Византийское православие. Рубрика в журнале - Вестник ВолГУ. Серия: История. Регионоведение. Международные отношения
"Главы физические" Григория Паламы: исторический контекст, мотивация автора, адресат
Статья научная
Хотя крупнейшими исследователями богословия Григория Паламы - Робертом Синкевичем и Яннисом Димитракопулосом были предложены развернутые объяснения того, когда и для чего были написаны «Главы физические», представляется, что окончательно этот вопрос решен не был. Данная статья ставит перед собой две цели. Первая - дать ответ на вопрос, почему в «Главах физических» полемикапротив Варлаама и Акиндина хотя и занимает большую часть трактата, подается как часть более широкой богословско-философской программы святителя, и какую роль играет в структуре трактата космологическая часть (1-14 главы). На мой взгляд, именно такая постановка вопроса позволит понять, чем руководствовался Григорий Палама при написании текста. Вторая цель - исходя из общей мотивации Григория Паламы, предложить социальный портрет адресата данного трактата, назвав конкретные имена представителей того слоя, на который ориентировался святитель. При ответе на первый вопрос я уделяю особое внимание 81-й главе трактата, в которой, на мой взгляд, отражен замысел всего текста, а именно продемонстрировать, что логика, в соответствии с которой нечто неделимое может мыслиться как делимое, не переставая при этом быть неделимым, работает не только в случае сущности и энергии, то есть в богословии, но и в космологии и антропологии. При ответе на второй вопрос я сосредоточиваюсь на фигуре Матфея Кантакузина, который именно во время написания трактата конфликтовал со своим отцом Иоанном Кантакузиным, тем самым внося разлад в ту политическую партию, которая на тот момент являлась защитником идей исихазма. Адресатом трактата, на мой взгляд, мог быть именно Матфей Кантакузин или стоящий за ним социальный слой. Анализ трактата и его исторического контекста показывает, что он был написан во многом по политическим мотивам как программный текст исихазма, снабженный естественнонаучным и философским инструментарием, поскольку его адресатами были как широкие образованные слои византийского общества, так и непосредственные участники политической жизни середины XIV века.
Бесплатно
Статья научная
В эпоху второго иконоборчества в православной оппозиции существовали разногласия во взглядах на христианскую жизнь между вифинским и студитским монашеством. Исповедники иконопочитания, подобные Феодору Студиту, считали, что обязанность православного во время господства ереси - открыто противостоять ей, терпеть гонения и не идти на соглашение с еретиками из желания сохранить монастыри и храмы. Однако многие вифинские монахи предпочитали тихо жить в удаленных обителях и скитах, не вступая в конфликт с иконоборцами. Известный вифинский отшельник Иоанникий Великий не претерпел никаких гонений за иконы, поддерживал связь с некоторыми иконоборцами и снисходительно относился к эконому Иосифу, ответственному за раскол православной оппозиции во время гонений; наперсник Иоанникия Евстратий Агаврский мог быть запятнан данной иконоборцам подпиской, а знакомый отшельник Феоктист обвинялся в ряде ересей, что породило смущение среди православных. Все это вызывало у иконопочитателей сомнения в православии Иоанникия. Феодор Студит критиковал его и ему подобных за избегание гонений, обличал Евстратия и Феоктиста, чем вызвал антипатию вифинских монахов, в том числе Петра, автора первого жития Иоанникия. Агиографы, прославляя Иоанникия прежде всего как великого аскета, пророка и чудотворца, старались также сделать его участником сопротивления ереси и рассеять возможные подозрения в его неправославии: они рассказывают о его антииконоборческих пророчествах и обличениях еретиков через посредство третьих лиц, приписывают ему пространное исповедание веры и изображают его советником патриарха-исповедника Мефодия. Автор второго жития Иоанникия монах Савва убрал выпады своего предшественника против студитов, а в житии Петра Атройского, тоже строгого аскета и чудотворца, отчасти сместил акценты: в его изображении Петр, как и Иоанникий, оставаясь в стороне от активного сопротивления ереси, все же один раз сталкивается с иконоборцами напрямую и терпит избиение, его исцеления действенны только для иконопочитателей, а своих монахов он, как и Феодор Студит, учит не общаться с еретиками даже в быту. С Феодором его связывают дружеские отношения, Петр советуется с ним о монашеской жизни, а будучи оклеветанным, прибегает к его заступничеству; в то же время Петр изображен близким и единодушным другом Иоанникия. Таким образом, агиограф попытался примирить позиции вифинского монашества и студитов, сделав Петра Атройского чем-то вроде посреднической фигуры, стоящей между обеими группами.
Бесплатно
Статья научная
Введение. Иоанн Газский - единственный известный нам поэт-грамматик, принадлежащий к культурной среде Школы Газы. Его сочинение «Описание картины мира» является уникальным дошедшим до нас поэтическим произведением, которое соответствует античному литературному жанру. Несмотря на окончательную христианизацию Газы в конце IV в., классические элементы не изжили себя. Яркий пример - поэма Иоанна Газского, написанная в жанре экфрасис. Автор рукописи при создании поэмы активно обращался к произведениям античных авторов и в меньшей степени - христианских. Поэтому главная цель нашего исследования состоит в выявлении источников - точных цитат, выражений, которые могут быть идентифицированы в другой работе, - перефразированных или повторяющихся дословно. Методы. Автор проводит свое исследование на основе историко-сравнительного метода, позволяющего сопоставить сочинение Иоанна Газского с произведениями других авторов. Таким образом, это позволяет выявить источники, используемые в поэме. Анализ. Автор в своей работе разделяет условно цитируемых авторов на античных и христианских, а также аргументирует тезис, что важное место в качестве источника заимствований занимают произведения первых. Результаты. На основе проведенного анализа автором были выявлены четыре основные характеристики, которые явно указывают на отголоски культурного наследия античности. Толкование и понимание аллегорических и христианских образов в ранней Византии с помощью Гомера, Нонна Панополитанского, Аристофана, Менандра и других занимало по-прежнему существенное место в жизни газийцев. Цитирование же христианских авторов, в первую очередь Иоанна Златоуста, объясняется историческим временем, связанным с трансформацией религиозного сознания. В целом можно отметить, что стихотворение византийского поэта Иоанна Газского является «сплавом» античного наследия и христианского вероучения.
Бесплатно
9-е и 17-е правила Халкидонского собора 451 г. в свете западного соборного наследия IV века
Статья научная
Введение. Статья посвящена проблеме интерпретации 9-го и 17-го канонов Халкидонского собора 451 г., в которых регламентируется практика разрешения тяжб между представителями духовенства. Особое значение имеет предписание разрешать споры, в которых участвуют митрополиты, через обращение к экзарху диоцеза или Константинопольскому престолу. Эти каноны зачастую рассматриваются как основания вселенского первенства и особых судебных прерогатив Константинопольской кафедры во всей Православной Церкви. Методы. Учитывая статус Константинополя как Нового Рима, автор сопоставляет содержание 9-го и 17-го правил Халкидонского собора с постановлениями Сердикского собора 343 г. и Римского собора 378 г., касающимися судебных прерогатив Римского престола. Анализ. В результате в статье подвергается критике получивший распространение в историографии тезис об аналогичности 9-го и 17-го правил Халкидонского собора и так называемых апелляционных канонов Сердикского собора. В то же время в послании Римского собора 378 г. и рескрипте императора Грациана, ставшем ответом на этот текст, присутствует некоторое сходство с халкидонскими постановлениями. Например, в решениях и Римского, и Халкидонского соборов обозначена идея альтернативности в выборе судебной инстанции. Их общей особенностью является также представление о невозможности производить судебный процесс по делу митрополита на уровне провинции. При этом если в постановлениях Римского собора речь идет о рассмотрении обвинений в тяжелых преступлениях, то в канонах Халкидонского собора - об арбитраже в тяжбах. Результаты. Несмотря на некоторые различия, постановления Римского и Халкидонского соборов неразрывно связаны с общими тенденциями развития системы церковной организации на сверхпровинциальном уровне.
Бесплатно
Статья научная
The recent data related to the legend of St Anastasia in Byzantium require a fresh analysis of the mutually connected cults of Anastasia and Febronia in both the Christian East and West. Part One of the present study is focused on the East, whereas Part Two will be focused on the Latin West. In Part One, the cult of Anastasia is discussed especially in Constantinople from the mid-fifth to the fourteenth centuries, with special attention to the epoch when the Imperial Church was Monothelite (seventh century). In this epoch, a new avatar of St Anastasia was created, the Roman Virgin, whose Passio was written on the basis of Syriac hagiographic documents. The cult of this second Anastasia was backed by Monothelite Syrians, whereas the fifth-century cult of Anastasia in Constantinople was backed by the Goths. Transformations of Anastasia cults in the era of state Monothelitism were interwoven with a new Syriac cult of Febronia of Nisibis that appeared in the capital shortly after its creation in Syria in a Severian “Monophysite” milieu.
Бесплатно
Статья научная
The present article is a part of the study of the hagiographical dossier of St Anastasia, where the authors focus on three major problems: 1) the earliest Roman legends containing the name of Anastasia and other names occurring in her dossier; 2) the cult of the historical martyr in Sirmium that was lately transformed into the cult of St Anastasia; and 3) the place of the Anastasia church in the pre-Byzantine stational liturgy in Rome. The latter point involves a study of the original place, in the fifth-century stational liturgy of Rome, of the basilica Santa Maria Maggiore.
Бесплатно
Статья научная
Sections from 1 to 4 of Part Two of our study, which is dedicated to the western legends of Anastasia, are focused on an investigation of the Aquileian legend and, then, going in the reverse chronological order, on the early Roman legend before its reception in Aquileia. The plot line dedicated to Chrysogonus is an Aquileian addition lacking from the earlier Roman legend. The pious mother of Anastasia called Fausta belongs to the same plot line, whereas the mother of the “original” Anastasia was pagan.
Бесплатно
Historical memory and orthodox faith: Byzance apr`es byzance in Sofia under ottoman rule
Статья научная
In our article we propose a case study on the character of the veneration of neomartyrs of Sofia in the 16th century and a review of the related literature. We try to argue that the aims of their veneration were religious and political, and that these aims were attained through the exaltation of the Christian faith and the creation and maintaining of a historical memory. The direction of the intended results, however, is not anti-Ottoman, but anti-Islamic; the veneration urged to consolidate the Orthodox Christian congregation. It is to the people of the Orthodox confession, not to the national (in this period mostly “ethnical”) community, that the veneration of the neomartyrs was addressed. The strengthening of the congregation could be achieved excellently through the martyr’s bearing witness (having in mind that “ martyros ” means “witness” in Greek); the martyr adds holiness to the place and sacralizes the space of the city, and finally of the whole political milieu. The witness is not only the creator of sacredness, he is also a keeper of the memory of the past. The martyr is a champion because he / she vanquishes the foes of God through his / her martyrdom. As a champion, he is a reminder of the glorious past; as a victor, he is a Defensor fidei in the present. This is a clear confirmation of God’s power under different historical circumstances. These ideas directed at the restoration, but only spiritual, of the Christian Empire through the Body of the Church. This explains the absence of any overt opposition against Ottoman power. Therefore, we find here, in Sofia, a conception of Byzance après Byzance of the same type as we find in Constantinople after the fall of the Empire, when the Ecumenical Church adopted part of the Empire’s heritage.
Бесплатно
Античная натурфилософия в византийской христологии: тема проникновения огня в железо
Статья научная
Я показываю, каким образом стоический принцип всецелого смешения физических тел на примере темы проникновения огня в железо находит свое преломление в византийских христологических учениях. Я утверждаю, что использование Оригеном примера раскаленного огнем железа оказалось парадигматическим для последующей христианской литературы и повлияло на формирование сразу двух направлений использования этого примера: в христологическом контексте и для описания обожения человека. Далее я обращаюсь к христологической проблематике и утверждаю, что использование темы проникновения огня в железо в византийской литературе в собственно христологическом контексте началось с Аполлинария Лаодикийского. Далее я исследую специфику преломления темы раскаленного огнем железа в христологическом ракурсе у (Пс.-) Василия Кесарийского, Феодорита Кирского, Кирилла Александрийского, Севира Антиохийского, в Леонтиевском корпусе и у Иоанна Дамаскина. Особенное внимание я уделяю в этом контексте расхождению между Иоанном Дамаскиным и Леонтием Иерусалимским в отношении вопроса о сложности ипостаси Христа. Я проясняю предпосылки этого расхождения.
Бесплатно
Статья научная
В конце VI в. между римскими папами и константинопольскими патриархами - прежде всего между папой Григорием Великим (590-604) и патриархом Иоанном Постником (582-595) - разгорается спор об эпитете «вселенский», фигурировавшем в титуловании Иоанна Константинопольского. Данный спор достаточно широко представлен в научной литературе, но поскольку исследователи почти всегда уделяют внимание этой теме в целом, в их работах зачастую теряются многочисленные нюансы, содержащиеся в текстах посланий папы Григория. В настоящей статье предпринята попытка детального анализа первой серии писем папы Григория, посвященных спору и относящихся к 595 г. Это письма императору Маврикию (582-602), императрице Константине, Константинопольскому патриарху Иоанну Постнику и папскому апокрисиарию в Константинополе, диакону Сабиниану. Целью данного исследования является реконструкция системы аргументации папы Григория, направленной против использования титула «вселенский». Автор выделяет несколько типов аргументов, которые папа Григорий выдвигает в своей полемике против титула: канонические, библейские, догматические, церковно-политические, политические, пастырские, аскетические. В статье показано, с одной стороны, что между письмами есть общего, и с другой, как аргументы папы варьируются в зависимости от адресата. В целом папа Григорий выражает резко негативное отношение к титулу, в чем многие исследователи склонны усматривать противоречие концепции папского примата, развившейся в более поздний период. Исходя из значительных различий в аргументации между посланиями императору, императрице и патриарху Иоанну - при единстве цели посланий, - делается вывод о тщательности, с которой папа Григорий подбирает аргументы, что может служить одним из косвенных указаний на высокую важность для него спора о титуле «вселенский», а также характеризует восприятие им идеи церковной власти в целом.
Бесплатно
Волосы-змеи. К проблеме семантики византийских филактериев с "Истерой"
Статья научная
Статья посвящена анализу конкретного типа византийских филактериев (амулетов), являющихся ярким проявлением народных верований, сочетающих в себе языческие, магические и христианские компоненты. Речь идет о так называемых «змеевиках» - подвесках с изображением головы с рептилиями вместо волос или просто в сочетании со змеями. На многих из них присутствует магическая надпись с упоминанием «истеры» (матки), под которой может пониматься как этот конкретный орган, так и разные вредоносные сущности. По этой причине существует проблема соотнесения изображения и магической надписи. Но в статье предпринимается попытка интерпретации змеевидной композиции в контексте ее функционального предназначения. В историографии представлено множество мнений о том, что могли представлять изображения на данном типе памятников. В разное время исследователи видели в образе головы со змеями Медузу Горгону, дракона-сатану, русскую Афродиту - богиню Ладу, Абрасакса, Софию офитов, медного змия Моисеева, Еву и дьявола, семиглавого змия и семь смертных грехов, сестер-лихорадок, дракона из Апокалипсиса, змея Эскулапа, трансформировавшегося в сатану. Кроме того, композицию признавали «портретом» демона и его козней, возводили к образу Хнубиса и считали персонификацией самой истеры-матки. В статье смысл змеевидной композиции рассматривается в сопоставительном анализе с другими изображениями на амулетах. Это возможно благодаря наличию стереотипов и общих принципов в построении магических рисунков, наносившихся на обереги, а также общего смысла, который связан с функциональным предназначением филактериев. В разных видах изображений на амулетах смысловой акцент сделан на воспроизведении желаемого действия. Ради него изготавливались и употреблялись филактерии. Ради него на амулет наносились магические тексты, знаки, образы святых, Богоматери и даже самого Христа. Символизм змеевидной композиции раскрывается в пределах этой же знаковой системы. Рисунок, сочетающий голову (лицо) и извивающихся змей, наглядно представляет желаемый эффект - исход, бегство недугов или сил зла, символизируемых рептилиями, из человека.
Бесплатно
Григорий Палама как критик платоновской теории идей
Статья научная
Статья посвящена критике Григорием Паламой платоновской теории идей. В ней разбираются четыре текста, относящиеся к раннему периоду богословского творчества Григория Паламы, которые так или иначе были посвящены критике платоновского идеализма. На основании этих текстов вычленяются четыре пункта, по которым святитель расходится с афинским философом, а точнее с тем образом платоновской философии, который существовал в его сознании (и, вероятно, в сознании многих образованных византийцев XIV века). В Первом письме к Варлааму Григорий Палама указывает на нечистоту и страстность платоновской идеи, зараженность ее случайным содержанием. Такая идея, полагает Григорий Палама, не подобает Божеству и не может служить образцом для результата Его деятельности. Во Втором письме к Варлааму платоновские идеи критикуются за неспособность стать связующим звеном в богопознании, поскольку они являются «пустыми» универсалиями, предшествующими множеству вещей. Трактуемые таким образом идеи не являются предметом созерцания и не могут стать началом рефлексии. В «Триадах в защиту священнобезмолвствующих» Григорий Палама прежде всего указывает на самостоятельность (автономность существования) идей, их отделенность и от Бога, и от мира. В данном сочинении платоновские идеи максимально оттеняют разрабатываемое Григорием Паламой учение о нетварных энергиях, являющихся одновременно и «частью» Божества, и реальностью, приобщимой для твари. Наконец, в«Антирретиках против Акиндина» речь идет о тварности идей, что опять-таки делает невозможным богообщение. По мнению святителя, «превосходство» сущности над энергией как причины над следствием не означает онтологической неполноценности энергий. В статье утверждается, что хотя полемические выпады против Платона есть выпады, скорее, против оппонентов Григория Паламы, их вполне можно рассматривать и как способ манифестировать собственное учение. Григорий Палама самоопределяется как христианский философ, предлагающий оригинальную трактовку идей, отличную от той, что предлагает «языческая», собственно платоническая, мудрость.
Бесплатно
Статья научная
В 10-м слове «О нравственных проблемах, или Об образованности» (ок. 1305) Феодор Метохит говорит о созерцании как в светском (философско-гносеологическом), так и в духовном (подчеркивая значимость богопознания) смыслах. При этом общий тон трактата остается все же светским: автор выказывает знакомство с аскетикой, но ее идеи не являются определяющими для его мысли. Тем не менее существует ряд перекличек между трактатом Метохита и произведениями средневизантийской богословской традиции, например, «Главами, исполненными ведения» пс.-Максима Исповедника (CPG, 7707.11). Так, оба автора критикуют бесплодное, оторванное от практики, созерцание и пользуются сходным образом «возделывания земли рассудка». Ценность трактата Метохита уже в том, что, глубоко проанализировав пайдейю, он отделяет ее положительные и культуросозидающие, подлинно смыслостроительные аспекты от излишних и вступающих в конфликт с христианской догмой.
Бесплатно
Статья научная
Житие св. Никифора, представляющее собой энкомий, составленный в Х в. монахом Севазийской обители, являет иллюстрацию того, какой виделась иконоборческая эпоха потомкам, уже не заставшим живых свидетелей тех времен. Энкомиаст не знает о своем герое почти ничего конкретного, кроме того, что он был монахом, пострадал за иконы в эпоху второго иконоборчества, а освободившись из ссылки в 821 г., основал монастырь. Иконоборческая ересь ассоциируется для рядовых монахов Х столетия с именами императоров Льва III, Константина V и Льва V, что свидетельствует об успехе распространявшегося иконопочитателями с начала IX в. мифа, будто иконоборческая ересь, в отличие от прочих, родилась не в церковной среде, а в императорском дворце и насаждалась властями, без особой поддержки верующих. Умолчание о последнем императоре-иконоборце Феофиле можно, предположительно, приписать успеху его посмертной реабилитации. Прошлое в Житии окончательно мифологизировано: все епископы, священники и монахи пламенно поддерживают иконопочитание, терпя мучения и лишения; ничего не говорится об отпавших в ересь православных, которых было много и в первый, и во второй периоды иконоборчества. Сам герой Жития являет собой собирательный образ христианского подвижника и исповедника иконопочитания, полностью лишенный индивидуальных черт. В целом содержание Жития показывает, что иконоборческая эпоха к Х в. стала восприниматься верующими - по крайней мере, рядовыми монахами - как время эпических подвигов, характеристики персонажей того времени становятся очень схематичными, а знание исторических событий - фрагментарным и основанным скорее на мифах и легендах, распространявшихся в церковной среде, чем на реальных фактах. К статье прилагается русский перевод Жития св. Никифора Севазийского, снабженный научным комментарием.
Бесплатно
Статья научная
Введение. В статье осуществляется попытка сравнить и проанализировать семантику слов, обозначающих материалы для письма и иконописи в Житии cв. Панкратия, и тем самым предложить свой вариант понимания этих терминов. На основании полученных значений предлагается реконструкция книжного дела и иконописи в описываемое в Житии время. Методы. Методологическую основу исследования составляет метод сравнительного анализа различных редакций одного литературного памятника. Анализ. Среди специалистов, занимавшихся переводом Жития на другие языки, а именно на русский и английский, не было единства в передаче значений некоторых слов. Такая ситуация привела к размыванию понятий и неясности исторической ситуации с богослужебными книгами в тексте. Анализ свидетельств, касающихся книжного производства и иконописи, проведен на основе сопоставления двух редакций Жития cв. Панкратия: первой (изданной С.Дж. Столлман) и неизданной второй редакцией в рукописи ГИМ Влад. 381. Результаты.В результате исследования значений слов, обозначающих представленные в Житии предметы для письма и иконописи, на основе новых данных, сравнив изданную первую редакцию с неизданной второй, удалось предложить иные варианты перевода, которые позволили уточнить, какой материал использовался для написания книг и как создавали иконы в Житии св. Панкратия.
Бесплатно
Изображение иконоборческих императоров в византийских службах в честь исповедников иконопочитания
Статья научная
В статье рассматривается, как императоры-иконоборцы изображались в богослужебных последованиях в честь святых исповедников иконопочитания VIII-IX вв. и, соответственно, как образ этих императоров преподносился широким массам верующих. Также исследуется, как это изображение императоров соотносится с общим взглядом иконопочитателей на императорскую власть и ее роль в возникновении и распространении иконоборчества. Показано, что император-иконоборец в изображении гимнографов - это тиран, беззаконный правитель, враг и гонитель святых, безбожный и нечестивый, суемудрый и невежественный, зверонравный и жестокий, наглый и дерзкий, безумный и безрассудный, неизлечимо больной ересью; его учения и он сам ненавистны Богу, на нем лежит ответственность за распространение иконоборческой ереси. Термин «тиран» для византийцев обозначал правителя, пошедшего против законности и общего блага, предпочитая соблюдению законов, в том числе церковных, личный произвол: тиран - антипод законного императора, его приказы незаконны и преступны, а свержение такого императора допустимо. Поэтому исповедники иконопочитания прославляются за отвержение приказов и догматов императоров-иконоборцев, а их смерть представляется как ответ Бога на молитвы святых. Наиболее одиозными фигурами из шести иконоборческих императоров в гимнографических текстах оказываются Лев III и Лев V, а также Константин V, которых авторы служб в ряде случаев прямо называют по именам или прозвищам. В целом это соответствует картине, которую можно видеть в иконопочитательской литературе других жанров, прежде всего в агиографии, где именно эти императоры оказываются главными антагонистами православных. Феофил, который благодаря своей посмертной реабилитации избежал такой участи, в гимнографических текстах нигде не называется по имени, а анонимно порицается только в службах Феофану и Феодору Начертанным, которых подвергли мучениям по его прямому приказу. Гимнографические тексты постоянно употреблялись за общественным богослужением и доходили до слуха самых широких масс верующих, в силу чего внесли существенный вклад в распространение ряда легенд об иконопочитателях и иконоборцах и в формирование образа иконоборческой эпохи в умах византийцев.
Бесплатно
Статья научная
Иоанн Грамматик и Лев Математик и Философ, византийские интеллектуалы IX в., сыгравшие большую роль в возрождении интереса к эллинской учености в Византии, подверглись нападкам за свое увлечение античной культурой и философией, в частности, платонизмом. Строго православные оппоненты обвиняли их в нечестии, колдовстве и даже поклонении языческим богам. Несмотря на нелепость подобных обвинений, они показывают, что христианские фундаменталисты осуждали ярко выраженный интерес к «человеческой мудрости», опасаясь, что этим будет нанесен ущерб мудрости «богооткровенной». Случай Константина Сицилийца, который перешел от своего учителя Льва Философа в круг почитателей патриарха Константинопольского Фотия, а после смерти Льва обрушился на него с яростной критикой за приверженность античной культуре, свидетельствует о наличии разных течений среди византийских интеллектуалов IX в. - традиционно православного, олицетворяемого Фотием, и более эллинистического, которое возглавлял Лев Философ.
Бесплатно
Иов против Геракла: добродетель в статьях византийского словаря Суда X века
Статья научная
В античной мифологии образ Геракла является одним из самых популярных, а его героический культ - одним из самых распространенных. Мифологический образ Геракла был активно освоен древнегреческой, а затем и римской литературной традицией, особенно комедией. В философской традиции сформировался параллельный философский образ Геракла, который символически воплощает добродетели кинической и стоической философии. В византийском словаре Суда X в., наполненном античными реминисценциями, Геракл рассматривается и в мифологическом и в философском контексте. Но киническая добродетель Геракла, для автора словаря, не выдерживает соревнования с христианской добродетелью, которую выражает ветхозаветный Иов. Иов побеждает Геракла как атлет атлета. Показательно, что мифологическое значение образа Геракла в христианской риторике вытесняется, а философский контекст встраивается в православную картину мира, но заменяется ветхозаветными образом Иова.
Бесплатно
Статья научная
Введение. 30 октября 451 г. в ходе IV Вселенского собора в Халкидоне состоялось рассмотрение тяжбы между митрополитом Никомидийским Евномием и митрополитом Никеи Анастасием. Евномий полагал, что его права как митрополита всей провинции Вифиния, касающиеся рукоположений, были нарушены Анастасием Никейским, совершившим низложение ряда клириков города Василинополь. Сведения о данной тяжбе берутся из изданных актов 14-го деяния Халкидонского собора.
Бесплатно
Княгиня Ольга и Константинополь: бродячие сюжеты и изменчивые надписи
Статья научная
В статье предлагается новая реконструкция двух эпизодов из рассказов о крещении княгини Ольги в летописях и Прологе, которая позволяет уточнить общую картину развития домонгольского предания о ее крещении и поездке в Царьград. В ранних летописных известиях о поездке Ольги в Константинополь ясно выделяются два слоя. Первоначальный рассказ описывал только взаимоотношения княгини и императора Иоанна Цимисхия: его автора отличает хорошее знание реалий византийской политики 960-х гг., которые он мог почерпнуть из византийских хроник. Однако сам рассказ слишком беллетризован, а его автор, вписывающий поездку Ольги в 946 г. и ее крещение в совершенно иную хронологическую рамку - рубеж 960-970-х гг., должен был работать в 1060-х - начале 1070-х гг. и имитировал истории о мудрой княгине-язычнице из более древнего летописания. Вероятно, в «Начальном своде» этот «светский» рассказ был «христианизирован», причем не вполне гармонично. В таком виде рассказ о поездке и крещении Ольги вошел в «Повесть временных лет», однако при ее редактировании «неисторичный» Иоанн Цимисхий был заменен - вероятно, при помощи византийских хроник - на «историчного» Константина VII. Однако летописи конца XI - начала XII в. не знают креста Ольги, который, согласно Прологу, стоял в 1160-х гг. в алтаре Св. Софии Киевской. Это была либо «фиксация» исторической памяти о первой крестительнице Руси, либо вклад одноименной княгини XII в. (например, дочери Юрия Долгорукого и, вероятно, византийской принцессы). Автор Пролога соединил выдержки из летописного рассказа с упоминанием креста Ольги, а также «историзовал» патриарха, ставшего под его пером Фотием, создав таким образом основу всей дальнейшей агиографической традиции княгини.
Бесплатно
