Названия бани в финно-угорских языках

НАЗВАНИЯ БАНИВ ФИННО-УГОРСКИХ ЯЗЫКАХ

Е. А. ЦЫПАНОВ, доктор филологических наук, доцент, заместитель директора

Института языка, литературы и истории КНЦ УрО РАН (г. Сыктывкар, РФ)

Анализ происхождения финно-угорских и русских слов со значением «баня» ставит перед исследователями ряд вопросов. Прежде всего вызывает интерес то, что практически в половине современных финно-угорских языков для наименования бани применяются заимствованные лексемы. Перед тем как сделать их краткий обзор, необходимо определить характер называемых ими реалий.

Толкование бани, которую можно назвать традиционной, представил В. И. Даль: «паровая, русская баня, строение или покой, где моются и парятся, не просто в сухом тепле, а в пару, почему важнейшие части бани: калильная печь с булыжником (каменка) или с ядрами и чугунным боем (чугунка) или с колодою, в виде опрокинутого котла с завороченными окраинами; затем полок с приступками и подголовьем, на котором парятся; лавки вокруг стен, на коих моются; чаны с горячею и холодною водою или краны для этого в стене; шайки для мытья и оката, вехотки (мочало) для мывки, веники дубовые или березовые для парки. При порядочной бане есть предбанник, где раздеваются, отдыхают, запивают баню квасом» [1, т. 1, 45 ].

Судя по этому описанию, в прошлые века баня у русских и баня у финно-угров ничем не отличались. Однако даже у русских, живущих в центральных областях, в таком виде она получила массовое распространение достаточно поздно – в XIX–XX вв. Иными словами, известной нам бане как строению предшествовали более примитивные типы – устроенные в шалашах, овинах или печах. В Прибалтике, Белоруссии, Украине, Южной России парной баней обычно не пользовались, и это, на наш взгляд, объясняет, почему в половине финно-угорских языков слова, называющие баню, заимствованы из других языков.

Названия бани – заимствования . В марийском языке в значении «баня» повсеместно употребляется слово монча , в удмуртском – мунчо , что, несомненно, является тюркским заимствованием. Ср.: чув. мунча «баня», килти мунча «домашняя баня», мунча умĕ «предбанник». Различные варианты, встречающиеся в удмуртских диалектах ( мунчо , мунʼчо , минʼто , мунʼ p о ), выступают чувашским заимствованием. Ср.: чув. мунча , монча , молча , мольча ; тат. мунча ; башк. мунса [3, 100 ]. По М. Р. Федотову, это слово вошло в волжско-тюркские языки из русского. Ср.: старорус. мыльня , мыльница [5, т. 2, 362 ]. М. Рясянен тюркские формы возводит к форме мыльня [цит. по: 5, т. 2, 362 ].

В коми-пермяцких диалектах исконное слово с рассматриваемым значением не сохранилось, в речи звучит русское заимствование баня , например, ~гор «печь» («каменка»), ~корось «банный веник», ~лонтны «затопить баню». Очевидно, что древние обозначения исконного происхождения в коми-пермяцких наречиях были полностью вытеснены русским заимствованием, за исключением коми-язьвинского диалекта, носители которого проживают в Красновишерском

районе Пермского края. В этом диалекте исконное коми слово со значением «баня» сохраняется.

Такое же положение наблюдается в мордовских языках. Во всех эрзянских диалектах звучит русское заимствование баня . Например: велень баня «деревенская баня», уштомс баня «натопить баню», шлямс банясо «помыться в бане», баня полок ланго «полати в бане». С древними верованиями мордвы связан мифологический персонаж банява «покровительница бани», которой в старину эрзяне молились перед началом топки бани. В мокшанском языке русское заимствование также употребляется повсеместно. Например: штамс баняса «париться, мыться в бане», тнемс баня «показать баню, вздуть кого-либо», баняаваня «дух бани, покровительница бани».

В Прибалтике, Белоруссии, Украине, Южной России парной баней обычно не пользовались, и это объясняет, почему в половине финноугорских языков слова, называющие баню, заимствованы из других языков.

Заметим, что сходная ситуация сложилась и в русском языке, в котором повсеместно укоренилось общеславянское заимствование из народной латыни, куда основа еще ранее проникла из греческого: balaneum. Изначально в латыни она обозначала ванну, отсюда медицинский термин бальнеология «вид лечения ваннами». Затем семантика расширилась до наименования бассейна и собственно бани. По М. Фасмеру, в церковнославянском языке слово впервые фиксируется в XI в. в форме баньєкъ, другие соответствия – болг. баням, лат. balneum, франц. baim, итал. bagno [4, т. 1, 121–122]. В то же время в русских диалектах сохраняются исконные слова мыльня и мыльница, также обозначающие баню. B южных и западных диалектах русского языка, в украинском и белорусском языках упо- требляется древнее собственно языковое образование лазня. В. И. Даль приводит ряд синонимов к этому слову: баня, мыльня, мовня, парня [1, т. 2, 235]. Лексема лазня интересна тем, что сохраняет в значении указание на мытье в большой печи, куда надо было с трудом забираться, залезая через ее устье.

Названия бани – исконные слова . Исконные слова, называющие баню, преимущественно используются в угорских языках: венг. gözfürdő «парная баня, букв.: газовая баня» и fürdő «баня, бассейн, водолечебница, ванна». Последнее слово более древнее, и его значение шире. Лексема восходит к корню уральского происхождения, от которого был образован многозначный глагол forgolódik «1) ворочаться с боку на бок; 2) суетиться; 3) сновать». Вероятно, затем на базе семы «поварачиваться в воде» от него обособился самостоятельный глагол fürdik «купаться», что далее послужило основой для производных существительных fürdós «купание» и fürdő [7, 237 ].

В мансийском языке параллельно употребляются русское заимствование баня и сложное слово пувыңкол , позднее образование от словосочетания со значением «дом для купания, мытья», ср. глагол пувыллатуңкве «выкупаться». В целом для обско-угорских языков характерно применение описательных конструкций для обозначения входящих в жизненный оборот новых предметов и понятий. Например: манс. нāиңтуйт «паровоз» (букв.: огненные сани), нāиңхап «пароход» (букв.: огненная лодка), нāврамыт ханисьтан хум «учитель» (букв.: детей обучающий мужчина), нāврамыт ханись-тан нo «учительница» (букв.: детей обучающая женщина). В хантыйском языке, в казымском (опорном для литературного языка) диалекте баню обозначает словосочетание певал хот «дом для мытья», восходящее к глаголу певалты «мыться, купаться». Встречается также композита певлхот «то же», образованная путем стяжения компонентов указанного словосочетания (по сообщению профессора Е. А. Игушева).

В целом в обиход обско-угорских народов баня вошла недавно. Так, казым-ские ханты в своих воспоминаниях прямо указывают, что они научились строить бани, мыться и париться у переселенцев коми-ижемцев в конце XIX – нaчале XX в. То же наблюдается в ненецком языке, в котором употребляется собственно языковое образование хăлтаңголăва в значениях «баня» и «прачечная», ср. глагол хăлтаңгос(ь) : «1) мыть, стирать; 2) мыться в бане».

В прибалтийско-финских языках сохраняются традиционные, исконные слова, называющие баню, они восходят к одной основе: фин. sauna , эст. saun , лив. sōna . Сейчас эта основа является простой, непроизводной, в семантическом отношении немотивированной, хотя в финских диалектах она может обозначать и купание, и курную избу, где можно и жить, и париться, и рыбацкий домик, и маленький домик, и жилище на лугу или в лесу. Слово sauna из финского языка вошло в саамский и в последнее столетие во множество других языков, в том числе русский, с общим значением «баня с сухим паром» (имеется в виду ее современные форма и оборудование), хотя исторически так называемые финская и русская бани, так же как коми баня, практически ничем не отличались и представляли черную, курную баню с влажным паром.

Как и венгерское обозначение бани, существительное sauna – это древнее отглагольное именное образование, ср. финские глаголы: saunoa «помыться, попариться в бане, сходить в баню»; saunottaa «1) вымыть в бане; 2) задать баню». Например: Isä antoi pojalleen aika saunauksen «Отец задал сыну изрядную взбучку».

В коми-зырянских диалектах бытуют варианты обозначений бани пыл-сян, пывсян, в ижемском – пыысян. В коми-пермяцких наречиях исконное слово не встречается, но оно есть в коми-язьвинском, например: пÿлсʼан «баня», пÿлсʼинө «париться в бане». Исследователи относят указанное слово, вернее лишь основу *pọl-, к общепермскому фонду, приводя удмуртское соответствие пыласькыны «мыться, умываться», «купаться (в реке)», далее под вопросом к допермскому *pol-, ср.: коми poltцs «дух», фин. polttaa «жечь, сжигать», эрз. пултамс «жечь, сжечь», мокш. паломс «гореть, пылать, сгореть», хант. pēγət-«париться в бане», манс. päγl- «то же». Однако вполне возможно, что финские и мордовские параллели относятся к совершенно другому этимону [2, 234–235]. Фонетически и семантически обско-угорские соответствия наиболее близки к пермским. Тем не менее вероятная общая этимология основы (пермско-угорская) еще не говорит о том, что в прафинно-пермской и прапермской древности протоэтносы ею обозначали баню.

Во всех эрзянских диалектах звучит русское заимствование баня. С древними верованиями мордвы связан мифологический персонаж банява «покровительница бани», которой в старину эрзяне молились перед началом топки бани. В мокшанском языке русское заимствование также употребляется повсеместно.

Слово пылсян (пывсян, пыысян) «баня» зафиксировано лишь в зырянских и коми-язьвинском диалектах как производное слово, которое образовано от глагола пывсьыны при помощи продуктивного отглагольно-именного суффикса -ан. Важно отметить, что семантика указанного глагола в коми языке в ходе развития языка стала более узкой («париться, мыться в бане»), тогда как в иных случаях употребляется глагол мыссьыны «мыться», основа которого финно-угорского происхождения. То же значение имеет и удмуртское соответствие мисьтась-кыны «1) стирать, заниматься стиркой; 2) мыться, умываться». В удмуртском языке смысл «париться, мыться в бане» передают глагол париськыны (ср. рус. париться) и словосочетание мунчое пы-рыны «войти в баню». Очевидно, что конкретное значение «баня как хозяйственная постройка» существительное получило в ходе вторичной номинации, эллипсиса определяемого компонента атрибутивного сочетания пывсян ин «место для мытья в бане». Таким способом в коми языке образовалось множество существительных с общей семантикой «предмет действия» или «место действия», например: бурскан «ботало», ворсан «гармонь», сынан «расческа, гребешок», изан «мельница», дзопкан, тёп-кан «ухаб на дороге», койтан «вечеринка» и др. [6, 30–33]. В коми-зырянских диалектах широко употребительны слова пылсянса, пывсянса, пыысянса, обозначающие духа – хранителя бани, соответствующего русскому баннику.

В целом для обско-угорских языков характерно применение описательных конструкций для обозначения входящих в жизненный оборот новых предметов и понятий.

многих финно-угорских языках закрепились заимствованные обозначения, вытеснив древние исконные наименования простых, примитивных видов бань. Косвенно эту гипотезу подтверждает проникновение в европейские языки финского слова сауна , называющего технологически более совершенную баню с сухим паром, бассейном и другими приспособлениями, придающими спа-процедурам особую комфортность. Так, слово сауна одинаково звучит в современных финно-угорских, тюркских и западноевропейских языках. То же можно сказать и о широком распространении в русском и, естественно, финно-угорских языках таких слов, как пицца , суши , караоке , Интернет и многие другие. Этот процесс объясняется интенсивным культурно-цивилизационным влиянием, которое оказывают на языки небольших народов более крупные по числу носителей языки.