Статьи журнала - Новый филологический вестник
Все статьи: 1664
Статья научная
В данной статье впервые ставится вопрос о системе теоретиколитературных взглядов А.В. Михайлова на основе его представлений о том, что теория литературы должна исходить из истории поэтического слова. Автор статьи считает исходным в этом смысле следующий тезис А.В. Михайлова: «слово теории оказывается в глубоком родстве со словом самой поэзии». В центре исследования оказывается мысль ученого о том, что литературная теория возникла как «отщепление от поэтического слова», и теперь ее целью является реконструкция «поэтической памяти веков» в целостности ее исторического развития. Настаивая на том, что «наука о литературе явно выступает продолжением самой литературы», ученый обращает внимание своего читателя на образность ее научного языка. Автор статьи доказывает связь этого тезиса А.В. Михайлова с одной из лекций «Философии языка и слова» Ф. Шлегеля. В процессе анализа некоторых работ А.В. Михайлова делается вывод о том, что ученый намечает границу между движущимся материалом, который исследует наука, и ее статичным терминологическим аппаратом. Разъясняя это несоответствие, он предлагает понимать термины как «строительные леса»: «эти леса стоят, между тем как дом - возводится». Научная ценность представлений А.В. Михайлова о развитии и целостности «сложной рабочей дефиниции» состоит в том, что они обращают читателя и к суждениям С.С. Аверинцева о становлении теоретического слова у Аристотеля («В сущности, именно наличие дефиниций дает нам действительное право называть теоретико-литературные термины “Поэтики” терминами»), и к высказываниям В.И. Тюпы о коммуникативном наполнении дефиниции, о ее ориентированности на адресата.
Бесплатно
"Сундук с вырезками" Ивана Бунина
Статья научная
Статья посвящена малоисследованному корпусу материалов - коллекции газетно-журнальных вырезок, которую И.А. Бунин собирал на протяжении всей жизни. Коллекция насчитывает несколько десятков тысяч вырезок из русской и зарубежной периодики 1890-х-1950-х гг. и являет собой богатейший материал для изучения жизни и творчества И.А. Бунина и всей его эпохи. Печатные отзывы о себе Бунин не только собирал и внимательно просматривал, но на многих оставлял свои маргиналии. Это уникальный свод суждений писателя о собственном творчестве и современной ему литературе и критике. Систематическая опись этих вырезок уже сама по себе была бы ценнейшим инструментом для ученых, а для исследователей, составляющих библиографию публикаций о Бунине, «Сундук с вырезками» - основоположный и необходимейший материал. В статье дается обзор материалов коллекции, которая после смерти писателя была разрознена и оказалась в хранилищах разных стран, основное внимание уделяется собранию Лидского университета (Великобритания). Авторы статьи полагают, что по материалам вырезок, на которых Бунин оставил свои маргиналии, можно судить о художественных принципах писателя, его взаимоотношениях с современниками, взглядах на жизнь и, прежде всего, о личности писателя и его отношении к собственному творчеству. В подтверждение своих положений авторы сопоставляют и анализируют отдельные маргиналии и ищут способ, как эти материалы могут быть введены в научный оборот.
Бесплатно
"Сцена из Фауста": специфика событийности в пушкинском тексте и в телеинтерпретации М. Швейцера
Статья научная
Произведение Пушкина «Сцена из Фауста» и фильм Швейцера «Маленькие трагедии» рассматриваются в аспекте событийности. Делаются выводы о возможностях нарратива в драматургии и телевизионном фильме.
Бесплатно
"Тихо льется тихий Дон...": донской контекст поэмы А.А. Ахматовой "Реквием"
Статья научная
Исследователи неоднократно задавались вопросом, почему в ленинградской поэме «Реквием», в колыбельной «Тихо льется тихий Дон…», появляется образ Дона. Ахматова, судя по мемуарам Э. Герштейн, объясняла это судьбой сына, Л.Н. Гумилева, его донскими экспедициями и любимым романом - «Тихим Доном» М. Шолохова. Однако комментаторы с недоверием отнеслись к свидетельству мемуариста и предложили свои версии. Они связали образ Дона в стихотворении либо с поэмой А. Пушкина «Кавказский пленник», либо с биографией О. Мандельштама и его воронежской ссылкой, либо с поэзией Н. Гумилева и А. Блока. Автор настоящей статьи предлагает поверить А. Ахматовой. Именно судьба сына - не только арест, но и факты его биографии, род его занятий - стала ближайшим контекстом стихотворения. На это указывает жанр - колыбельная. Среди фольклорных колыбельных есть песни, рассказывающие о мире матери, ее заботах и переживаниях. Их называют «лирикой материнства». Стихотворение А. Ахматовой воспроизводит эту «материнскую» линию колыбельных и обращено к испытывающему страдания сыну. Необычный образ колыбельной - «месяц в шапке набекрень» указывает на род занятий Л.Н. Гумилева. Всех знакомых с донской казачьей культурой он отсылает к конкретным историко-культурным реалиям. В казачьем фольклоре отмечено особое почитание месяца, что корреспондирует с «детской» темой колыбельной. Казаков отличает особая манера носить шапки - набекрень. Это зафиксировано в казачьих народных и авторских песнях. Интерес к казакам появился у Л.Н. Гумилева во время его донских экспедиций 1935 и 1936 гг. Руководителем экспедиций и учителем Л.Н. Гумилева был М.И. Артамонов, автор книги «История хазар». В ней впервые была намечена связь между хазарами и казаками. Эта тема была продолжена в книге Л.Н. Гумилева «Открытие хазарии», где казаки были названы потомками бродников, а те - потомками хазар. К казачьей теме Ахматова вернулась в 1946 г. в стихотворении «Со шпаной в канавке…». Это стихотворение может иметь отношение к «Тихому Дону» Шолохова - любимому произведению Л.Н. Гумилева. В нем говорится о разобщении, войне против своего народа, как и в романе Шолохова. Так сплелись в узел экспедиции Л.Н. Гумилева, его аресты, любимое произведение, М. Шолохов - и судьба матери и ее поэмы «Реквием». Даже одно глубоко личное стихотворение поэмы показывает, как лирика Ахматовой превращается в эпос, в рассказ о судьбах народа.
Бесплатно
"Удовольствие от текста" и проблемы теоретической рефлексии категории фантастики
Статья научная
В статье рассматривается соотнесенность эссеистического понятия «удовольствие от текста», предложенного Роланом Бартом, с проблемами теоретической рефлексии категорий фантастики и фантастического в современной гуманитарной науке. Особое внимание обращается на связь данных категорий с коммуникативными и рецептивными аспектами теоретической и исторической поэтики, эстетики и педагогики, а также предметно-видовыми и дискурсивными сторонами художественной целостности. Внимание читателя к литературной фантастике в значительной степени определяется хронотопической организацией, формирует мотивацию читательского удовольствия (как гедонистического и психотерапевтического, так и собственно эстетического) и стимулирует сознательное и / или бессознательное восприятие жанровой меры условности и жизнеподобия. Поскольку сфера рецепции фантастического в литературе всегда связана со сферой читательского воображения, требуется и создание методик освоения имагинативных механизмов (научных и собственно образовательных). Важно понять, что будет исследоваться: актуальность конкретных восприятий (отдельных читателей или каких-либо социальных групп) (это задачи психологические и социологические) или же имагинативная потенциальность «удовольствия» от чтения фантастических произведений (это уже задачи собственно литературоведческие и эстетические). В статье особое внимание обращается на то, что в теоретической рефлексии рецептивного «удовольствия от текста» необходимо учитывать жанровые разновидности фантастической литературы. Только в этом случае появляется возможность не только всестороннего изучения фантастики и фантастического как эстетических явлений, но и разработки продуктивных подходов к освоению фантастики в новейшем инновационном образовании.
Бесплатно
"Хор", "строй" и сольное пение в лирике А.А. Фета второй половины 1850-х гг
Статья научная
В статье анализируются поэтические тексты А. Фета второй половины 1850-х гг., посвященные музыкальной теме. Объектом внимания являются стихотворения «Был чудный майский день в Москве…», в котором ключевым можно считать образ хора, «Anruf an die Geliebte (Бетховена)», где речь идет о сольном пении, а также некоторые другие тексты, опубликованные впервые или созданные в 1856-1857 гг. Сольное пение противопоставлено в лирике Фета рассматриваемого периода звучанию «хора» и отчетливо ассоциируется с воспоминаниями о трагических событиях. Стихотворение, где идет речь о сольном пении, и стихотворение, где поют хором, обращены, на первый взгляд, к разным адресатам. «Был чудный майский день в Москве…» относится к комплексу текстов, написанных во время романа с будущей женой поэта - М.П. Боткиной, по-видимому, незадолго до венчания. В это время у Фета, появляется потребность в языке для описания новых отношений лирического субъекта с новой героиней. В статье показано, что для этого Фет обращается к лирике Жуковского и образу хорового пения. Стихотворение «Anruf an die Geliebte (Бетховена)» написано в более традиционной для Фета манере, в нем изображается сольное пение и вводится цитатно-реминисцентный пласт, восходящий к словесной части вокального цикла Бетховена «An die ferne Geliebte». Исследование глубинной семантики обоих стихотворений приводит к заключению, что лирические сюжеты обоих текстов пересекаются, в них отражается образность, связанная с «новой любовью» Фета, Марией Боткиной, и воспоминания поэта о погибшей возлюбленной - Марии Лазич. Текстом-посредником, который объединяет оба произведения, является вокальный цикл Бетховена на слова поэта-дилетанта А. Ейтелеса.
Бесплатно
"Царственный паяц": маски "короля" и "шута" в поэзии И. Северянина, статья вторая
Статья научная
Целью статьи является анализ двух взаимосвязанных масок (макрообразов) лирического героя поэзии Северянина, «короля» и «шута». Выявляются их ге-нетические связи с творчеством В. Брюсова, Ф. Сологуба, А. Блока, А. Белого, также обращавшихся к схожим образам «царя», «властелина», «Арлекина», «паяца» и т.д. С одной стороны, эта тенденция связана с художественным отражением учения Ф. Ницше о «сверхчеловеке», а другой стороны, - с концепцией жизнетворчества, по-рождающей литературную и бытовую маскарадность. Отметим, что пара «король-шут» берет свое начало, как доказал М.М. Бахтин, в карнавальной культуре средневековой Европы и через итальянскую комедию del arte добирается и до России. Антитеза «король-шут», кодирующая в поэзии символистов глубинную дихотомию верха и низа, возвышенного и профанного, в творчестве поэта-постсимволиста и сохраняет прежние коннотации, и, одновременно, усиливает свою амбивалентность, констатирует относи-тельность всех ценностных иерархий. Появляется ироническая дистанция по отношению к предшествующей культурной традиции. На примере работы Северянина с макрообразами «короля» и «шута» проясняется механизм пародийной трансформации символистского наследия в поэзии постсимволизма с опорой на сравнительный и стилистический анализ текстов. Поэтика предшествующей поэтической системы (устойчивые образы-маски) осмысляется как объект эстетической игры, которая ведется с позиции присвоения-отталкивания.
Бесплатно
"Царственный паяц": маски "короля" и "шута" в поэзии И. Северянина. Статья первая
Статья научная
Целью статьи является анализ двух взаимосвязанных масок героя поэзии Северянина: «короля» и «шута». В процессе исследования выявляются их амбивалентность и генетическая связь с творчеством В. Брюсова, Ф. Сологуба, А. Блока, А. Белого. На примере работы поэта-эгофутуриста с макрообразами «короля» и «шута» проясняется механизм пародийной трансформации символистского наследия в поэзии постсимволизма, маркерами которого выступают такие приемы как утрирование, гиперболизация, доведение до абсурда, стилистическое смешение и др. Основным методом исследования является сравнительно-стилистический анализ текстов, в результате которого отмечены те сдвиги, которые претерпевает символистская традиция в поэтическом языке последующей эпохи.
Бесплатно
Статья научная
Цель этого исследования - анализ образов «чӑваш тӗнчи» или «чувашского мира» в поэзии модернизма и постмодернизма. Автор анализирует «чӑваш тӗнчи» как совокупность различных нарративов, которые формируют изобретенную традицию идентичности, представленной в литературе. В статье проанализированы поэтические эксперименты Ҫеҫпӗл Мишши, Андрея Пе-токки, Митта Ваҫлейҫ, Петера Хусанкая, Г. Айги и И. Трера. Автор анализирует как Ҫеҫпӗл Мишши воображал и конструировал идеальные образы «чувашского мира». В статье также показан культурный вклад Андрея Петокки, Митта Вадлейе, Петера Хусанкая в формирование и развитие «чувашского мира» как одной из «изобретенных традиций» идентичности. Вклад этих авторов анализируется в контекстах интеграции чувашской поэзии в официальный идеологический канон. Предполагается, что образы «чӑваш тӗнчи» или «чувашского мира» в поэзии модернизма и постмодернизма стали его «изобретенными традициями», которые содействовали конструированию и воображению идентичности в советской и постсоветской культурных ситуациях. Автор анализирует попытки визуализации образов «чӑваш» в категориях изобретенной традиции чувашской литературе ХХ в., предполагая, что такие культурные практики были в одинаковой степени характерны для советского модернизма и современного постмодернизма. Результаты исследования позволяют предположить, что концепт «чувашский мир» стал одной из «изобретенных традиций» идентичности, включив мотивы утопического «чувашского мира» будущего; завода как источника социальных изменений и трансформаций, стимулирующих модернизацию, а также образы прошлого, редуцируемых в постмодернизме до концептов «солнца» и «предков» как возможных ориентиров для национального и культурного воображения.
Бесплатно
"Что стало с личностью?" Интерсубъектность в лирике Лидии Чуковской
Статья научная
Статья посвящена поэзии Лидии Чуковской, к настоящему времени почти не изученной в литературоведении. Цель работы - исследовать субъектную структуру ее лирики в свете вопроса о личности во времена Большого террора как главной темы в творчестве Чуковской. Объект исследования - весь массив опубликованных на сегодня стихотворений Лидии Чуковской. Методология исследования определяется концепцией субъектного неосинкретизма, представленной в трудах С.Н. Бройтмана. На исходном этапе анализа выявляется биографическая основа лирики Чуковской и показана нейтрализация автобиографических компонентов в структуре лирического «я». Далее рассмотрена система местоимений, формирующих эту структуру, что в свою очередь позволило обозначить синкретизм как ключевой художественный прием, определивший поэтику субъекта в лирике Чуковской. Отсюда стало возможным охарактеризовать репрезентацию личности в стихах Чуковской: «я» представляет собой синкретический лирический субъект, наделенный самостоятельными эстетическими функциями. Показано, как трансформация лирического «я» выводит его на периферию субъектной структуры: «я» и «другие» образуют лирический синкретический субъект с открытыми и подвижными границами (я, ты, мы, вы, они). В статье последовательно раскрыты данные функции, а также изучена архитектоника синкретического субъекта, организованная как сложное пространство коммуникации между «я» и «другим» («другими»). В итоге исследования выявляется интерсубъектность лирического «я» как принцип его синкретизма и ценностная авторская позиция по отношению к судьбе личности в годы сталинских репрессий.
Бесплатно
"Школа для дураков" Саши Соколова и "Записки сумасшедшего" Н.В. Гоголя: отражения и переклички
Статья научная
В статье, тематически связанной с прежними работами автора, посвященными бытию Гоголя в русском литературном пространстве XIX-XX вв., сделана попытка рассмотреть семантические следы, оставленные повестью «Записки сумасшедшего» в романе «Школа для дураков». Автор уделяет специальное внимание отражениям в тексте романа гоголевских мотивов, существенных для его нарративной организации. Веским основанием для сопоставительного анализа служит тот факт, что герой «Школы для дураков», подросток, страдающий раздвоением личности, занимает свое место в генетическом ряду сумасшедших персонажей русской литературы, ведущих собственные записки. Автор последовательно рассматривает, как отражаются и трансформируются в «Школе для дураков» важнейшие для «Записок сумасшедшего» мотивы любви и разрушения времени. Поприщин захвачен любовной страстью к дочке своего директора, но не может рассчитывать на брак с ней. Свою ущербность он компенсирует фантазированием, решив в результате, будто он испанский король. Психически больной подросток испытывает любовное чувство к своей учительнице биологии и придумывает разные истории, связывающие его с предметом виртуальной любви. Чудесным образом он превращается в инженера с машиной, что функционально сродни метаморфозам, переживаемым героем Гоголя. Поприщин обозначает перемену своего статуса с помощью абсурдных дат, фиксирующих процесс разрушения времени. Герой «Школы для дураков» разрушает существующие представления о времени, так как верит, что линейного времени не существует и что время обратимо. В заключительной части статьи автор показывает, как гоголевские мотивы, взаимодействуя в нарративной структуре романа, задают принципиально иную перспективу жизни, чем та, что возникает в трагическом финале «Записок сумасшедшего».
Бесплатно
"Щегол" Д. Тартт как роман воспитания
Статья научная
Роман американской писательницы Донны Тартт «Щегол» («The Goldfinch»), изданный в 2013 г., вобрал в себя характеристики жанра «романа воспитания». В данном исследовании выделяются основные признаки названного жанра и рассматривается их воплощение и трансформация в романе «Щегол» на примере особенностей сюжетного развития и раскрытия образа главного героя Теодора Декера. Особое внимание в исследовании уделяется тщательному анализу текста романа, обнаружению достаточного количества примеров описания трудностей, которые претерпевает герой; изображения автором сложного внутреннего мира героя, его богатой фантазии и его взаимоотношений с другими персонажами; а также применения метода ретроспекции в рассуждениях главного героя. Поскольку на сегодняшний момент научных работ по творчеству Донны Тартт еще нет, данная статья обладает несомненной новизной и актуальностью.
Бесплатно
"Энциклопедия" первой обороны: "Севастопольская страда" С.Н. Сергеева-Ценского
Статья научная
В статье рассматривается роман-эпопея С.Н. Сергеева-Ценского «Севастопольская страда» как иллюстрация державно-имперского дискурса в советской литературе. Отказ от идеи «мировой революции» и провозглашение перспективы построения «социализма в отдельно взятой стране» потребовали от большевиков обращения к образцам отечественного патриотизма в середине 1930-х гг. Помимо прочего, Севастополь, идентичность которого определялась военно-стратегическим положением, оказался в фокусе внимания партийно-государственной элиты. Главная мысль романа - оборона Севастополя есть исключительно дело и подвиг русского народа. Почти полное уничтожение флота и угроза захвата города пробуждают в закрепощенном русском солдате национальное сознание, которое позволяло в течение веков отбивать все иноземные нашествия. Основные итоги исследования позволяют утверждать, что репрезентация образа Севастополя как города-крепости и «русской Трои» отвечала задачам мобилизации советского социума накануне Второй мировой войны. Переиздания и популярность романа Сергеева-Ценского среди различных групп советских читателей объяснялись следующими факторами. Во-первых, исторической политикой государства, искавшего факторы воспитания патриотизма накануне потенциальных боевых действий. Во-вторых, «политикой памяти», формируемой «снизу». Выдвижение солдата в качестве «первой фигуры» войны, восхваление русского народа и его лучших качеств, проявленных на фоне внешней агрессии, находили отголоски в массовом сознании читателей. В-третьих, обращением к традициям дореволюционной классической литературы. Благодаря «изобретению традиций» устанавливались связи с прошлым, а также интерпретировались события настоящего с опорой на старые модели. Продолжая традицию «Севастопольских рассказов» Л.Н. Толстого, Сергеев-Ценский показывает, что народ, поднявшийся на справедливую войну, непобедим, что Крымскую войну проиграл прогнивший феодально-крепостнический строй, что осада Севастополя закончилась огромными людскими и материальными потерями союзников, которые заняли всего лишь южную часть города.
Бесплатно
Статья научная
Работа представляет собой аналитический обзор переписки В.Д. Пришвиной с представителями русского литературного зарубежья В.Н. Буниной и Л.Ф. Зуровым периода 1959-1965 гг. Эти письма, обнаруженные в разных архивохранилищах, к настоящему времени не опубликованы. В них представлены мнения корреспондентов о творчестве и личности Михаила Пришвина, приводятся оценки его произведений. Анализ писем позволяет судить о том, что на рубеже 1960-х гг. у Буниной и Пришвиной сложились дружеские взаимоотношения, они обменивались выходившими из печати изданиями («Кащеева цепь», «Повесть нашего времени», «Золотой луг», «Незабудки» М. Пришвина, «Жизнь Арсеньева» И. Бунина). Вместе с тем данный материал представляет интерес для характеристики самих участников переписки - видных фигур литературного процесса середины ХХ в. В. Пришвина рассказывает о своей работе над составлением и комментарием изданий Михаила Пришвина; ее литературный талант оценен Верой Буниной. Восторженные отклики Л. Зурова, назвавшего Пришвина «великим правдолюбцем», импонируют В. Пришвиной, которая, в свою очередь, определяет дар своего мужа как «провидческий». Она обращает внимание Зурова на те строки М. Пришвина, где он говорит о своей исключительной миссии «хранителя огня». В письмах отразилась забота В. Пришвиной о литературоведе Н.С. Родионове, который помогал ей в разборе архивов. В контексте переписки рассматривается также обмен мнениями Веры Буниной и писателя Н.П. Смирнова, где затрагиваются фигуры И.А. Бунина, М.М. и В.Д. Пришвиных. Наиболее показательные письма приводятся целиком и, таким образом, впервые вводятся в научный оборот. В целом история эпистолярного общения трех заметных фигур русской литературной жизни дополняет общую картину взаимосвязей зарубежья и метрополии в начале 1960-х гг.
Бесплатно
Статья научная
В статье изучается малоисследованная пьеса Б.Л. Пастернака 1942 г. «Этот свет». Именем главного персонажа драмы - «Иннокентием Дудоровым» - автор предполагал назвать создаваемый роман (1947). Поэтика данного заглавия указывает на взаимосвязь между «Этим светом» и «Доктором Живаго». Образы некоторых героев романа зародились в этой пьесе (Друзякина / Безочередева и др.). Взгляд Дудорова в драме на революцию и Великую Отечественную войну раскрывает мировоззрение Пастернака в годы, непосредственно предшествующие созданию романа. Сходные лексико-стилистические приемы в изображении героев из народа, а также мифопоэтические и библейские мотивы сближают «Этот свет» и «Доктора Живаго». На основе проведенного исследования обосновано существование сюжетных инвариантов в «Записках Патрика», «Этом свете» и «Докторе Живаго». Образ Иннокентия Дудорова рассмотрен в процессе эволюции в трех упомянутых произведениях. Поочередную смену заглавий романа «Мальчики и девочки», «Иннокентий Дудоров» и «Смерти не будет» предлагается рассматривать в свете переноса акцента с судьбы поколения Пастернака 1890-х гг. на бессмертие творчества. В статье впервые публикуются выдержки из письма П.А. Васильева с фронта Б.Л. Пастернаку (1944).
Бесплатно
"Я сама, как валькирия, буду…": источники образа героини в "Гондле" Н. Гумилева (статья вторая)
Статья научная
В статье второй двухчастного цикла выявляется влияние на «Гондлу» ряда пьес Г. Ибсена: «Пир в Сольхауге», «Олаф Лилиекранс», «Воители в Гельгеланде». Подробно сопоставляются Лера и Йордис из «Воителей в Гельгеланде» - пьесы, написанной по мотивам саги о Сигурде и воительнице Брюнхильд. Обсуждается мотив «братственности» героя и героини в ибсеновской я гумилевской пьесах. Если черты воительницы в облике Леры/Лаик восходят, в частности, к Брюнхильд и Йордис, то черты обитательницы Страны Блаженных, куда Лера увозит мертвого Гондлу, - к образу таинственной женщины (феи-сиды), похищающей героя, из другого источника пьесы, а именно ирландской саги об исчезновении принца Кондлы, которую Гумилев читал во французском переводе Арбуа де Жюбенвиля (отсюда и образ принца-горбуна). На основе сравнения с последней пьесой Гумилева «Красота Морни», тоже восходящей к ирландским сагам, делается вывод о том, что мотив Страны Блаженных связывается в творческом сознании Гумилева, с одной стороны, с темой поэзии, избранничества, принадлежности к посвященным, сокровенного знания - причем совсем не обязательно христианского (скорее - мистико-оккультного), а с другой - со смертью и образом лебединой девы. К сравнению привлекается также раннее стихотворение «Я не буду тебя проклинать…» (1909) с похожим набором мотивов.
Бесплатно
"Я сама, как валькирия, буду…": источники образа героини в "Гондле" Н. Гумилева (статья первая)
Статья научная
В статье определяется место героини, спроецированной на образ воительницы-валькирии, в системе персонажей и сюжете драматической поэмы Н. Гумилева «Гондла». Автор статьи пытается проанализировать характеристики геро-ини и, сопоставив с источниками, на которые опирался Гумилев (прежде всего, это сказка Х.К. Андерсена «Дочь болотного царя», роман Р. Хаггарда «Эрик Светлоокий», пьеса Г. Ибсена «Богатырский курган»), выявить глубинные и не всегда отчетливо вы-раженные черты этого персонажа. Особое внимание обращается на «двуприродность» героини, отраженную в том числе в двойном имени (Лера/Лаик). Реконструируется по-стоянный для творчества Гумилева сюжет с участием героини-воительницы (см. также стихотворения «Поединок», «Ольга» и др.): она неизменно оказывается вестницей смерти для героя, который при этом связан с ней отношениями любви или влечения, а отнюдь не вражды; во всех случаях воительница как бы способствует проявлению «я» героя, которое оказывается для него смертельным и в то же время им ожидаемым и благословляемым. Подключаются также интермедиальные (книга «Принцесса Лера» в оформлении Н. Калмакова) и биографические источники (жизнетворческая дуэль А. Белого/Бальдра и В. Брюсова/Локи 1904-1905 гг.).
Бесплатно
"Я считаю его одним из самых хороших моих друзей": о взаимоотношениях Дж.Р.Р. Толкина и У.Х. Одена
Статья научная
В статье предпринимается первая в российском литературоведении попытка представить целостную картину многолетних взаимоотношений двух выдающихся англоязычных литераторов ХХ в. - Дж.Р.Р. Толкина (18921973) и УХ. Одена (1907-1973). Последовательно рассматриваются основные этапы этих отношений - обучение Одена в Оксфордском университете, где Толкин выступил в качестве одного из лекторов и экзаменаторов поэта, и дружба, возникшая несколько десятилетий спустя на почве общего для бывших студента и профессора увлечения древнеанглийской поэзией, а также глубокого интереса Одена к роману-эпопее «Властелин Колец» и творчеству Толкина в целом. Особое внимание уделяется анализу адресованных Одену писем его бывшего преподавателя, для которых характерна доверительная дружеская интонация. Отмечается, что эти письма являются важным источником информации о причинах, истории и путях написания произведений Толкина. Стоящие за отдельными письмами ситуации раскрываются с привлечением дополнительных источников. Также в статье рассматриваются взаимные оды УХ. Одена и Дж.Р.Р. Толкина, являющиеся яркими свидетельствами существовавших между ними дружеских отношений. Констатируется, что эта специфическая, временами непростая дружба сыграла определенную - для Одена, несомненно, большую, для Толкина меньшую - роль в творческих судьбах двух этих блестящих представителей англоязычной литературы ХХ в. Имея в своей основе сходство литературных интересов и предпочтений, эта дружба окончательно сформировалась вокруг такого масштабного явления мировой культуры, каким является толкиновский Легендариум.
Бесплатно
"Я" как "другой" в субъектной структуре лирики Арсения Тарковского
Статья научная
Статья обращена к рассмотрению субъектной сферы лирики Арсения Тарковского в аспекте соотнесенности категорий «я» и «другого». Методологическим ориентиром служит тезис М.М. Бахтина, согласно которому самопредставление человека заведомо неадекватно, и единственной возможностью узнать себя-подлинного является самообъективация, предполагающая позицию вненаходимости относительно любого момента биографии. Анализ показывает, что сюжет идентификации и становления личности в поэзии А. Тарковского можно считать центральным: несовпадение субъекта с самим собой (как правило, в прошлом) фиксируется последовательно и разнообразно. При этом герой нередко увиден со стороны - как «он» или «ты», а детство осмысляется им как идеальный модус существования, момент абсолютной самотождественности и максимального напряжения творческих сил. Взросление же, чреватое самоотчуждением, требует не только беспристрастного взгляда на себя, но и целенаправленной работы, призванной вернуть утраченное активно-деятельное отношение к жизни. Непременным условием его возвращения (которое, впрочем, может быть только временным) выступает разрешение внутренних конфликтов, а именно преодоление разобщенности «души» и «тела»: их единение является залогом стиходвижения, а изолированность ведет к «немоте», обессмысливающей любое усилие. Подробный разбор стихотворений «Река Сугаклея уходит в камыш...», «Стань самим собой» и др. позволяет сделать вывод о том, что становление личности в поэзии Тарковского не имеет временных рамок, а его завершение, с точки зрения автора, синонимично смерти.
Бесплатно
Статья научная
В статье рассматривается поэтика поздних рассказов Л.Н. Толстого. Рассказы 1900-х гг. условно объединяются в тематическое единство инвариантной ситуацией ухода. Герои пытаются оказаться вне общества, которое провоцирует деградацию человеческой души. Логика ухода требует пункта назначения, но герои Толстого остаются на уровне сюжета в «пороговом» состоянии. Такое лиминальное положение героя требует оригинального решения на уровне поэтики. То, каким образом Толстой решает эту эстетическую задачу, и есть предмет рассмотрения данной статьи. Традиционно тема ухода у Толстого понимается как путь героя к духовному просветлению: исследователи ищут в художественном тексте отражение личной философии писателя. Однако мы обращаем внимание на то, что герои поздних толстовских текстов не достигают «просветления», находя свою цель в переходном состоянии. Новшеством работы является привлечение для рассмотрения текстов Толстого антропологической теории обряда перехода, применявшейся ранее литературоведами к творчеству других авторов. В статье приводится анализ двух рассказов. Логика выбора материала следующая: от более «мягкого» ухода из общества («После бала») к резкому разрыву с ним («Посмертные записки старца Федора Кузьмича»). Мы пришли к выводу, что особенности художественного нарратива дают писателю возможность воплотить в литературном тексте идею безвозвратного порывания с обществом, которая, в сущности, является утопией. Это происходит потому, что толстовская идея ухода изначально органична художественному нарративу, имеющему в основе переходный обряд.
Бесплатно
