делегатских собраниях [27, с. 724]. Общественные организации содействовали коллективному сплочению и развивали женскую инициативу. Такой подход одновременно фокусировал внимание женщин на злободневных вопросах и предлагал возможность для их самостоятельного решения, но при одном условии – исключительно в контексте стратегии большевиков. Таким образом, женщины становились активными участниками реализации политики партии. Говоря иначе, контроль над потребностями женского населения и деятельность по их реализации становились значимым аспектом государственной политики в отношении женского вопроса. Если в обществе по-прежнему прочно довлела установка о второстепенной роли женщины, то большевистская пропаганда, напротив, подчеркивала ее высокий статус и социальную роль.

Из обобщенного доклада отдела здравоохранения Немкоммуны и частных докладов заведующих яслями мы узнаем о реальном состоянии местных детских учреждений в начале 1920-х годов. Общая численность населения Области немцев Поволжья, до вступления в силу декрета об «округлении»3, составляла около 400 тыс. человек [6, с. 279]. Дети до 3 лет потенциально входили в категорию воспитанников яслей. По данным на январь 1922 г. в области имелось 10 яслей смешанного типа, одни открытого типа и один приемник для сирот закрытого типа. Все перечисленные учреждения приходились на 7,8 тыс. детей ясельного возраста. Количество детей в разы превышало ресурсы, предназначенные для обеспечения коллективного воспитания. К тому же, ни в одном из организованных учреждений не хватало даже самого необходимого: качественного питания, посуды, мебели, белья, мыла [14, л. 1]. На примере отдельных яслей выясним, что сотрудники отдела здравоохранения трактовали как недостаток хозяйственно-материального обеспечения. В яслях с. Паульское отсутствовало белье для оборудования спальных мест и соблюдения гигиены. «Матрацы, которые получены не матрацы, а четырехугольные наволочки. Их нужно перешить по размеру кроваток, а ниток не имеется. <...> Ввиду того, что не имеется отдельных, особых, обеденных фартучков, также наблюдается большая неаккуратность при обеде детей <...> Они пачкаются при обеде и такими грязными должны идти домой. Ведь нет возможности стирать единственно имеющееся платье. Хотя дети здесь и моются, даже купаются, но одевать их в чистое не возможно» [11, л. 3]. За- ведующая яслями в с. Боаро, т. Меркер, перечисляет инвентарь, в котором остро нуждались сотрудники и воспитанники: «миски, лопата, котел, кисть, ножи, вилки, сковорода, посуда для детей» [4, л. 4]. Это не позволяло обеспечить должного ухода за детьми, провоцировало антисанитарию и заболевания. К тому же, после двух лет недорода, в 1920– 1921 гг. в ясли поступали отощавшие или слабые от рождения дети. Но продуктов на то, чтобы оздоровить их, в яслях не было.

Рацион новорожденных состоял преимущественно из блюд на основе растительного масла, солонины, ржаной муки и пшена. Поэтому из яслей регулярно поступали сведения о распространении кишечных болезней у детей [14, л. 1]. Холод провоцировал легочные заболевания – документально зафиксированы случаи, когда помещения не отапливались по 2–3 дня в сезон, когда это было необходимо. Ни в одних яслях не было аптечек, даже с самыми необходимыми медикаментами [15, л. 57]. Причину столь бедственного положения стоит искать в первую очередь в общей хозяйственно-экономической ситуации в стране. В условиях новой экономической политики государственные ресурсы на обеспечение детских учреждений сокращались, обязанности снабжения переходили на местный бюджет [15, л. 57].

Руководители детских учреждений старались справляться с нуждой, буквально на пустом месте изыскивая средства на приобретение продуктов. Заведующий детскими яслями села Грязноватка организовал неделю сбора пожертвований в пользу детских учреждений, но результат предприятия был предсказуемо мал, поскольку обедневшее население не имело возможности совершить даже малое подаяние. Предвидя такой расклад, заведующий организовал запашку земельных участков в двух селах по 4 десятины, подготавливая почву для будущих посевов в пользу яслей [3, л. 9].

Организация яслей поручалась женщинам без специального медицинского и педагогического образования, но обладавшим желанием и опытом в уходе за детьми, часто из многодетных семей. На эту работу их делегировали сельские женские отделы и комитеты, но она не являлась исключительно женской сферой деятельности, нередко мужчины являлись заведующими яслями. Непосредственной работой с детьми занимались исключительно женщины. Доклады женщин-руководителей отличаются эмоциональными комментариями, наполненными болью за свое дело. Заведующая детскими яслями с. Паульское с досадой писала в отдел здравоохранения: «Вообще моими яслями я очень недовольна. Надеюсь, что в будущем устрою так, как полагается». В ее понимании детские ясли должны быть по-домашнему уютными, где ребенок не будет испытывать и малейшей нужды – он будет одет, обут и накормлен досыта, окружен всеми удобствами, занят играми и сможет развиваться творчески [11, л. 3 об.].

Сотрудники яслей добросовестно выполняли свою работу в интересах детей и их матерей. В яслях выдавали на дом обеды и ужины для тех, кто не мог присутствовать в группе. В докладе отмечено, что детей до 3 лет с трудом приводили в ясли, вместо них туда гораздо охотнее отправляли детей пятилетнего возраста [11, л. 3]. Таким образом, фактическими воспитанниками в первые годы работы яслей становились не только и не столько дети установленной возрастной группы, а их старшие братья и сестры. Это явление противоречило основному предназначению яслей, однако случаев наказания по фактам нарушений в документах не отражено. По причине сильного истощения не все дети могли посещать ясли, поэтому практика выдачи питания на дом была характерна для большинства детских учреждений автономии. В некоторых яслях сотрудники изыскивали возможность оставлять на проживание детей-сирот, обеспечивая необходимый уход [23, л. 4].

Типичный состав персонала был небольшим: заведующая, по 1–2 воспитательницы и няни, охранник и кухарка на группу около 30 детей, 8–9 чел. всего приходилось на группу в 50 детей, штатные врачи отсутствовали. Из-за низкого материального обеспечения, недостатка помещений и оборудования организация детских яслей являлась сложным мероприятием. Отдел охраны материнства и младенчества НКЗ и отдел по работе среди женщин, занимавшийся главным образом пропагандистской работой, посредством циркуляров рекомендовали расширять и углублять сеть детских учреждений на местах [5, л. 65]. Однако финансирование в регионах, подвергшихся голоду, в основном ложилось на плечи местного населения, низовых административных органов, которым предоставлялось право устанавливать натуральную повинность с каждого двора на содержание детей в яслях. Часть средств поступала через крестьянские комитеты взаимопомощи, совхозы и кооперативы. Сбор средств и организация детских яслей отделом охраны материнства и младенчества проводились как широкая кампания, в обязательном порядке в сотрудничестве с женотделами, акции приурочивались к международному дню работниц [30, л. 14].

В летнее время малыши большую часть времени проводили на улице без должного родительского присмотра. Это приводило к несчастным случаям, дети погибали по собственной несознательности или халатности взрослых [17, с. 77]. В яслях же они находились под присмотром, их увлекали развивающими играми, кормили. Смертельные случаи в детских яслях были крайней редкостью. В докладе отдела охраны материнства и младенчества отмечено отношение населения к открытым летом 1925 г. сезонным детским яслям в самых беднейших селах республики. На большинство батрачек, вынужденных уезжать на заработки и бросать детей на произвол судьбы, открытие яслей произвело несравнимое впечатление! Женщины приходили на общественные собрания, чтобы публично высказать благодарность и поддержать начатое дело [13, л. 154]. В целом внедрение мероприятий по охране материнства и младенчества встречало поддержку со стороны женщин немецкой автономии. Под ними подразумевалась не только организация детских яслей, но и правовая поддержка женщин, содействие профессиональной подготовке для работы в детских учреждениях, культурно-просветительская работа и т. п.

Всем ли желающим была доступна возможность определить ребенка в ясельную группу? Отнюдь. Для матерей, желавших отправить детей в ясли, существовали определенные правила, соответствие которым было обязательным требованием. В ясли оформляли наиболее нуждающихся детей с двухмесячного и до трехлетнего возраста, матери ко- торых работали на государственных предприятиях и учреждениях и состояли в профсоюзах. Нуждающимися считались те дети, чьим матерям на время службы не с кем было оставить их дома. Прием в ясли проводился в порядке очередной записи, составляемой участковым врачом [24, л. 4]. Такая практика относилась к женщинам, проживавшим в крупных населенных пунктах. Что же касается женщин-крестьянок, то среди них приоритет отдавался активисткам государственных и общественных организаций, а также колхозницам.

Финансовый и продовольственный кризис начала 1920-х гг. ставил под вопрос возможность функционирования учреждений охраны материнства и младенчества в регионе. В материалах фонда отдела здравоохранения автономной Области немцев Поволжья первые сведения об открытых детских яслях относятся к 1921 году. В 1923 г. деятельность отдела в основном свелась к работе с приютами, прочая, даже культурно-просветительская работа, отсутствовала. Взаимодействие с губернским отделом народного образования, в чье ведомство передавались дети старше трехлетнего возраста, а также отделом по ликвидации последствий голода, занимавшимся вопросами улучшения детского питания, женотделами было крайне редким и не приносило конкретных результатов. Связь областного отдела здравоохранения с местными организациями, в том числе с яслями, носила регулярный характер через письма и живой диалог. Однако из-за отсутствия средств заведующая областным отделом Охраны материнства и младенчества не имела возможности лично осуществлять проверку учреждений в селах, что фактически вело к безграничным полномочиям заведующих детскими яслями на местах: от решения организационных до воспитательных вопросов. По сравнению с 1922 г. в 1923 г. количество яслей сократилось до 5. Работу продолжали только 4 учреждения смешанного типа, одно открытого типа, 3 учреждения закрытого типа [15, л. 57]. Под закрытым типом понимались дома ребенка, они предназначались для воспитания детей сирот до 3-летнего возраста, а также детей одиноких матерей [21, с. 172]. Иных детских учреждений под ведомством отдела не было. Государственное снабжение обеспечивало только 20 % необходимых средств и распределялось равномерно среди учреждений [15, л. 57–58; 13, л. 150]. Обеспечивать детей завтраками, а иногда и бельем и обувью помогали иностранные гуманитарные миссии. Весомый вклад в спасение жизней голодавших детей региона внесла Американская администрация помощи (см. подробнее [29]).

Только к 1925 г. дело охраны материнства и младенчества стабилизировалось. Отдел подчинялся народному комиссариату здравоохранения АССР НП, расширился спектр деятельности. В его состав входили заведующий и врач-инструктор. Инструктор имел врачебный стаж педиатра и дополнительную стажировку в институте Охраны материнства и младенчества. Важную роль в постановке массового детского воспитания играл персонал детских учреждений. Однако большинство сотрудников, как и прежде, не имело должного образования. Профессионалы-воспитатели отсутствовали, так как для их подготовки в регионе не было условий. Это подтверждает циркулярное письмо отдела Охраны материнства и младенчества немецкой автономии, где в красках расписана высокая значимость и необходимость квалифицированных сестер-воспитательниц [31, л. 76–76 об.]. Чтобы хоть как-то повысить квалификацию сотрудников, стали предприниматься попытки организовать местные курсы для сестер-воспитательниц сроком на 2–3 месяца. В качестве целевой аудитории выступали уже работающие сестры-воспитательницы и женщины, желавшие посвятить себя этой деятельности [12, л. 112]. Но впервые открыть курсы удалось только спустя 3 года, в 1928 году.

Во время торжественного открытия перед 18 девушками, курсантками первого набора, с напутственными речами выступили руководители отделов Народного комиссариата здравоохранения Немреспублики. Заведующая отделом охраны материнства и младенчества т. Вишневская так охарактеризовала миссию поступивших на обучение: «На Вас, работницы и крестьянки, возлагается огромная задача распространять на местах приобретенные на этих курсах знания в гущу крестьянского населения и вернуться домой достаточно подго- товленными для этой ответственной задачи. Вы представляете из себя отдельные маленькие винтики огромной государственной машины. Поэтому вы должны отнестись к учебе с достаточной серьезностью, дабы оправдать возлагаемые на Вас надежды» [25, л. 8]. Высокопарная речь подчеркивает понимание руководством сопричастности «маленького человека» к значимым государственным процессам, в частности, роль сотрудников яслей на местах, а также общее значение системы ясельных учреждений в АССР НП.

Отсутствие профессиональной подготовки работников детских яслей не сказывалось пагубно на качестве ухода за детьми. Гораздо больше оно влияло на идеологическую составляющую воспитательного процесса. Женщины вели коллективное воспитание на понятном и доступном для себя уровне, в русле национальных традиций, отстраненно от «идеологического пресса». Это подтверждают слова руководителей наркомата здравоохранения, по долгу своей работы имевших опыт посещения детских учреждений Москвы и Ленинграда. Сравнивая уровень столичных и местных детских учреждений, они пришли к выводу, что дети, воспитывавшиеся в Немрес-публике, по поведению и развитию оказались гораздо больше приближены к детям семьи, так как воспитывались на типичный семейный немецкий лад, а не по госпитальному образцу. Важной составляющей воспитательного процесса, по мнению т. Вишневской, являлось дружественное взаимоотношение, отсутствие ссор и раздоров как основная особенность в коллективах воспитанников. Дети преимущественно росли коммуникабельные, любознательные, осваивали массу игр, песен на русском и немецком языках [13, л. 151].

О востребованности работы учреждений охраны материнства и младенчества среди населения говорят материалы архивных дел. Значимым показателем являются сведения об их перегруженности в 1,5–2 раза, отказы в приеме при обращении, так что спрос на место в яслях в 5 раз превышал предложение [2, л. 186]. Начиная с 1925 г. при активной поддержке женского населения Немреспублики дело охраны материнства и младенчества стремительно набирало обороты. В середине 1930-х гг. около 5 000 детей АССР НП было охвачено яслями только в зимний период [16, л. 41], в летний же период их численность стабильно увеличивалась в связи с сезонными полевыми работами крестьян. Приведенные цифры свидетельствуют об успешной реализации государственной политики в системе социального воспитания. Теперь круглый год женщина имела возможность освободиться от хлопот по уходу за детьми, а юное поколение с первых лет жизни воспитывалось под государственным контролем. Работа яслей вызывала одновременно потребность и интерес среди немецких женщин, в отличие от многих других социальных проектов советской власти в отношении женщин.

Постепенно, освобождаемая от необходимости полного детского воспитания, посредством разветвленной сети государственных и общественных организаций, повседневная жизнь женщин наполнялась новым содержанием. Во-первых, женщин активно вовлекали в тяжелый производственный труд. В колхозных бригадах они работали не только доярками, но и вели уход за скотом, осваивали трактора, работали на молотильном току и т. п. Во-вторых, политико-просветительская работа среди женщин стала одним из приоритетных направлений политики советского правительства, занятия приобретали массовый и обязательный характер. Новые тенденции противоречили устоявшемуся образу жизни немецких семей, численно преобладавших в автономии.

Повседневный уклад жизни немцев в Поволжье формировался под влиянием религии. Основой веры являлась христианская традиция, согласно которой положение женщины определялось при ее мужчине. Кроткая и покорная она являлась надежным тылом, обеспечивающим продолжение рода, укрепление традиций, воспитание детей в интересах общины. Ярким примером является свадебная традиция гернгуте-ров, сохранявшаяся вплоть до середины ХIХ века. Согласно ей имена брачующихся определял жребий. Я. Дитц в начале ХХ в., описывая историю поволжских немцев-колонистов, охарактеризовал статус женщины не иначе как «раба своего мужа» – она подвергалась жестоким побоям и не имела голоса в общем хозяйственном распоряжении. При этом женская работа по дому вдвое превышала мужскую. Кроме того, на женщину возлагалась обязанность воспитания детей в религиозном духе, общественные же занятия, не относящиеся к нуждам общины, считались излишними [10, с. 380]. В свою очередь, воспитанные в религиозной традиции немцы-мужчины, как правило, были надежными семьянинами: отвечали за обеспечение семьи и принимали участие в воспитании детей, особенно мальчиков [28, с. 254, 261]. Таким образом, немецкие семьи представляли собою органичный союз партнеров, действующих в общих интересах на благо продолжения рода и развития общины. Несмотря на доминирующую роль мужчины, женщина-мать и хозяйка была почитаема членами семьи. Именно она обучала детей религии и языку, прививала духовные ценности.

Социальный конфликт, вызванный переоценкой общественной роли женщины, заключался в отсутствии для женщины возможности выбора в самореализации. Все, что противоречило интересам власти, критиковалось на публичных собраниях, контролировалось и пресекалось общественными организациями, партийными и государственными органами. Духовнорелигиозные потребности и вовсе попадали под уголовное преследование. Реальные интересы и потребности женщин в сфере здравоохранения и образования к концу 1930-х гг. были под тотальным контролем коммунистической партии. Женская активность поощрялась исключительно в русле социалистического труда, коммунистического воспитания детей, общественной деятельности. Массовое распространение детских яслей на территории АССР НП и внедрение их в социальную среду позволяет говорить о них как о значимой административной практике, направленной на разрушение традиционного образа жизни женщины, эффективной даже в условиях национальной автономии.