Статьи журнала - Проблемы исторической поэтики
Все статьи: 857
Танатологический дискурс в творчестве Ивана Бунина
Статья научная
В статье проанализированы мемуарные записи И. А. Бунина и близко знавших его современников, в которых выражено отношение писателя к смерти. О конечности человеческой жизни Бунин часто размышлял в литературных записках, набросках, дневниках, в разговорах с близкими, друзьями, признавался, что о смерти «думает постоянно» и что «боится ее». Тема смерти является центральной во многих его прозаических и поэтических произведениях. В книге «Жизнь Арсеньева», во многом автобиографической, автор-повествователь признается, что осознание смерти заставило его впервые задуматься о Боге, о философских вопросах бытия. Страх смерти у Бунина имел характер фобии, отразившейся в творчестве. Идея конечности бытия лежит не только на мировосприятии и чувствах отдельных бунинских героев, но и на судьбах целых сословий. Именно поэтому для бунинской образной системы характерен ностальгический, элегический окрас, цвет «матового серебра» (по определению М. Горького). Прозаик и поэт бунтует против неизбежности конца так, как бунтуют дети («не поддамся») и творцы, выставляющие свою деятельность линией защиты в борьбе со временем («Теперь ты мысль. Ты вечен»). Специфическое танатологическое мироощущение обостряло его внимание к буддизму, учению о реинкарнации. «Закон красоты» у Бунина зиждется на эсхатологическом мировосприятии, отсюда - исключение будущего из координат творчества, христианская трактовка всего, что связано с природой, вечностью, идеалом.
Бесплатно
Телеологический сюжет в романах «Капитанская дочка» А. С. Пушкина и «Война и мир» Л. Н. Толстого
Статья научная
Романы Пушкина «Капитанская дочка» и Толстого «Война и мир» рассмотрены в статье как произведения с телеологическим сюжетом, который включает в себя мотивы испытания, выбора героя и его движение к спасению. Во время выбора раскрывается доминанта героя или народа, основанная на самоутверждении или самопожертвовании (оппозиция «безобразие» и «благообразие»). В романах Пушкина и Толстого утверждается «мысль семейная», связанная с национально-героической темой, народ предстает в них как соборная личность. Учение А.А. Ухтомского (1875-1942) о доминанте, которое он создал на основе произведений Достоевского и Толстого, позволяет раскрыть этическую перспективу анализируемых романов. Для Гринева на первом этапе его жизненного пути «двойниками» становятся Зурин и Швабрин, для Пьера Безухова - Наполеон и Долохов. Освобождаясь от «двойника», герой, совершающий нравственный выбор, по учению Ухтомского, встает на путь «собеседника» и возвращается к прежней нравственной доминанте, которая была сформирована в семье. Примерами являются Маша Миронова и Петр Гринев, Андрей Болконский и Наташа Ростова. У Пьера Безухова нет в семье нравственного ориентира, встать на путь «благообразия» ему помогают Андрей Болконский, Платон Каратаев и Наташа Ростова. Величие Кутузова в том, что он обладает соборным сознанием и несет «простоту, добро и правду». Бородинское сражение и соединение судеб главных героев не случайно происходит между православными праздниками Успения и Рождества Пресвятой Богородицы: в православии уделом Пресвятой Богородицы является Россия. В романах Пушкина и Толстого прослеживаются традиции древнерусской воинской повести и агиографической литературы (симметричная композиция, символика света и Царствия Небесного), а также утверждаются идеал мира как семьи, обращенной к Евангельской Истине, и соборная личность, идущая по пути спасения и помогающая другим обрести этот путь.
Бесплатно
Тема «жизни» у Пушкина в русской литературе ХIХ века
Статья научная
В статье рассматривается образ-понятие «жизнь» - один из важнейших для русской литературы. Привлекаются данные из мировой культуры (библейская традиция, литература XVIII века, романтизм, Ницше). Особое внимание уделяется бытованию образа-понятия «жизнь» в поэзии Пушкина, заложившей основы его восприятия в отечественной словесности (славянофилы, Ап. Григорьев, Достоевский, Толстой, Блок).
Бесплатно
Тема бражника у Ф. М. Достоевского и К. Аксакова
Статья научная
Статья посвящена сопоставительному изучению религиозно-этических идей Достоевского и К. Аксакова. Центральными в этой связи являются работа Аксакова «Повесть о бражнике» и образ Мармеладова в романе «Преступление и наказание». Отмечается полемическая роль этого персонажа, заостренная против славянофильской теории. На материале главы «Кана Галилейская» в романе «Братья Карамазовы» прослежена эволюция Достоевского в сторону славянофильства. Зафиксирован незамеченный ранее случай художественного обращения Достоевского к творчеству славянофилов.
Бесплатно
Тема детства в романе Б. К. Зайцева «Заря»
Статья научная
Целью статьи явилось рассмотрение специфики изображения темы детства в романе «Заря» Б. К. Зайцева. В современном литературоведении активно разрабатывается, изучается тема детства в творчестве отечественных писателей, оказавшихся в эмиграции после революционных событий. Актуальность работы обусловлена тем, что в ней исследуется одна из важных тем литературы русского зарубежья. Новизна исследования состоит в сопоставлении романа Б. К. Зайцева с русской классической прозой XIX в. о детстве, в уточнении вопроса о традициях и новаторстве в решении темы детства писателем русского зарубежья. В работе рассмотрены теоретические вопросы, связанные с пространственно-временной структурой романа «Заря», раскрытием образно-мотивного ряда, художественных средств и приемов. Все это является необходимым не только для понимания особенностей воплощения образа детства в прозе Б. К. Зайцева, но и для определения национального своеобразия русской литературы о детстве. В центре романа Зайцева находится образ ребенка, живущего в усадьбе, традиции изображения которой восходят к произведениям русской литературы XVIII-XIX вв. Описывая родовое «гнездо» с его вещественным наполнением, особой семантикой, автобиографической основой, воссоздавая мир ребенка, Б. К. Зайцев опирается на повесть Л. Н. Толстого «Детство». Идиллическое время доминирует в структуре романа «Заря». Важными составляющими ее являются мотивы света, ароматов, запахов, звуков природы, синэстезия, характерная для детского мироощущения. Ребенок переживает полноту радости бытия, родственного пребыванию в Эдеме. Мир детства, пронизанный Божественной благодатью, кроме биографического и исторического времени, обращен к категории Вечности. Детство одухотворяется и сакрализируется. Мать и отец органично включаются в мир романа, ассоциируются с представлением об упорядоченности и устойчивости бытия. Совместные семейные трапезы, ритуальность становятся событиями, создающими атмосферу счастья. Детское мировосприятие показано через систему оппозиций «свое»/«чужое» пространство. Детство сопряжено с танатологическими событиями. Описание круга чтения становится обязательным для раскрытия внутреннего мира героя-ребенка. Роман писателя является примером изображения детства, обусловленного новой эпохой, модернистскими новациями, состоящими в изменении взаимоотношений автора и ребенка.
Бесплатно
Тема евангельской любви в дилогии П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах»
Статья научная
Тема евангельской любви рассматривается как основной лейтмотив, определяющий художественную концепцию романов «В лесах» (1871-1874) и «На горах» (1875-1881), составивших дилогию, которая стала итогом не только размышлений П. И. Мельникова-Печерского о старообрядчестве, но и религиозно-философских размышлений о человеке, его духовно-нравственной составляющей, национально-культурных, духовных ценностях, поисках истинной веры и высшем смысле человеческого существования. Религиозно-философская проблематика дилогии, ее связь с национальной жизнью, духовно-нравственными идеалами, традициями древнерусской культуры, отражение православных ценностей в художественной концепции произведения позволяют говорить о культурном традиционализме и включать творчество Мельникова-Печерского в общий литературный процесс XIX в. С этой точки зрения в статье рассматриваются мотивы духовного самопожертвования, самоотречения, служения ближнему как высшая степень проявления евангельской любви. Эта тема пронизывает художественное пространство дилогии и получает выражение на разных уровнях структуры текста - в образно-мотивном строе, сюжетной организации, в цитатах и реминисценциях. Слова одного из главных героев, купца-старообрядца Патапа Максимыча Чапурина, о служении и самопожертвовании ради ближнего, представляющие неточную цитату из Евангелия (Ин. 15:13), являются ключевыми в раскрытии темы евангельской любви. Положительные образы героев дилогии (как старообрядцы, так и представители ортодоксальной церкви) ориентированы на христианские ценности, обладают православным воззрением, существенный принцип которого - принцип взаимной любви во Христе. На примере героев Мельникова-Печерского показано, что любовь к ближнему понимается как деятельная любовь, результат земного «делания», будь то героическое самопожертвование или смиренное подвижничество. Любовь во Христе возвышает и преображает личности героев, приводя к единству, соборности, чувству ответственности друг перед другом.
Бесплатно
Тема смерти и бессмертия в творчестве Г. Р. Державина и поэзия свт. Григория Богослова
Статья научная
Статья посвящена изучению поэзии Г. Р. Державина как продолжения той духовной традиции, которая сложилась в византийском богословии. Прослеживается сходство тем, мотивов, образов в его произведениях со стихотворениями свт. Григория Богослова. Особое внимание уделяется духовной концепции человеческой «бедности» и стоящей за ней традицией апофатического богословия как сущностного начала, присущего русской литературе в понимании мира и человека.
Бесплатно
Тема творчества в повести И. С. Шмелева “Неупиваемая чаша”
Статья
Статья посвящена анализу доминантных аспектов поэтики повести великого русского писателя XX в. И. С. Шмелева: идейно-тематическому плану, образной и мотивной системам, хронотопу. И. С. Шмелев создавал повесть в октябре – декабре 1918 г. – времени творческих исканий и переоценки мировоззренческих позиций. В этом произведении автор обращается к христианской традиции, выстраивая повесть как беллетризированное житие главного героя. Тема творчества в ее христианском контексте является категорией, посредством которой осуществляется включенность повести в евангельскую традицию русской литературы.
Бесплатно
Термин в русских переводах «Поэтики» Аристотеля XIX века
Статья научная
«Поэтика» Аристотеля оказала определяющее влияние на последующее развитие европейской литературной теории. Перевод и интерпретация ее тезауруса до сих пор остаются одними из самых сложных литературоведческих проблем вследствие глубины и емкости терминов, сложности понятийного аппарата. Термин μῦθοϛ был переведен на латинский язык как fabula и в таком переводе вошел в терминологию европейского литературоведения. Однако подобный перевод не передает полностью значение термина. Кроме того, закрепление в латинских риториках за термином «фабула» значения неправдоподобного повествования, воспринятое средневековой риторической традицией, полностью искажает аристотелевское понимание не только мифа, но и мимесиса. Отечественные классицистические поэтики восприняли европейскую традицию передачи термина μῦθοϛ как «фабула», однако теоретики и переводчики XIX в. начали искать новые эквиваленты для его передачи. Н. Ф. Остолопов использовал термин «баснь», который оказался неудачным из-за своей многозначности и наличия оценочного значения. С. П. Шевырев перевел μῦθοϛ как «миф» и показал, что подобная интерпретация адекватно передает глубину аристотелевского термина. Однако его опыт не был востребован переводчиками «Поэтики». Б. И. Ордынский в своем переводе использовал термин «вымысел», который более адекватно, чем «фабула», передает содержание термина μῦθοϛ, но не учитывает всех оттенков его значения. В. И. Захаров перевел термин μῦθοϛ как «фабула» и «миф», однако их использование в переводе не урегулировано. В. Г. Аппельрот, как и В. И. Захаров, использовал для передачи термина Аристотеля два термина - «миф» и «фабула», но их употребление у Аппельрота более последовательно. В тех случаях, когда у Аристотеля речь шла о мифе как общекультурном достоянии, Аппельрот употреблял термин «миф», а в тех, когда Аристотель говорил об индивидуально-авторской интерпретации общекультурного наследия или оригинальном структурно-повествовательном комплексе, переводчик использовал термин «фабула». Искания теоретиков и переводчиков XIX столетия продемонстрировали сложность термина Аристотеля и подготовили дискуссии о его адекватной передаче в XX в.
Бесплатно
Тернарные структуры в минейном житии Иосифа Волоцкого
Статья научная
Статья посвящена отражению тринитарного догмата (Учения о Триедином Боге) в минейном Житии Иосифа Волоцкого, в котором тройные повторы обнаруживаются на лексическом, синтаксическом и сюжетном уровнях текста. Значение тринитарного догмата в жизнеописании Иосифа Волоцкого обусловлено полемикой, разразившейся на рубеже XV-XVI вв. между православной церковью и ересью жидовствующих, адепты которой ставили под сомнение догмат о триипостасности Бога. Иосиф Волоцкий стал самым активным участником антиеретической деятельности. Житие, составленное епископом Крутицким Саввой Черным в 40-х гг. XVI в., ориентировано на Житие Сергия Радонежского, в котором тройные повторы присутствуют в большом количестве. О связи минейного Жития Иосифа Волоцкого и Жития Сергия Радонежского свидетельствует текстологическая общность вступительных частей текстов. Косвенным доказательством важности фигуры Сергия Радонежского для Иосифа Волоцкого также является генетическая связь между святыми, основанная на принадлежности к одной линии монашеской традиции: Иосиф принял постриг у Пафнутия Боровского, наставник которого, Никита Боровский, был послушником Сергия. Анализ Жития на предмет тройных повторов на структурном и событийном уровнях текста не только свидетельствует о том, что Житие Сергия Радонежского стало литературным источником жизнеописания волоцкого игумена и что автор минейного Жития отразил в памятнике актуальную для времени жизни преподобного полемику, но и дополняет представления филологической медиевистики о жизнеописании Иосифа Волоцкого. На сегодняшний день приходится констатировать, что Житие Иосифа Волоцкого за редкими исключениями не становилось объектом интереса со стороны филологов. Настоящая статья призвана пролить свет на один из аспектов поэтики памятника.
Бесплатно
Статья научная
Главным в статье является вопрос о генезисе образа героя, называемого нами смиренным, его характерных чертах, и о типологической связи произведений, находящихся в едином русле национальной культурной традиции «Поучение» Владимира Мономаха, относящееся к XII веку, представляет идеальный образ человека — древнерусского князя. Идеал же в средневековой русской книжности, церковной по происхождению, мог быть только смиренным — в уподобление евангельскому Первообразу [4]. Рисунок образа Владимира Мономаха определяется доминантой покаяния, которое рождает жанровую форму «исповеди-самоотчета» [1,123]. Идея Страшного Суда является мотивирующей поступки князя и его ценностный выбор. Внутренний конфликт заключается в осознании Мономахом своей греховности, своего несоответствия Образцу. Разрешение этого внутреннего конфликта находится в осуществлении принципа синергии, или свободного соединения человеком своей воли с волей Бога, что и является главным типологическим свойством образа смиренного человека. Образ Горкина в романе «Лето Господне» также относится к идеально- положительным образам русской литературы, к смиренному типу героя (в определении В. Хализева — к «житийно-идиллическому "сверхтипу" » [12, 156]). Горкин укоренен в Церкви, живет в Предании, и этим определяется тип его отношения к миру. Все повествование строится, как и в «Поучении» Владимира Мономаха, — с точки зрения Страшного Суда, что неразрывно соединяется с идеей смирения. Как для Мономаха в «Поучении », так и для Горкина в романе Шмелева, Образцом смирения является Христос и жизненным принципом — уподобление Христу. Сюжетный рисунок этого героя выстраивается также по принципу синергии. Благодаря включенности обоих произведений в пространство Священного Предания обнаруживается типологическое сходство образа Л. Г. Дорофеева смиренного человека в древнерусском произведении и литературного персонажа в романе Шмелева.
Бесплатно
Типы художественного времени и их роль в романе И. А. Бунина "Жизнь Арсеньева"
Статья научная
В настоящей статье отражены результаты исследования временной организации романа И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева», выявлены и охарактеризованы типы художественного времени, их соотношение и роль в произведении. В статье установлено, что временная организация романа И. А. Бунина представляет собой сложную многоуровневую, иерархически организованную структуру, синтезирующую разные типы художественного времени: социально-историческое, семейно-бытовое, природно-циклическое, биографическое время. Перечисленные хронотопические уровни - разного объема и значимости в художественном мире произведения. Кроме названных временных уровней, автором статьи выявлена и исследована временная структура вечности, играющая в произведении значительную роль и включающая в себя христианскую вечность Бога и бессмертной души человека. В двух пространственно-временных моделях: «время человеческой жизни» и «вечность» - содержатся главные координаты для понимания специфики художественного времени-пространства романа и бунинской концепции человека: факт рождения человека, время его жизни проецируются на вечность. Проведенное исследование типов художественного времени, их соотношения и роли в романе «Жизнь Арсеньева» позволяет сделать вывод о том, что жизнь главного героя показана не в одном, а одновременно в разных пространственно-временных планах: социально-историческом, семейно-бытовом, природно-циклическом, биографическом хронотопах - и одновременно вписана во временную структуру вечности. Эта важнейшая для понимания произведения особенность его пространственно-временной организации свидетельствует о том, что рассказ Арсеньева - повествование не только о земных делах человека, но и о его бессмертной душе.
Бесплатно
Толстовский текст и интертекст в повести А. И. Солженицына "Раковый корпус"
Статья научная
Настоящее исследование посвящено проблеме разграничения толстовского текста и интертекстуальных элементов в «Раковом корпусе» А. И. Солженицына посредством выявления частотности апелляции к идеям Л. Н. Толстого, а также Сталина, Горького, Бэкона, Пушкина, Гервега. В «Раковом корпусе» идеи Толстого, изложенные в рассказе «Чем люди живы», в повести «Казаки» и романах «Война и мир» и «Анна Каренина», «провоцируют» споры персонажей о смысле жизни, являются шкалой оценки происходящего, задают высочайшие религиозно-нравственные ориентиры, влияют на мыслящих персонажей, приводя одних к принятию толстовских идей и духовному возрождению, других - к поиску собственных ответов на вопросы бытия. В повести Солженицына название рассказа Толстого «Чем люди живы» выполняет функцию эпиграфа; система персонажей строится с учетом того, насколько человек учитывает культурное наследие человечества и, в первую очередь, воззрения Толстого. Олег Костоглотов, памятуя уроки Толстого, не принимает на веру ничьих мнений, вырабатывает собственное отношение ко всему происходящему и побеждает смерть. Цитируемые в «Раковом корпусе» отрывки из трудов философов, политических деятелей и писателей о «социальном» поведении человека «вторичны» по сравнению с онтологическими ценностями, представленными в творчестве Толстого, и не играют предопределяющей роли в формировании жизненных установок персонажей Солженицына. В жанровом отношении «Раковый корпус» - философско-публицистическая повесть. Преобладание толстовского текста над интертекстом - дополнительное свидетельство непреходящего значения идей Толстого для людей последующих эпох.
Бесплатно
Топос "стояние на костях" в древнерусских повествованиях о битвах
Статья научная
В статье рассматривается топос «стояние на костях», встречающийся в рассказах о битвах XIII-XVII вв. и связанный композиционно с повествованием о завершающем этапе сражения, с победой одной из сторон. В летописях этот топос чаще всего реализуется устойчивой формулой «стал(и) на костях» со значением «оставил(и) за собой поле битвы, победил(и)», относящейся к князю или к воинам в целом; в других случаях сообщается, сколько дней воины-победители «стояли на костях» (т. е. на месте сражения). Наибольший интерес представляет употребление топоса «стояние на костях» в памятниках Куликовского цикла. В «Летописной повести о Куликовской битве» в формулу «стал на костях» добавлено определение «татарских», что вводит мотив попрания поверженного врага. В «Сказании о Мамаевом побоище» устойчивая формула «стал на костях» (победил) употреблена по отношению к князю Владимиру Андреевичу, которого автор, вопреки традиции, изображает главным героем сражения. В то же время далее подробно описывается ритуал «стояние на костях» воинов-победителей во главе с Дмитрием Ивановичем и сообщается, что « стоялъ князь великий за Дономъ на костѣх осмь дний», хороня убитых русских воинов. В Синодальном списке «Задонщины» топос «стояние на костях» содержит лишь описание «радости великой» русских воинов по поводу победы и захваченных богатых трофеев. Как древнерусские авторы, так и современные исследователи по-разному понимали смысл и значение ритуала «стояние на костях», отразившегося в произведениях поэтов и художников.
Бесплатно
Трагизм национальной истории и пути его преодоления в «Дворянском гнезде» Тургенева
Статья научная
В статье рассмотрены особенности художественного преломления трагических коллизий в «Дворянском гнезде» Тургенева. Традиционно считается, что структуру конфликта в романах писателя определяет восходящий еще к античной трагедии принцип, который в полной мере был реализован именно в «Дворянском гнезде». Убежденность в трагической природе романов писателя подкрепляется еще и философской фундированностью Тургенева, придерживающегося трагического понимания бытия. Резкий переход от счастья к несчастью, сопровождающийся страданием героев и неизбежным в этой ситуации состоянием «трагического равновесия», распространялся, как принято считать, и на частную, и на социально-историческую сферы романа. В результате за «Дворянским гнездом» закрепилась репутация сочинения, свидетельствующего о гибели дворянской России, непродуктивности старых идеалов поколения Лаврецкого и сомнительности новой правды, которую герой находит в этике Лизы Калитиной. Автор статьи предлагает посмотреть на трагические настроения «Дворянского гнезда» в ином ключе: через призму восприятия романа первыми читателями и критиками, а также в свете сюжетно-композиционной и идейной роли, которую в нем играет второстепенный персонаж Михалевич. Особое внимание уделяется XXV главе романа, когда герой внезапно и, с сюжетно-композиционной точки зрения, несколько немотивированно (искусственно) появляется перед Лаврецким и рассказывает ему, что он и остался прежним (т. е. предан идеалам юности), и обрел новый смысл жизни благодаря вере в Бога. В статье представлена новая трактовка социальной программы дворянства, предложенной Тургеневым в романе, а «Дворянское гнездо» расценивается как текст, в котором трагические процессы, свойственные как обыкновенной жизни, так и национальной истории, рефлексируются» писателем элегико-драматически, в плане возможного восстановления и примирения. Тургенев предлагает свой выход из трагически бескомпромиссных тупиков общественной и национальной жизни, свою социальную программу, которая позволила бы дворянству измениться, но не утерять своей идентичности.
Бесплатно
Статья научная
В статье поставлен вопрос о древнерусских источниках романа А. С. Пушкина «Капитанская дочка»: предпринята попытка рас смотреть в данном произведении традиции «Повести о Петре и Февро нии» Ермолая-Еразма. Задачей исследования стало выявление паралле лизма в романе и «Повести...» на образном, сюжетном и тематическом уровнях. В соответствии с этим исследование основано на сравнитель ном методе. Последовательно сравниваются главные герои: князь Петр и Петр Гринев, а затем — Феврония и Маша Миронова. На основе про деланной работы делается вывод: в мужских образах отображено духов ное становление от самоволия к христианскому смирению. Важным мо ментом в духовной эволюции героев становится встреча с «мудрыми» девами и т. д. В отношении женских образов ключевой параллелью яв ляется похвала мудрости обеих в концовках произведений. Таким обра зом, материал исследования позволяет говорить о традициях «Повести о Петре и Февронии» в последнем романе Пушкина.
Бесплатно
Трансформация жанра рождественского рассказа в современной литературе (Д. Быков, Л.Петрушевская)
Статья научная
Статья посвящена исследованию трансформации жанра рождественского рассказа в современной литературе. В работе анализируется влияние классического рождественского рассказа Г. X. Андерсена «Девочка со спичками» на структуру современных текстов (Д. Быков «Девочка со спичками дает прикурить», Л. Петрушевская «Черное пальто»). Предметом исследования являются стратегии переосмысления, перекодирования исходного содержания первоисточника в ткани нового произведения. В ходе работы произведен структурно-семиотический анализ текстов, выявлены приемы обновления жанра: наполнение новой семантикой, усложнение жанровой модели рождественского рассказа. Анализ показал, что обращаясь к жанру рождественского рассказа, современные авторы преследуют различные цели, используют разные художественные стратегии и приемы. Одни стремятся воспроизвести канон, апеллируя к читательской памяти (Д. Быков). Другие авторы развивают жанр рождественского рассказа, обогащая его новыми структурными элементами, скрещивая с другими жанрами (Л. Петрушевская).
Бесплатно
Трансформация инфернального в идиллическом: Н. В. Гоголь - Л. Н. Толстой - И. А. Бунин
Статья научная
На материале повестей Н. В. Гоголя («Вий»), Л. Н. Толстого («Дьявол»), И. А. Бунина («Митина любовь») рассмотрена эволюция сюжета трансформации «дьявольского» в «идиллическом». Показана связь разрушения «идиллии» с мифологическим сюжетом происхождения космоса из хаоса. Хтоническое начало, под власть которого подпадают Хома и Иртенев, проявляет себя в неожиданных условиях: идиллические «мирные пейзажи» обнаруживают в себе возможность обратной страшной метаморфозы. Если Хома «соблазнен» помимо своей воли, то в истории со Степанидой Иртенев - инициатор. В обоих случаях актуализируются также отношения власти как регулятора общественного устройства: сирота бурсак соблазнен богатой и знатной панночкой; Евгений же, приглашая Степаниду, напротив, пользуется своим преимуществом барина. В конечном счете оба героя подчинены власти бесовской, покрывающей все другие отношения господства и подчинения. В эпоху сентиментализма идиллический канон был «акосмичен». Гоголь и Толстой вернули ему космизм, а наследующий им Бунин частично вернулся к сентименталистскому акосмизму, «лирически» шире раскрыв катастрофу индивидуального сознания.
Бесплатно
Трансформация сюжета о сотворении мира в поэме Николая Клюева "Медный кит"
Статья научная
Статья посвящена анализу восприятия Н. Клюевым Октябрьской революции. Революционный процесс рассматривался им как акт смерти / рождения, воскрешения Святой Руси. Поэт не останавливается на конкретных событиях, за исключением описания поминок по матросам, погибшим в боях за новую жизнь. Поскольку для него значима не «физика», а метафизика происходящего, то ему важно донести до читателей образ невидимого (потаенного) мира, который изображен в тексте через фантастический сюжет и систему фантастических образов. Поскольку в переломные эпохи мир будто рождается заново, то в поэме актуализируется древний космогонический сюжет о сотворении мира из хаоса вод, получивший с течением времени христианскую окраску, поэтому в роли демиурга здесь выступает сам Христос и его «крылатая рать». На стороне сатаны действуют пособники зла в обличье акул и вшей. Медный кит является образом, соединяющим мир видимый и невидимый, мир разрушающийся и мир рождающийся. В описании его поэт опирается на 17-ю руну «Калевалы», где герой-демиург Вяйнямейнен, чтобы стать обладателем потаенного знания, проходит через мучительные испытания в чреве Випунена. Такого же рода испытание проходит во чреве кита ветхозаветный пророк Иона. Это событие было осмыслено первыми христианами как знамение Спасителя: как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи. Через эти испытания должна пройти и Россия, чтобы вновь стать Святой Русью.
Бесплатно
Трансформация шекспировских образов в творчестве Б. Л. Пастернака 1910-1920-х гг
Статья научная
Статья посвящена проблеме взаимодействия русской и английской литератур в художественном наследии Б. Л. Пастернака. В его жизни и творческом развитии английская культура и литературная традиция были очень значимы. В настоящем исследовании рассматриваются факты непосредственного обращения Пастернака к произведениям английских поэтов и драматургов, особое внимание уделяется образам трагедий Шекспира, которые нашли отражение не только в переписке поэта с родными, но и в поэтических текстах («Десятилетье Пресни», «Шекспир», «Уроки английского» и др.), а также в романе «Доктор Живаго». Через образы шекспировских трагедий (макбетовы ведьмы, Офелия, Дездемона и др.) Пастернак описывает происходящие в жизни семьи события и изменения в стране. Они становятся предметом размышлений в литературно-критических статьях поэта («Гамлет, принц датский (от переводчика)», «Заметки о Шекспире» и др.), где выражены не только понимание основных образов шекспировских произведений, интерпретация конфликтов и наблюдения над стилем поэта, но и обоснован собственный метод перевода текстов. Пастернак находился под воздействием стиля классика английской литературы задолго до своей работы над переводами его пьес («Гамлет», «Ромео и Джульетта», «Антоний и Клеопатра», «Отелло» и др.), которая была осуществлена с 1940 по 1949 г. Шекспировские образы и затронутые в его трагедиях проблемы, а также стилистические и жанровые особенности драматургии постепенно проникают в произведения Пастернака. Интерес к чужой культуре способствовал обогащению и расширению идейного и эстетического мировосприятия Пастернака, активно осваивающего художественные открытия прошлого и воплощающего их в настоящем.
Бесплатно
