Статьи журнала - Проблемы исторической поэтики
Все статьи: 814
Сюжет «испытания истины» в повести А. П. Платонова «Котлован»
Статья научная
В статье на материале опубликованной динамической транскрипции рукописи повести «Котлован», а также ранней публицистики А. Платонова прослеживается эволюция взглядов писателя на проблему познания истины. Анализ рукописи «Котлована» позволил доказать, что к концу 1920-х годов Платонов отказывается от рационалистической трактовки понятия «истина», в том числе в ее «богдановской редакции». Платонов ведет спор с философией Нового времени не только на уровне содержания, но и формы: выбирает жанр производственного романа, «превращая» его в философскую повесть о «сомнении». Писатель сомневается в возможностях социалистической науки, основанной на материализме, познать истину о мире, а также изменяет свое отношение к труду как единственному способу ее постижения. В итоге он отходит от материалистической концепции познания и сближается с религиозно-философской традицией: в финале все более актуальной становится формула П. Флоренского «истина-естина» и намечается смещение понятия «истина» из категории когнитивно-материалистической («выдумать» / «сделать» истину) в онтологическую и нравственную.
Бесплатно
Статья научная
В статье рассматривается сюжет о возвращении мужа на свадьбу своей жены, закрепленный в русском былевом эпосе и тысячелетней эпической традиции античности. Изучение эпического наследия Гомера за многие годы его существования включает в себя огромнейшее число работ ученых всего мира. Сравнительно-исторические, сравнительно-генетические и сравнительно-типологические исследования выявили связь устной народной традиции и авторской эпической поэзии. Современная международная наука разрабатывает гипотезу, согласно которой профессионально-индивидуальные гомеровские поэмы создавались на древней, существующей по меньшей мере 850 лет, устной импровизации поэзии в твердой форме гекзаметра. Изучение русского эпоса насчитывает меньшую историю, однако изыскания в этой области выявили проникновение в славянскую среду элементов поздней античности, которые наряду с язычеством и христианством стали источником формирования народной духовной культуры. Анализируемый в статье сюжет «возвращения мужа» широко распространен в фольклоре многих народов и рудиментарно проявился в «Одиссее». Западные и восточные варианты этого сюжета разнообразны по жанровой структуре и стилевым особенностям. На русской почве сюжет представлен в большой тематической подборке «Добрыня и Алеша», которая благодаря контаминациям, небольшим вставкам в эпическом жанре эволюционирует к жанру эпопеи. Получающийся большой объем приближает старину к античному эпосу, создавая промежуточные формы, сопоставимые с авторскими подражаниями.
Бесплатно
Сюжет о гордом / грешном царе в трагедиях Г. Р. Державина
Статья научная
В статье исследуется художественное функционирование в трагедиях Г. Р. Державина «Ирод и Мариамна» (1807), «Евпраксия» (1808), «Темный» (1808) библейского сюжета о гордом / грешном царе. Он рассматривается в контексте исторических и ветхозаветных источников, а также в авторском биографическом контексте. Сюжет о гордом / грешном царе выстраивается из комплекса мотивов: неверия, нетвердой веры или инаковерия; гордости, преувеличенного самомнения; хвастовства силой, мудростью, богатством; абсолютизации собственной власти; жестокосердия, пренебрежения долгом правителя и нравственной ответственностью перед Богом; наказания через непослушание и смерть детей; раскаяния в собственных преступлениях; греховной смерти. Своеобразие сюжетного построения трагедий Державина и трактовки событий, восходящих к истории Древней Иудеи и русскому Cредневековью, диктуется сложившимся у поэта на исходе лет пониманием государственной власти и Божественного закона. Философско-религиозная державинская концепция восходит к ветхозаветному утверждению греховности царской власти, удалившейся от Божественного Промысла.
Бесплатно
Сюжетная организация "Казанской истории"
Статья научная
В статье проанализирована сюжетная организация первой части «Казанской истории» (главы 1-57) - выдающегося памятника древнерусской литературы середины XVI в. Выявлен единый принцип сюжетного повествования во всем тексте этого произведения. Это подчиненность трех сюжетных линий - «война», «мир», «Божественный промысел» - трем главным идеям «Казанской истории»: идее исторической справедливости присоединения Казанского царства к Руси, идее невиновности Ивана Грозного в пролитии русской и казанской крови во время взятия Казани и идее свершения «великим князем московским» «боговодимого» подвига - взятия Казани в 1552 г. На примере ряда глав первой части «Казанской истории» показано, как выбранный автором принцип сюжетного повествования - рассказ об измене казанцев, месть за нанесенную русским правителям обиду - проявляет себя в конкретном художественном материале и как он трансформируется во второй части «Казанской истории» - повествовании об осаде и взятии Казани Иваном Грозным в 1552 г.
Бесплатно
Сюжетная ситуация переправы в прозе русской эмиграции первой волны
Статья научная
Целью данной статьи является анализ сюжетной ситуации переправы в произведениях писателей русской эмиграции первой волны: Б. К. Зайцева, Л. Ф. Зурова и Е. Н. Чирикова. На примере романов «Тишина» из автобиографической тетралогии «Путешествие Глеба» Б. К. Зайцева и «Древний путь» Л. Ф. Зурова исследуется роль сюжетной ситуации переправы в индивидуально-авторской картине мира. Анализ произведения Е. Н. Чирикова «Между небом и землей» позволяет рассмотреть данную ситуацию, воплощенную в жанровой форме рассказа. Проведенное исследование помогает убедиться в новых возможностях русской прозы ХХ в., типологически тяготеющей к неореалистическому типу художественного сознания. Несвойственное для литературы прежних лет взаимодействие пространственно-временных отношений, соотнесенность частного и общего, глубинная подтекстово-ассоциативная символика рождают эффект концентрированной семантической емкости, когда сюжетная ситуация включает в себя самые концептуально значимые компоненты смысла. Это интуитивное приобщение подростка к свету Православия, к величию Праздника Праздников - Воскресения Господня («Путешествие Глеба» Б. К. Зайцева, «Древний путь» Л. Ф. Зурова) или уже осознанное стремление интеллигента-маловера к единению со своим народом в пасхальной радости («Между небом и землей» Е. Н. Чирикова). Представленные примеры подтверждают издревле присущую русской литературе пасхальную доминанту.
Бесплатно
Танатологический дискурс в романе Ф. М. Достоевского "Идиот"
Статья научная
В статье рассмотрен танатологический дискурс в романе Ф. М. Достоевского: анализируются бинарные оппозиции эсхатологической тематики; описываются художественные образы героев романа, приобретающих своеобразные мифологические черты во время своих земных мытарств; исследуются аллюзии на образы иного мира, представленные в тексте; разбираются акцентные элементы круговой композиции романа, подчеркивающие невозможность героям выбраться из locus infernus ( лат. ад), куда их последовательно ведет земной путь. В романе, раскрывающем кризис современной цивилизации, аксиологической задачей становится поиск идеала и тема неизбежности Воскресения, что выражено не только в фабуле и системе образов главных героев, но и в эсхатологическом дискурсе второстепенных, на первый взгляд, персонажей: толкованиях Апокалипсиса Лебедевым; рассуждениях Ипполита Терентьева, воспринимающего жизнь как «злую насмешку природы», но ощущающего в подсознании, проявляющемся через сон, победу Христа над смертью. Несмотря на заклание Настасьи Филипповны Барашковой, финал романа оптимистичен, ибо он несет благую весть о Воскресении.
Бесплатно
Танатологический дискурс в творчестве Ивана Бунина
Статья научная
В статье проанализированы мемуарные записи И. А. Бунина и близко знавших его современников, в которых выражено отношение писателя к смерти. О конечности человеческой жизни Бунин часто размышлял в литературных записках, набросках, дневниках, в разговорах с близкими, друзьями, признавался, что о смерти «думает постоянно» и что «боится ее». Тема смерти является центральной во многих его прозаических и поэтических произведениях. В книге «Жизнь Арсеньева», во многом автобиографической, автор-повествователь признается, что осознание смерти заставило его впервые задуматься о Боге, о философских вопросах бытия. Страх смерти у Бунина имел характер фобии, отразившейся в творчестве. Идея конечности бытия лежит не только на мировосприятии и чувствах отдельных бунинских героев, но и на судьбах целых сословий. Именно поэтому для бунинской образной системы характерен ностальгический, элегический окрас, цвет «матового серебра» (по определению М. Горького). Прозаик и поэт бунтует против неизбежности конца так, как бунтуют дети («не поддамся») и творцы, выставляющие свою деятельность линией защиты в борьбе со временем («Теперь ты мысль. Ты вечен»). Специфическое танатологическое мироощущение обостряло его внимание к буддизму, учению о реинкарнации. «Закон красоты» у Бунина зиждется на эсхатологическом мировосприятии, отсюда - исключение будущего из координат творчества, христианская трактовка всего, что связано с природой, вечностью, идеалом.
Бесплатно
Телеологический сюжет в романах «Капитанская дочка» А. С. Пушкина и «Война и мир» Л. Н. Толстого
Статья научная
Романы Пушкина «Капитанская дочка» и Толстого «Война и мир» рассмотрены в статье как произведения с телеологическим сюжетом, который включает в себя мотивы испытания, выбора героя и его движение к спасению. Во время выбора раскрывается доминанта героя или народа, основанная на самоутверждении или самопожертвовании (оппозиция «безобразие» и «благообразие»). В романах Пушкина и Толстого утверждается «мысль семейная», связанная с национально-героической темой, народ предстает в них как соборная личность. Учение А.А. Ухтомского (1875-1942) о доминанте, которое он создал на основе произведений Достоевского и Толстого, позволяет раскрыть этическую перспективу анализируемых романов. Для Гринева на первом этапе его жизненного пути «двойниками» становятся Зурин и Швабрин, для Пьера Безухова - Наполеон и Долохов. Освобождаясь от «двойника», герой, совершающий нравственный выбор, по учению Ухтомского, встает на путь «собеседника» и возвращается к прежней нравственной доминанте, которая была сформирована в семье. Примерами являются Маша Миронова и Петр Гринев, Андрей Болконский и Наташа Ростова. У Пьера Безухова нет в семье нравственного ориентира, встать на путь «благообразия» ему помогают Андрей Болконский, Платон Каратаев и Наташа Ростова. Величие Кутузова в том, что он обладает соборным сознанием и несет «простоту, добро и правду». Бородинское сражение и соединение судеб главных героев не случайно происходит между православными праздниками Успения и Рождества Пресвятой Богородицы: в православии уделом Пресвятой Богородицы является Россия. В романах Пушкина и Толстого прослеживаются традиции древнерусской воинской повести и агиографической литературы (симметричная композиция, символика света и Царствия Небесного), а также утверждаются идеал мира как семьи, обращенной к Евангельской Истине, и соборная личность, идущая по пути спасения и помогающая другим обрести этот путь.
Бесплатно
Тема «жизни» у Пушкина в русской литературе ХIХ века
Статья научная
В статье рассматривается образ-понятие «жизнь» - один из важнейших для русской литературы. Привлекаются данные из мировой культуры (библейская традиция, литература XVIII века, романтизм, Ницше). Особое внимание уделяется бытованию образа-понятия «жизнь» в поэзии Пушкина, заложившей основы его восприятия в отечественной словесности (славянофилы, Ап. Григорьев, Достоевский, Толстой, Блок).
Бесплатно
Тема бражника у Ф. М. Достоевского и К. Аксакова
Статья научная
Статья посвящена сопоставительному изучению религиозно-этических идей Достоевского и К. Аксакова. Центральными в этой связи являются работа Аксакова «Повесть о бражнике» и образ Мармеладова в романе «Преступление и наказание». Отмечается полемическая роль этого персонажа, заостренная против славянофильской теории. На материале главы «Кана Галилейская» в романе «Братья Карамазовы» прослежена эволюция Достоевского в сторону славянофильства. Зафиксирован незамеченный ранее случай художественного обращения Достоевского к творчеству славянофилов.
Бесплатно
Тема евангельской любви в дилогии П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах»
Статья научная
Тема евангельской любви рассматривается как основной лейтмотив, определяющий художественную концепцию романов «В лесах» (1871-1874) и «На горах» (1875-1881), составивших дилогию, которая стала итогом не только размышлений П. И. Мельникова-Печерского о старообрядчестве, но и религиозно-философских размышлений о человеке, его духовно-нравственной составляющей, национально-культурных, духовных ценностях, поисках истинной веры и высшем смысле человеческого существования. Религиозно-философская проблематика дилогии, ее связь с национальной жизнью, духовно-нравственными идеалами, традициями древнерусской культуры, отражение православных ценностей в художественной концепции произведения позволяют говорить о культурном традиционализме и включать творчество Мельникова-Печерского в общий литературный процесс XIX в. С этой точки зрения в статье рассматриваются мотивы духовного самопожертвования, самоотречения, служения ближнему как высшая степень проявления евангельской любви. Эта тема пронизывает художественное пространство дилогии и получает выражение на разных уровнях структуры текста - в образно-мотивном строе, сюжетной организации, в цитатах и реминисценциях. Слова одного из главных героев, купца-старообрядца Патапа Максимыча Чапурина, о служении и самопожертвовании ради ближнего, представляющие неточную цитату из Евангелия (Ин. 15:13), являются ключевыми в раскрытии темы евангельской любви. Положительные образы героев дилогии (как старообрядцы, так и представители ортодоксальной церкви) ориентированы на христианские ценности, обладают православным воззрением, существенный принцип которого - принцип взаимной любви во Христе. На примере героев Мельникова-Печерского показано, что любовь к ближнему понимается как деятельная любовь, результат земного «делания», будь то героическое самопожертвование или смиренное подвижничество. Любовь во Христе возвышает и преображает личности героев, приводя к единству, соборности, чувству ответственности друг перед другом.
Бесплатно
Тема смерти и бессмертия в творчестве Г. Р. Державина и поэзия свт. Григория Богослова
Статья научная
Статья посвящена изучению поэзии Г. Р. Державина как продолжения той духовной традиции, которая сложилась в византийском богословии. Прослеживается сходство тем, мотивов, образов в его произведениях со стихотворениями свт. Григория Богослова. Особое внимание уделяется духовной концепции человеческой «бедности» и стоящей за ней традицией апофатического богословия как сущностного начала, присущего русской литературе в понимании мира и человека.
Бесплатно
Тема творчества в повести И. С. Шмелева “Неупиваемая чаша”
Статья
Статья посвящена анализу доминантных аспектов поэтики повести великого русского писателя XX в. И. С. Шмелева: идейно-тематическому плану, образной и мотивной системам, хронотопу. И. С. Шмелев создавал повесть в октябре – декабре 1918 г. – времени творческих исканий и переоценки мировоззренческих позиций. В этом произведении автор обращается к христианской традиции, выстраивая повесть как беллетризированное житие главного героя. Тема творчества в ее христианском контексте является категорией, посредством которой осуществляется включенность повести в евангельскую традицию русской литературы.
Бесплатно
Термин в русских переводах «Поэтики» Аристотеля XIX века
Статья научная
«Поэтика» Аристотеля оказала определяющее влияние на последующее развитие европейской литературной теории. Перевод и интерпретация ее тезауруса до сих пор остаются одними из самых сложных литературоведческих проблем вследствие глубины и емкости терминов, сложности понятийного аппарата. Термин μῦθοϛ был переведен на латинский язык как fabula и в таком переводе вошел в терминологию европейского литературоведения. Однако подобный перевод не передает полностью значение термина. Кроме того, закрепление в латинских риториках за термином «фабула» значения неправдоподобного повествования, воспринятое средневековой риторической традицией, полностью искажает аристотелевское понимание не только мифа, но и мимесиса. Отечественные классицистические поэтики восприняли европейскую традицию передачи термина μῦθοϛ как «фабула», однако теоретики и переводчики XIX в. начали искать новые эквиваленты для его передачи. Н. Ф. Остолопов использовал термин «баснь», который оказался неудачным из-за своей многозначности и наличия оценочного значения. С. П. Шевырев перевел μῦθοϛ как «миф» и показал, что подобная интерпретация адекватно передает глубину аристотелевского термина. Однако его опыт не был востребован переводчиками «Поэтики». Б. И. Ордынский в своем переводе использовал термин «вымысел», который более адекватно, чем «фабула», передает содержание термина μῦθοϛ, но не учитывает всех оттенков его значения. В. И. Захаров перевел термин μῦθοϛ как «фабула» и «миф», однако их использование в переводе не урегулировано. В. Г. Аппельрот, как и В. И. Захаров, использовал для передачи термина Аристотеля два термина - «миф» и «фабула», но их употребление у Аппельрота более последовательно. В тех случаях, когда у Аристотеля речь шла о мифе как общекультурном достоянии, Аппельрот употреблял термин «миф», а в тех, когда Аристотель говорил об индивидуально-авторской интерпретации общекультурного наследия или оригинальном структурно-повествовательном комплексе, переводчик использовал термин «фабула». Искания теоретиков и переводчиков XIX столетия продемонстрировали сложность термина Аристотеля и подготовили дискуссии о его адекватной передаче в XX в.
Бесплатно
Тернарные структуры в минейном житии Иосифа Волоцкого
Статья научная
Статья посвящена отражению тринитарного догмата (Учения о Триедином Боге) в минейном Житии Иосифа Волоцкого, в котором тройные повторы обнаруживаются на лексическом, синтаксическом и сюжетном уровнях текста. Значение тринитарного догмата в жизнеописании Иосифа Волоцкого обусловлено полемикой, разразившейся на рубеже XV-XVI вв. между православной церковью и ересью жидовствующих, адепты которой ставили под сомнение догмат о триипостасности Бога. Иосиф Волоцкий стал самым активным участником антиеретической деятельности. Житие, составленное епископом Крутицким Саввой Черным в 40-х гг. XVI в., ориентировано на Житие Сергия Радонежского, в котором тройные повторы присутствуют в большом количестве. О связи минейного Жития Иосифа Волоцкого и Жития Сергия Радонежского свидетельствует текстологическая общность вступительных частей текстов. Косвенным доказательством важности фигуры Сергия Радонежского для Иосифа Волоцкого также является генетическая связь между святыми, основанная на принадлежности к одной линии монашеской традиции: Иосиф принял постриг у Пафнутия Боровского, наставник которого, Никита Боровский, был послушником Сергия. Анализ Жития на предмет тройных повторов на структурном и событийном уровнях текста не только свидетельствует о том, что Житие Сергия Радонежского стало литературным источником жизнеописания волоцкого игумена и что автор минейного Жития отразил в памятнике актуальную для времени жизни преподобного полемику, но и дополняет представления филологической медиевистики о жизнеописании Иосифа Волоцкого. На сегодняшний день приходится констатировать, что Житие Иосифа Волоцкого за редкими исключениями не становилось объектом интереса со стороны филологов. Настоящая статья призвана пролить свет на один из аспектов поэтики памятника.
Бесплатно
Статья научная
Главным в статье является вопрос о генезисе образа героя, называемого нами смиренным, его характерных чертах, и о типологической связи произведений, находящихся в едином русле национальной культурной традиции «Поучение» Владимира Мономаха, относящееся к XII веку, представляет идеальный образ человека — древнерусского князя. Идеал же в средневековой русской книжности, церковной по происхождению, мог быть только смиренным — в уподобление евангельскому Первообразу [4]. Рисунок образа Владимира Мономаха определяется доминантой покаяния, которое рождает жанровую форму «исповеди-самоотчета» [1,123]. Идея Страшного Суда является мотивирующей поступки князя и его ценностный выбор. Внутренний конфликт заключается в осознании Мономахом своей греховности, своего несоответствия Образцу. Разрешение этого внутреннего конфликта находится в осуществлении принципа синергии, или свободного соединения человеком своей воли с волей Бога, что и является главным типологическим свойством образа смиренного человека. Образ Горкина в романе «Лето Господне» также относится к идеально- положительным образам русской литературы, к смиренному типу героя (в определении В. Хализева — к «житийно-идиллическому "сверхтипу" » [12, 156]). Горкин укоренен в Церкви, живет в Предании, и этим определяется тип его отношения к миру. Все повествование строится, как и в «Поучении» Владимира Мономаха, — с точки зрения Страшного Суда, что неразрывно соединяется с идеей смирения. Как для Мономаха в «Поучении », так и для Горкина в романе Шмелева, Образцом смирения является Христос и жизненным принципом — уподобление Христу. Сюжетный рисунок этого героя выстраивается также по принципу синергии. Благодаря включенности обоих произведений в пространство Священного Предания обнаруживается типологическое сходство образа Л. Г. Дорофеева смиренного человека в древнерусском произведении и литературного персонажа в романе Шмелева.
Бесплатно
Типы художественного времени и их роль в романе И. А. Бунина "Жизнь Арсеньева"
Статья научная
В настоящей статье отражены результаты исследования временной организации романа И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева», выявлены и охарактеризованы типы художественного времени, их соотношение и роль в произведении. В статье установлено, что временная организация романа И. А. Бунина представляет собой сложную многоуровневую, иерархически организованную структуру, синтезирующую разные типы художественного времени: социально-историческое, семейно-бытовое, природно-циклическое, биографическое время. Перечисленные хронотопические уровни - разного объема и значимости в художественном мире произведения. Кроме названных временных уровней, автором статьи выявлена и исследована временная структура вечности, играющая в произведении значительную роль и включающая в себя христианскую вечность Бога и бессмертной души человека. В двух пространственно-временных моделях: «время человеческой жизни» и «вечность» - содержатся главные координаты для понимания специфики художественного времени-пространства романа и бунинской концепции человека: факт рождения человека, время его жизни проецируются на вечность. Проведенное исследование типов художественного времени, их соотношения и роли в романе «Жизнь Арсеньева» позволяет сделать вывод о том, что жизнь главного героя показана не в одном, а одновременно в разных пространственно-временных планах: социально-историческом, семейно-бытовом, природно-циклическом, биографическом хронотопах - и одновременно вписана во временную структуру вечности. Эта важнейшая для понимания произведения особенность его пространственно-временной организации свидетельствует о том, что рассказ Арсеньева - повествование не только о земных делах человека, но и о его бессмертной душе.
Бесплатно
Толстовский текст и интертекст в повести А. И. Солженицына "Раковый корпус"
Статья научная
Настоящее исследование посвящено проблеме разграничения толстовского текста и интертекстуальных элементов в «Раковом корпусе» А. И. Солженицына посредством выявления частотности апелляции к идеям Л. Н. Толстого, а также Сталина, Горького, Бэкона, Пушкина, Гервега. В «Раковом корпусе» идеи Толстого, изложенные в рассказе «Чем люди живы», в повести «Казаки» и романах «Война и мир» и «Анна Каренина», «провоцируют» споры персонажей о смысле жизни, являются шкалой оценки происходящего, задают высочайшие религиозно-нравственные ориентиры, влияют на мыслящих персонажей, приводя одних к принятию толстовских идей и духовному возрождению, других - к поиску собственных ответов на вопросы бытия. В повести Солженицына название рассказа Толстого «Чем люди живы» выполняет функцию эпиграфа; система персонажей строится с учетом того, насколько человек учитывает культурное наследие человечества и, в первую очередь, воззрения Толстого. Олег Костоглотов, памятуя уроки Толстого, не принимает на веру ничьих мнений, вырабатывает собственное отношение ко всему происходящему и побеждает смерть. Цитируемые в «Раковом корпусе» отрывки из трудов философов, политических деятелей и писателей о «социальном» поведении человека «вторичны» по сравнению с онтологическими ценностями, представленными в творчестве Толстого, и не играют предопределяющей роли в формировании жизненных установок персонажей Солженицына. В жанровом отношении «Раковый корпус» - философско-публицистическая повесть. Преобладание толстовского текста над интертекстом - дополнительное свидетельство непреходящего значения идей Толстого для людей последующих эпох.
Бесплатно
Топос "стояние на костях" в древнерусских повествованиях о битвах
Статья научная
В статье рассматривается топос «стояние на костях», встречающийся в рассказах о битвах XIII-XVII вв. и связанный композиционно с повествованием о завершающем этапе сражения, с победой одной из сторон. В летописях этот топос чаще всего реализуется устойчивой формулой «стал(и) на костях» со значением «оставил(и) за собой поле битвы, победил(и)», относящейся к князю или к воинам в целом; в других случаях сообщается, сколько дней воины-победители «стояли на костях» (т. е. на месте сражения). Наибольший интерес представляет употребление топоса «стояние на костях» в памятниках Куликовского цикла. В «Летописной повести о Куликовской битве» в формулу «стал на костях» добавлено определение «татарских», что вводит мотив попрания поверженного врага. В «Сказании о Мамаевом побоище» устойчивая формула «стал на костях» (победил) употреблена по отношению к князю Владимиру Андреевичу, которого автор, вопреки традиции, изображает главным героем сражения. В то же время далее подробно описывается ритуал «стояние на костях» воинов-победителей во главе с Дмитрием Ивановичем и сообщается, что « стоялъ князь великий за Дономъ на костѣх осмь дний», хороня убитых русских воинов. В Синодальном списке «Задонщины» топос «стояние на костях» содержит лишь описание «радости великой» русских воинов по поводу победы и захваченных богатых трофеев. Как древнерусские авторы, так и современные исследователи по-разному понимали смысл и значение ритуала «стояние на костях», отразившегося в произведениях поэтов и художников.
Бесплатно
Трагизм национальной истории и пути его преодоления в «Дворянском гнезде» Тургенева
Статья научная
В статье рассмотрены особенности художественного преломления трагических коллизий в «Дворянском гнезде» Тургенева. Традиционно считается, что структуру конфликта в романах писателя определяет восходящий еще к античной трагедии принцип, который в полной мере был реализован именно в «Дворянском гнезде». Убежденность в трагической природе романов писателя подкрепляется еще и философской фундированностью Тургенева, придерживающегося трагического понимания бытия. Резкий переход от счастья к несчастью, сопровождающийся страданием героев и неизбежным в этой ситуации состоянием «трагического равновесия», распространялся, как принято считать, и на частную, и на социально-историческую сферы романа. В результате за «Дворянским гнездом» закрепилась репутация сочинения, свидетельствующего о гибели дворянской России, непродуктивности старых идеалов поколения Лаврецкого и сомнительности новой правды, которую герой находит в этике Лизы Калитиной. Автор статьи предлагает посмотреть на трагические настроения «Дворянского гнезда» в ином ключе: через призму восприятия романа первыми читателями и критиками, а также в свете сюжетно-композиционной и идейной роли, которую в нем играет второстепенный персонаж Михалевич. Особое внимание уделяется XXV главе романа, когда герой внезапно и, с сюжетно-композиционной точки зрения, несколько немотивированно (искусственно) появляется перед Лаврецким и рассказывает ему, что он и остался прежним (т. е. предан идеалам юности), и обрел новый смысл жизни благодаря вере в Бога. В статье представлена новая трактовка социальной программы дворянства, предложенной Тургеневым в романе, а «Дворянское гнездо» расценивается как текст, в котором трагические процессы, свойственные как обыкновенной жизни, так и национальной истории, рефлексируются» писателем элегико-драматически, в плане возможного восстановления и примирения. Тургенев предлагает свой выход из трагически бескомпромиссных тупиков общественной и национальной жизни, свою социальную программу, которая позволила бы дворянству измениться, но не утерять своей идентичности.
Бесплатно
