Статьи журнала - Новый филологический вестник
Все статьи: 1746
Мотив "утверждения земли" в русской литературе 1917-1920-х гг.: статья первая
Статья научная
На материале художественной прозы, поэзии и эссеистики Д.С. Мережковского, С.Н. Булгакова, Г.И. Чулкова, И.А. Бунина, М.М. Пришвина, А.М. Ремизова, С.Н. Дурылина, М.А. Волошина и др. в статье рассмотрена одна из важнейших модификаций мотива «утверждения земли» в русской литературе революционных лет (1917-1920-е гг.) - упование на ее спасительную роль по отношению к предавшему, по мнению названных авторов, свое Отечество русскому народу. Показано, как в результате произошедшего в огне революции 1917 г. сдвига в русской национальной картине мира, обусловленного разрывом отождествлявшихся столетиями понятий «земля» и «народ», именно «земля» стала главной носительницей «святости» как национальной идентичности. В виду «недостоинства» народа в эпоху русской катастрофы (Первой мировой войны, победившей революции и Гражданской войны), центр тяжести в составе понятия о родине, России, переместился на другую его составляющую - землю, «святость» которой теперь нуждалась во все большем обосновании и утверждении. Чем бледнее становилась мысль о «богоносности» народа, тем ярче обнаруживалась в русской литературе 1900-1910-х гг. убежденность в «святости» родной земли. В 1916 г. «вечный» образ «Святой Руси» впервые отобразился в православной церковной гимнографии. В 1918 г. в службу всем русским святым была внесена знаменитая стихира: «Русь святая, храни веру Православную ». В связи с этим в ряде литературных текстов рассмотрены смежные мифологемы «Святой Руси» и «Невидимого града Китежа», получившие особую сотериологическую актуальность в период радикальной ломки, опасной для самого существования исторической России.
Бесплатно
Мотив «пророчества о нашем дне» в «мужской» и «женской» лирике русского модернизма (статья вторая)
Статья научная
В статье рассматриваются отличительные особенности реализации и смыслового наполнения мотива «пророчества о нашем дне» в женской лирике эпохи модернизма по сравнению с мужской. Анализируются стихотворения З. Гиппиус, Н. Львовой, А. Герцык, Е. Кузьминой-Караваевой, Е. Дмитриевой и А. Ахматовой, созданные в 1890-1920 гг., а также драма-мистерия Е. Кузьминой-Караваевой «Семь чаш», во многом развивающая мотивы ранней лирики поэтессы. Выявляются характерные для произведений перечисленных авторов образы и слова-сигналы, указывающие на библейский подтекст и связывающие реальные исторические события (Первая мировая и Гражданская войны, Октябрьская революция) с катаклизмами, предсказанными в Священной истории. Анализируются развитие мотива пророчества от зарождения смутных предчувствий к констатации свершающегося Апокалипсиса и индивидуально-авторские различия в отношении к концу света. А. Герцык видит в ниспосланных бедах путь к искуплению вины, приближающий ее к Богу, Е. Кузьмина-Караваева уповает на спасение праведников и всеобщее преображение мира, которому она готова способствовать по мере сил, А. Ахматова не разделяет радостных надежд на жизнь после смерти и готова либо разделить трагическую судьбу своих соотечественников, либо содействовать всеобщему спасению путем устранения угрозы Страшного суда. Отмечается также возникновение после 1918 г. в женской лирике характерной трансформации апокалиптического мотива пророчества в мотив утопический, предсказывающий воскресение России, спасение человечества и новое процветание.
Бесплатно
Мотив «рая на земле» в художественном сознании Ф. М. Достоевского
Статья научная
Цель статьи - представить аспект райского состояния «земли» в творчестве Ф.М. Достоевского, обусловленный влиянием на писателя древней восточно-христианской духовной традиции - исихазма. Для этого, во-первых, предпринят анализ главных семантических слоев концепта «земля» у писателя: фольклорного, ветхозаветного и новозаветного, во-вторых - очерчена история исихазма в русской культуре и указаны проводники исихастских воззрений в биографии автора «Братьев Карамазовых», в-третьих - выявлен милленаристский характер апокалиптики Достоевского. В результате сделан вывод о первостепенной роли в концепции писателя исихастского идеала «обóжения» в качестве не только духовно-душевного, но и физического изменения человека и примыкающей к нему части мира уже здесь, в границах истории. Темы христианского хилиазма и «обóжения» как возникновения островков рая на «земле» слиты у Достоевского воедино.
Бесплатно
Мотив богатырского поединка в синьцзян-ойратской версии "Джангара"
Статья научная
АВ статье рассматривается мотив богатырского поединка в песнях синь- цзян-ойратской эпической традиции «Джангара». Материалом исследования являются тексты песен синьцзян-ойратской версии «Джангара», опубликованные в Китае в 1986-2000 гг. на ойратской письменности «тодо бичиг» («ясное письмо»), переложенные на калмыцкий язык Б.Х. Тодаевой. Рассмотрение песен синьцзян-ойратской версии эпоса «Джангар» показало, что мотив богатырского поединка в песнях строится из последовательных повествовательных единиц. Мотив богатырского поединка в «Песне о том, как двухлетний Хошун Улан впервые отправился в поход» имеет характерные для устной традиции монгольских народов структурные элементы: 1) удары плетью; 2) ответный удар противника мечом; 3) нанесение ударов лбами-головами; 4) нанесение ударов грудью-головами; 5) отрывание друг у друга кусков мяса; 6) бросок противника оземь; 7) нанесение ударов противнику; 8) придавливание ребер противника; 9) связывание конечностей противника; 10) вспарывание кинжалом живота противника; 11) навьючивание противника поперек седла. В изображении героического подвига богатырей Хонгора и Хошун Улана присутствуют архаические мотивы (волшебные предметы, внешняя душа, мировое дерево Галбар Зандан и др.), унаследованные из ранних форм эпоса. Сюжеты песен о богатырских подвигах в борьбе с внешними врагами бумбайской державы показывают, что синьцзян-ойратская версия «Джангара» имеет прочную связь с архаическим эпосом, насыщена сказочными мотивами и мифологическими персонажами.
Бесплатно
Мотив божественного нарциссизма в литературе барокко
Статья научная
Статья посвящена рассмотрению исторической «судьбы» мотива божественного нарциссизма, эксплицированного в литературе барокко.
Бесплатно
Мотив верхнего мира в калмыцких волшебных сказках
Статья научная
Мотив верхнего мира в калмыцких волшебных сказках связан с архаическими представлениями о трехмирии. Верхний мир (деед / деедин орн) в сказочной традиции народа предстает как место обитания небожителей, возглавляемых Хурмуста тенгрием. Данный теоним проник в традиционную культуру народа через согдийцев и уйгуров, являет собой видоизмененное имя верховного божества иранского пантеона Ахура Мазда, Ормазд. По мнению С.Ю. Неклюдова, представление о главе тенгриев возникает в русле раннего буддийского влияния не позднее XV в. «как слепок с мифологического образа буддийского Индры и его окружения». Дочери Хурмуста тенгрия отправляются в мир людей, чтобы искупаться в водах озера в калмыцких волшебных сказках на сюжетные типы АТU 465 А «Мужчина преследуется из за своей красивой жены» и ATU 508 «Благодарный мертвец». В сказках отражается связь небожителей с дочерями ханов - правителей нутуков кочевий среднего мира. Тенгрий небожитель женится на дочери хана в сказках на сюжет АТU 400 «Муж (жена) ищет исчезнувшую жену (мужа)». После нарушения запрета он превращается в лебедя и возвращается в верхний мир. В облике лебедей небесные девы в калмыцких волшебных сказках спускаются на землю, чтобы искупаться в водах озера (колодца). Согласно традиционным народным представлениям, лебедь наделяется функцией медиатора между мирами. Тезис В.Я. Проппа о «солнечности» иного мира и всего с ним связанного подтверждается на калмыцком сказочном материале. Так, лики сказочных героинь - представительниц верхнего мира - излучают сияние. Описание сказочных красавиц - небесных рагни - традиционной формулой красоты герлднь аду манм, гегәнднь үүл бәрм (в свете ее можно стеречь табун, в сиянии ее можно вышивать) представляет их светоносными персонажами. Связь небожителей с солнцем можно отметить и в их атрибутах - золотое кольцо (алтн билцг), золотой гребень (алтн сам), желто пестрый платок (шар цоохр альчур). Отметим, что желто пестрый цвет по традиционным представлениям калмыков связывается с цветообозначением солнца, а его пестрота отражает темные пятна на светиле.
Бесплатно
Мотив зрения у М. Н. Муравьева и А. Н. Радищева в контексте европейского просвещения
Статья
Бесплатно
Мотив нарцисса в неотрадиционалистской практике художественного письма
Статья научная
В статье вскрывается специфика интерпретации мотивного комплекса Нарцисса в рамках неотрадиционалистской практики художественного письма на материале стихотворений Т.С. Элиота, А.А. Ахматовой и И.А. Бродского.
Бесплатно
Мотив нижнего мира в калмыцких волшебных сказках
Статья научная
Мотивнижнего мира в калмыцких волшебных сказках связан с архаическими представлениями о трехмирии. Мотив путешествия героя в нижний мир в калмыцких народных сказках является сюжетообразующим. Иногда герой сам отправляется в нижний мир, спускаясь по веревке с помощью побратимов или войдя в огромную яму. Попав в подземный мир из-за злых умыслов старших братьев, герой получает увечья и исцеляется благодаря волшебным листьям. Нижний мир (дорд орн) в сказочной традиции народа предстает как место обитания хтонических существ. Представители нижнего мира являются хранителями огня, обладают магической способностью при поглощении восстанавливать утраченные органы и конечности. Обитатели нижнего мира представляются враждебными людям. При встрече с человеком они не прочь полакомиться его кровью и мясом. Медноклювая старухашулмус с джейраньими ногами, живущая в расщелине земли, питается вшами и гнидами, пьет кровь, воткнув свой клюв в затылок. Шулмусы в калмыцких сказках могут принимать человеческий облик и вредить людям, отбирая у них еду. Чудовище-мус изображается огромным: одним своим клыком небо бороздит, другим клыком землю взрывает и рычит, питается человечиной. Змей характеризуется как ядовитый, сильный и гневный. Он заглатывает людей сотнями и тысячами, но герой одолевает его. Калмыцкая волшебная сказка показывает борьбу героя с двумя змеями: один пожирает людей, другой извечно воюет с птицей хан Гарудой, съедая ее птенцов. Герой спасает потомство мифической птицы и поднимается на ней в средний мир. При этом нижний мир населен не только хтоническими существами, но и людьми. Подземный мир представляется в калмыцкой сказке схожим с обычным миром. Здесь можно отметить, что подземный мир – это копия с «матрицы», которой является средний мир людей.
Бесплатно
Мотив обновления в драме Э. Толлера «Превращение»
Статья научная
Драма Э. Толлера «Превращение» затрагивает проблему обновления человека, которое осуществляется через возвращение к его первоначальной неиспорченной природе и одновременно через усиление его значимости в мире, как борца и жертвующего собой во благо других, подобно Иисусу Христу.
Бесплатно
Мотив одинокого дерева в калмыцкой лирике XX – начала XXI в.
Статья научная
Образ и мотив одинокого дерева в калмыцкой лирике ХХ – начала XXI в. не был объектом и предметом исследования. В фольклоре монголоязычных народов образ дерева наделен универсальным смыслом и функциями как Мировое дерево, дерево жизни, соединяющий в вертикальном измерении три мира – Верхний, Средний и Нижний, в горизонтальном измерении – четыре стороны света, наделен сакральным статусом. Культ одинокого дерева (һанц модн), отражающий культ дерева (модн), в калмыцком фольклоре передает мифо-религиозные воззрения предков, становится местом жизни и бессмертия, покровительства небесных сил, средоточием познания, защиты и возрождения, символом судьбы. Местонахождение одинокого дерева транслируется на высоте, в отдаленном пространстве, часто у водоемов. Психологический параллелизм артикулирует связь мира природы и мира человека в противоборстве или гармонии. В калмыцкой лирике ХХ в. образ одинокого дерева, с одной стороны, продолжает фольклорную традицию (символ жизни, родного края, народа, рода, семьи, любви, мудрости), с другой – трансформирует образ и мотив одинокого дерева, наполняя его новыми символами и кодами. Это уединенность общения индивидуума с одиноким деревом, активизация диалогической и монологической структуры текста, многообразие риторических фигур, дидактизм, притчевость, городской ландшафт, противопоставление разных видов деревьев, автобиографизм с топонимами родных мест, динамика роста одинокого дерева, мотив личной памяти с обращением к читателю. Как и в фольклоре, так и в калмыцкой лирике одинокое дерево остается либо безымянным, но с постоянным эпитетом-определением (одинокое дерево), либо конкретизируется (сосна, дуб, береза, тополь, лоза). Описание дерева характеризуется высотой, раскидистостью кроны, наличием листьев, иногда цветов и плодов, нахождением вдали от дорог, населенных пунктов, вблизи рек, ручьев, на горе, на скале или, напротив, в городе, под окном. Возраст дерева разнится – от юного до старого. Дерево показано в разное время года, суток, часто в противоборстве с природной стихией. В названии стихотворений обычно присутствует эпитет одинокого дерева с лейтмотивом одиночества в природе, беззащитности или, наоборот, сопротивляемости, победы. Для современной калмыцкой лирики не характерно внимание к этой теме по сравнению с предшественниками. В сравнительно-сопоставительном плане обращение к монгольской лирике прошлого столетия с мотивом одинокого дерева выявило родственные параллели и символы. Русские переводы стихотворений калмыцких поэтов не всегда соответствуют авторской интенции.
Бесплатно
Мотив превращения в калмыцких сказках на сюжетный тип "Волшебник и его ученик" (АТ 325)
Статья научная
В статье рассматривается мотив превращения в калмыцких сказках на сюжетный тип «Волшебник и его ученик» (АТ 325). В устной традиции калмыков данный сюжетный тип продуктивно используется в качестве «рамки». В калмыцких сказках на данный сюжет широко представлена фигура вредителя. В качестве учителей, преследующих ученика, выступают семеро великих магов, семь волшебников, Бакши, гелюнг и мус. В рассмотренных текстах именно семь магов, волшебников обучают юношей. Это число в калмыцкой мифоритуальной традиции является сигналом пограничного состояния между нашим и «иным» миром. Бегство ученика от учителя мотивировано: герой бежит от преследователя-антагониста, стремясь спасти свою жизнь, с помощью превращения в различных животных, птиц и рыб. Среди преследователей мус демонстрирует свою «непосредственную связь с хтоническими существами», превращаясь в золотошерстного жеребца владыки хозяев воды - усун хадын эзена, являя принадлежность «чужому» миру. Калмыцкие сказки на сюжетный тип АТ 325 «Волшебник и его ученик» показывают цепь превращений в разных животных учителя и его ученика. Эти превращения показывают возвращение героя из страны мертвых в страну живых. Локус, в котором происходят превращения, является границей миров. Вода как рубеж двух миров (в частности река, море, океан) отражается в картине мира предков калмыков. Во всех вариантах сказок продажа коня вместе с уздечкой оборачивается бедой для превращенного героя, так как узда, которой был укрощен конь, приобретала магическую силу.
Бесплатно
Мотив превращения в калмыцких сказках на сюжетный тип "чудесное бегство" (АТИ 313)
Статья научная
В устной традиции калмыков сказки на сюжетный тип «Чудесное бегство» (АТU 313) имеют национальную разработку и случаи заимствования. Этнической особенностью сказки «Ах дY хойр хулhн» («Братья-мыши») является то, что в ней мифическая птица хан Гаруда превращается в человека при надевании шапки, рукавиц и носков. Образ этот представляется наслоившимся на культ орла народов Южной Сибири и Центральной Азии, где исторически проживали предки калмыков - ой-раты. В сказке «Иван-царевич гидг кeвyнэ тууль» («Сказка о юноше по имени Иван-царевич»), заимствованной из русской устной традиции, герой также выхаживает птицу хан Гаруду, а не орла. Перевоплощенную (в девушку, соловую лошадь, ламу-священнослужителя) благодарную лису в сказке «Ах дy хойр хулhн» («Братья-мыши») называют «арат-мврн» -лиса-лошадь, «арат-куукн» - лиса-девушка, указывая на новый образ и ее изначальную сущность. Превращение героя сказки «Усн хадын хан» («Владыка хозяев воды») происходит благодаря чудесным способностям девушки при побеге из подводного мира. Герой сказки hорвн кyyктэ эмгн евгн хойр» («Старик и старуха с тремя дочерями»), младший из братьев, оборачивается в серого воробья (бор богшада). Представитель антагониста, посланец владыки хозяев воды, в сказке «Усн хадын хан» («Владыка хозяев воды») из легких и печени, плававших в воде, принимает облик человека. Сказки «hорвн кyyктэ эмгн евгн хойр» («Старик и старуха с тремя дочерями») и «Эгч-дy нтурвн» («Три сестры») разрабатывают мотив обращения предметов, которые достаются героям от их родителей. Чудесные вещи создают препятствия на пути преследователя: гору и лес. Непреодолимой для антагониста становится река, в традиционном мировоззрении калмыков представляющаяся границей миров. Следует отметить, что в калмыцких сказках используется универсальная контаминация мотива превращения небесных дев-лебедей в девушек с сюжетным типом «Мужчина преследуется из-за своей красивой жены» (ATU 465 А). Мотив превращения является сюжетообразующим и реализуется в разных формах бегства и погони, представляющих возвращение героя из иного мира в мир живых.
Бесплатно
Статья научная
В статье рассматривается мотив превращения в калмыцких сказках на сюжетный тип «Мужчина преследуется из-за своей красивой жены» (АТИ 465). Анализ показал, что мотив превращения лебедя в красивую девушку является сюжетообразующим, динамическим, так как дает толчок развитию сюжета. Герой, желая заполучить небесную деву, прячет обличие лебедя и вынуждает ее стать супругой. Лебеди в калмыцкой сказке описываются желтоголовыми - «шар толhата». Белый цвет, который коррелирует с солярной семантикой, дополняется желтым, усиливающим эту связь. Солнце в устной традиции калмыков имеет постоянный эпитет «алтн шар» - золотисто-желтое. Белая лебедь, которую поймал охотник, -младшая из дочерей Хормусты тенгрия, главы 33 небожителей-тенгриев. Жена неземной красоты, от которой исходит сияние солнца и луны, обладает атрибутами, обозначающими принадлежность иному миру: желто-пестрый платок (шар цоохр альчур), золотой гребень (алтн сам), золотое кольцо (алтн билцг). Благодаря превращению небесной девы охотник-сирота женится на ней, выполняет трудные поручения хана, приобретает волшебного помощника и, в конце концов, занимает его место, поднявшись на самый верх социальной лестницы. Таким образом, изучение мотива превращения показало, что он отражает архаичные представления о лебеде как священной птице, имеющей сакральное значение в традиционной культуре этноса, в том числе и материальной в виде костюма замужней женщины. Лебедь наделяется функцией медиатора между мирами и почитается у калмыков как тотемная птица.
Бесплатно
Мотив превращения в калмыцких сказках на сюжетный тип «Чудесная птица» (АТ 567)
Статья научная
В статье рассматривается мотив превращения в калмыцких сказках на сюжетный тип «Чудесная птица» (АТ 567). Калмыцкие сказки на данный сюжет можно разделить на две группы. Сказки первой группы заканчиваются тем, что братья приобретают волшебные предметы, старший из них становится ханом. Сказки второй группы с более сложной структурой, их сюжетообразующим мотивом является мотив превращения. В текстах первой группы отмечается неосознанное, но предопределенное судьбой превращение двух братьев, съевших голову и крыло чудесной птицы. Превращение старшего брата происходит на уровне его функций, когда он поднимается на самый верх социальной лестницы и становится повелителем - ханом. Младший брат преображается, приобретя красоту и новые чудесные способности. Анализ сказок второй группы показал, что мотив превращения героя в них является «динамическим», так как он «изменяющий ситуацию», «движущий» (по Б.В. Томашевскому). Герой принимает облик «беспомощного, социально отверженного существа -ребенка (сироты)», которого усыновляют бездетные бедные старик и старуха, обращается в животное и птицу. Превращение в животных (ослиц) как наказание ханской дочери с ее служанками герой проводит, используя вспомогательные средства (яблоко, лотос, лилия). Реализация изучаемого мотива дает разные формы, начиная от неосознанного превращения с неожидаемым результатом до осознанного превращения с ожидаемым итогом. Превращение происходит через вспомогательные средства животного и растительного происхождения. Отмечается в рассмотренных сказках и оборотничество как способность персонажа, причем не только в мире живых людей.
Бесплатно
Мотив путешествия-взросления девочки в русской и венгерской прозе середины XX века
Статья научная
В статье предпринимается попытка описания характерных особенностей изображения ситуации взросления как путешествия на основе сопоставительного рассмотрения произведений о девочках (девушках), созданных русскими и венгерскими авторами в середине ХХ в. Обосновывается значимость традиции изображения взросления ребенка (подростка, юноши) как физического движения через «чужое» пространство, заложенной А. П. Чеховым в повести «Степь». Анализ повестей и рассказов А. П. Платонова, Л. Ф. Воронковой, М. Гергей производится на основе сравнительно-исторических и сравнительнотипологических методик с учетом мифопоэтического подхода. В ходе анализа выявляются общие черты изображаемой ситуации: выход из начального (домашнего) равновесия, физическое движение через «чужое» пространство, испытание социумом, конструирование нового статуса персонажа, интеллектуально-личностная рефлексия. Акцентируется внимание на особенностях женского варианта изучаемого канона: восприятие дома как женской системы, обоснование тесной связи и преемственности в отношениях матери и дочери, расширение функций старшей сестры и их вытеснение материнскими функциями. Принципиальное отличие траектории взросления девочки-подростка от мальчишеской - замкнутость на доме. Обращение к рассказам и повестям А. П. Платонова, Л. Ф. Воронковой, М. Гергей позволяет сделать вывод об общности универсальной ситуации, лежащей в их основе, а также о несомненном сходстве дискурсивной организации и повествовательных техник.
Бесплатно
Мотив пути в калмыцких сказках на сюжетный тип АТ 508 "Благодарный мертвец"
Статья научная
В статье рассматривается мотив пути в калмыцких сказках на сюжетный тип АТ 508 «Благодарный мертвец». Анализ показал, что мотив пути реализуется представителями двух поколений. Вначале престарелый родитель мифологического возраста (восемь тысяч / пятьсот пятьдесят пять лет) отправляется с целью испрашивания наследника к своему заячи - гению-хранителю. Долготу пути символизируют железные башмаки и посох, которые старик берет с собой. Традиционные формулы пути также изображают его долготу. Сын, рожденный после проведения определенных ритуалов, подсказанных манджиком - послушником хурула, отправляется торговать. Испытание работника перед отправлением в путь, на наш взгляд, является переосмысленным и трансформированным представлением о еде, как имеющей «особое значение» для отправившегося в иной мир. По пути герой восстанавливает порядок, вернув долг умершего, возвращает мертвеца в могилу и дарует душе покой, приобретя, таким образом, благодарного помощника. Путь героя сказки описывается конкретными локусами: большой курган, солончаки, пески. Эти места являются пограничными зонами, где героя поджидают вредители - семья мусое-людоедов / мангасы. Благодарный мертвец добывает герою невесту (небесную деву / дочь хана), все вместе возвращаются домой. Однако герой предпринимает еще одно путешествие, уже в страну мертвых. Пройдя со своим помощником испытания владыки смерти Эрлик Номин хана, герой и благодарный мертвец возвращаются в мир людей. Представления об этом путешествии в мир мертвых у калмыков складывались под воздействием буддийской мифологии.
Бесплатно
Мотив рождения героя в сказочно-эпической традиции калмыков
Статья научная
Систематизация фольклорных образцов на уровне мотивов представляется актуальной и значимой для исследования генезиса и развития сказочных и эпических текстов, восходящих к одной этнической традиции, а также для дальнейшего сравнительно-типологического изучения на более широком материале. Целью данной статьи является рассмотрение мотива рождения в устной традиции калмыков на материале сказок и эпоса в сравнении с мотивами монгольского эпоса, систематизированными С.Ю. Неклюдовым. Материалом для исследования мотивов сказочно-эпической традиции калмыков явились архивные материалы, тома «Хальмг туульс», тома «Свода калмыцкого фольклора». Анализ показал, что мотив рождения семантически неразложим, морфологически он раскладывается на отдельные элементы. Предикат (функция) рождение героя в сказочно-эпической традиции калмыков сопровождается различными мотивировками. Отсутствие наследника вызывает необходимость действовать, чтобы устранить это обстоятельство. Сказка развернуто показывает обстоятельства появления сына у престарелых родителей. Мотив рождения героя в сказочной традиции расширяется за счет описания бесчисленного множества скота четырех видов. В эпосе ситуация отсутствия наследника характеризуется лаконизмом изложения -недосказанностью. При этом мотив трансформируется с сохранением условий чудесного рождения героя от небесной девы. Эпический текст представляет архаические мифы о материнском начале Земли, отраженные в рудименте мотива петрогенеза. Мотив рождения, реализуемый через формулу «чудесные дети», дополняется обстоятельством рождения героя у бездетных стариков, а устойчивая формула данного мотива характеризует в эпосе персонаж старшего поколения Алтана Чееджи. В сказочной традиции поздний пласт представлений о рождении героя связан с воззрениями буддизма
Бесплатно
Мотив свадьбы в повести «Девичья честь» Санжи Балыкова
Статья научная
Статья посвящена рассмотрению мотива свадьбы в повести Санжи Балыкова «Девичья честь», написанной автором в эмиграции в 1938 г. Повесть была переиздана в Калмыкии в 1993 г. и вызвала большой интерес у читательской аудитории не только автобиографичностью содержания, но и подробным описанием быта, традиций и образа жизни донских калмыков-казаков в Задонской степи Сальского округа в начале XX в. В статье проанализированы этапы свадебного комплекса, описанного в повести. Сделан вывод о том, что в традиционной калмыцкой свадьбе у донских калмыков в конце XIX - начале XX вв. сохранились архаичные черты свадебного комплекса вследствие длительного обособленного проживания, например, обряд обручения и получения благословения в буддийском храме, использование конских жил для оформления сватовства, скачки для доставления специального войлочного надподушечника из приданого невесты, ритуальное кормление собаки в доме жениха. Вместе с тем автору удалось показать и наметившиеся процессы трансформаций в обрядах и ритуалах. Сравнительно-сопоставительный анализ со свадебным комплексом астраханских и ставропольских калмыков позволил выявить значимые отличия. Описание свадьбы как важнейшего механизма регуляции повседневной жизни калмыков, трансляции их духовных ценностей, мировоззрения и традиционных верований использовано С. Балыковым в качестве противопоставления губительным последствиям Гражданской войны.
Бесплатно
Мотив святости в автобиографических произведениях Я.П. Полонского
Статья научная
Анализируются малоизученные автобиографические произведения позднего периода творчества Я.П. Полонского с эпизодическим привлечением эпистолярия писателя. Для детального рассмотрения выделен мотив святости, инварианты которого служат выражению духовного смысла внутренней жизни центральных персонажей произведений. К исследованию применяется мотивный анализ в сочетании с выборочным ценностным комментарием. Функционально инварианты мотива святости соотносятся с выведенной В.Н. Топоровым типологией. Установлено, что в воспоминаниях Полонского «Старина и мое детство» показан трудный этап личностного становления, связанный с эмоциональным переживанием религиозного опыта семьи. Обнаружено, что героиня стихотворного рассказа Анна Галдина в искании святости не выдерживает аскетического образа жизни и поддается греху, в то время как герой рассказа «Мечтатель. Юноша 30-х годов XIX века» Вадим Кирилин преодолевает духовные заблуждения и обретает святость. Сюжет героя развивается из конкретно-исторической обстановки в мистическое, а затем - в сакральное пространство. Анализ показал, что мотив святости в изображенном мире трех автобиографических произведений Полонского служит развертыванию смысла духовных исканий автора как субъекта речи и человека начала модернизации общественного и религиозного устройства русской жизни.
Бесплатно
