Статьи журнала - Новый филологический вестник
Все статьи: 1517
Статья научная
В статье рассматриваются некоторые особенности пространственной организации лирического события в стихотворении петербургского поэта Виктора Гейдаровича Ширали (1945-2018) «Меня напротив в поезде метро.». Стихотворение это, созданное в 1972 г., относится к ранней лирике Ширали и характеризуется весьма интересным соотнесением внешнего события (случайно увиденное лицо женщины) и события лирического (рефлексия субъектом произошедшего) в пространстве вагона метро. Особенно пристальное внимание уделяется в статье двум стихам, расположенным ближе к финалу стихотворения: «Пространство беспрепятственно текло // Сквозь наши отражения в стекле». Данные стихи рассматриваются как экспликация микрособытия, объединяющего в себе, с одной стороны, событие фабульное, «происшествие», «случай», с другой же стороны, событие рефлексии по этому поводу, т.е. то, что и принято считать лирическим событием. Таким образом, в стихотворении Ширали в итоге получается такое событие, в котором «происшествие» не повод к нему, а его важная часть. Лирическое событие выступает знаком важного качественного изменения субъекта, увидевшего, пусть и расплывчато, бестелесную суть самого себя. Для всего этого человек должен был оказаться в состоянии пассивного покоя, способствующего созерцанию мира и себя в этом мире. В обозначенном синтетическом событии текучести пространства сквозь отражения субъектом действия оказывается само это пространство, лирический же субъект выступает одновременно и объектом, и наблюдателем, находящимся в этом пространстве. Таким образом, в статье доказывается, что пространственная организация события в лирике может быть и самим этим событием, причем событием именно лирическим, формирующим лирический сюжет.
Бесплатно
"Прямое искажение слов цитируемого писателя.": о двух фельетонах С. Смирновой
Статья научная
Полемика между «Новым временем» и «Речью» в ноябре 1909 г. рассматривается в статье на материале публикаций Д. Мережковского, В. Розанова, С. Смирновой и К. Аггеева. Устанавливаются причины, по которым Смирнова вступила в полемику Мережковского и Розанова, анализируются характерные для «Нового времени» «сигналы» в ее фельетонах, по которым читатель из низового слоя культуры ощущал принадлежность к «своим». Газетная перекличка между Мережковским и Розановым осмыслена как один из эпизодов их многолетнего диалога. Обсуждение ими культуры, религии, пола, Ветхого Завета, святой плоти, восточных мистических учений не было тривиальным, зависело от собственного развития каждого из них, хотя нередко осложнялось личными столкновениями. Несмотря на несогласие с Мережковским, Розанов вел полемику уважительно, приводил убедительные аргументы, излагал их образно, сложно, иронично. Но когда в их диалог, наполненный взаимными отсылками и понятными обоим смыслами, включилась Смирнова, она вынужденно редуцировала и упрощала их для читателей «Нового времени». Смирнова хорошо понимала образ мыслей своего адресата и объясняла ему искания образованной публики просто и доступно. Уклоняясь от полемики по существу, Смирнова переходила на личности, использовала клише, позволявшие ей поддерживать образ врага, чертами которого были образование, симпатии к Западу, пренебрежение к православной церкви, критика властей, определенная национальность. Смирнова потакала темным инстинктам, разжигала ненависть к иноверцам и интеллигентам и вносила свой вклад в радикализацию взглядов читателей.
Бесплатно
"Рассказ о рассказе" В. Маканина: событийная коллизия, нарративная структура, архитектоника смысла
Статья научная
В статье осуществляется целостное рассмотрение одного из ранних рассказов В. Маканина. Выбор материала для анализа обусловлен тем, что данный текст чрезвычайно оригинален по своей нарративной структуре, но при этом никогда не становился предметом детального и всестороннего разбора. Преимущественное внимание автора статьи сосредоточено на трех аспектах: сюжетном, нарратологическом и семантическом. Рассматриваются событийная специфика сюжета и повествовательные стратегии автора. Выявляются и описываются субъектные инстанции, из сложного взаимодействия которых рождается смысловая «интрига» произведения. Полемически отталкиваясь от распространенных упреков В. Маканину в «игре на понижение» нравственной планки в оценке современного человека, автор статьи на материале отдельно взятого текста демонстрирует сложность и нелинейность аксиологических интенций писателя. Именно анализ нарративной структуры рассказа позволяет сделать вывод о том, что безнадежно-скептический, духовно-редукционистский взгляд на человека (приписываемый зачастую самому писателю) реализуется лишь как одна из составляющих аксиологического спектра, присутствующего в анализируемом произведении. Выполненные аналитические процедуры и сделанные наблюдения дают возможность констатировать, что «Рассказ о рассказе» В. Маканина являет собою открытую семантическую конструкцию, опирающуюся на вероятностную картину мира и предполагающую активную роль читателя в процессе смыслообразования.
Бесплатно
"Роман одной жизни" В.С. Баевского - лиризм повествования в мемуарном романе
Статья научная
Мемуарный роман В.С. Баевского вобрал в себя ранее опубликованные автобиографические повести и очерки. При этом «Роман одной жизни» является единым мнемоническим повествованием, в центре которого - образ ученого. «Роман одной жизни» - автобиографическое повествование, объединяющим стержнем которого служит образ нарратора и его история. Автобиографический повествователь связывает все уровни мнемонического текста, т.к. объединяет в себе конкретного автора, рассказчика и героя. Повествование мемуарного романа реализует нарративную стратегию жизнеописания, а вероятностная картина мира складывается из описания реальных исторических событий и испытаний, которые преодолевает герой. В романе создается время памяти, где прошлое не только неразрывно связано с настоящим, но и продолжается в нем. Центром нарративной стратегии является нарратор. В мемуаристке в образе нарратора объединяются категории конкретного автора, «я» - повествуемого и «я» - повествующего. В «Романе одной жизни» история и образ нарратора формируются на основе личных документов: дневник автора и переписка с поэтами и учеными. Авторская установка на документальность истории свидетельствует также об объективизации повествования. Несмотря на автобиографизм, стилистически повествование строится на дистанцировании нарратора от конкретного автора. Одна из самых важных составляющих образа нарратора в «Романе одной жизни» - попытка ухода от эгоцентричного повествования, свойственного для автобиографии. Доминантной чертой нарратора становится лирическое начало, ощущение себя как поэта-лирика.
Бесплатно
Статья научная
В статье рассматриваются путевые заметки итальянской писательницы и журналистки Анны Марии Ортезе, посвященные ее путешествию в СССР в 1954 г. Ортезе стала первым итальянским литератором, посетившим Советский Союз после смерти Сталина. Ее очерки резко отличаются от многочисленных образцов итальянской просоветской путевой прозы начала 1950-х гг. и открывают новый этап в истории итальянских травелогов об СССР. Одним из значимых отличий становится возрождение в очерках Ортезе элементов так называемого «русского мифа» - комплекса стереотипных представлений о России, сложившихся на Западе в XVIII-XIX вв. В итальянских травелогах об СССР начала 1950-х гг. «русский миф» практически полностью вытесняется «советским мифом», достигшим расцвета при Сталине, и возвращение старого «мифа о России» в текстах Ортезе становится ярким симптомом готовящихся перемен в политической и духовной жизни советского общества. Однако если остальные отличительные черты путевых заметок писательницы - отказ от идеологических штампов, перенос фокуса внимания с общества на индивида, с социального анализа на личное общение, подчеркнутая субъективность и концентрация на внутреннем мире автора - находят свое продолжение в итальянских травелогах об СССР второй половины 1950-х гг. (К. Леви, П. П. Пазолини, К. Малапарте, А. Моравиа), то ренессанс «русского мифа» в очерках Ортезе остается единичным примером. Даже в условиях хрущевской «оттепели» и десталинизации образ СССР в глазах итальянских литераторов по-прежнему будет определяться «советским мифом», уходящим корнями в сталинскую эпоху.
Бесплатно
Статья научная
Противоречие между репрезентативными и идеологическими задачами социалистического реализма всегда решалось благодаря жесткому устройству повествования и топики, восходящим к моделям утверждения власти в драме классицизма. Но в произведениях, рассчитанных на бытовое или комическое восприятие, использовалась более сложная техника, в которой противоречие между чувством и долгом выступало как противоречие между наррацией и функцией зеркала. Пример такой техники мы находим в литературном творчестве и литературной теории Виктора Ардова. Ардов настаивал на воспитательной функции комедии и цирка, при этом ключевое положение о возможности полной идеологизации старых цирковых сцен не подтверждено примерами и оставляет впечатление недосказанности. Но не поясненная мизансцена, не войдя в теорию этого автора, вошла в его практику как канонического автора соцреализма: сценарий фильма «Светлый путь» и поздняя комическая сцена «Глухонемой» представляют собой практическую реализацию этого принципа, опередившую его теоретическое осмысление. Сопоставление сценария «Светлый путь» не только с сюжетом сказки Шарля Перро «Золушка», но и с теоретической позицией Шарля Перро в истории французского классицизма позволяет уточнить, с опорой на учение Лакана о «стадии зеркала» и на достижения искусствоведческой иконологической интерпретации пространства кадра, специфику «миметической зеркальности» в классицизме и соцреализме как определенного разрыва нарратива, который при этом только и позволяет действию обрести настоящее правдоподобие и убедительность. Тем самым, список приемов, создававших правдоподобие в классицистской и соцреалистической драматургии следует дополнить этим изначально цирковым приемом, а также уточнить канон соцреалистической организации связки нарратив-эмоция-правдоподобие, соответствующей лакановской связке реальное-символическое-воображаемое, доказав, что этот канон не является достоянием специфически триумфалистской пропаганды сталинского времени, но благодаря высокой жанровой универсальности советского комического продолжается и в более поздней советской литературе.
Бесплатно
"Сегодня ночью, не солгу...": Мандельштам и Чехов
Статья научная
Проблема «чеховских» подтекстов в лирике Мандельштама, на первый взгляд, представляется трудноразрешимой. Это связано, прежде всего, с тем, что общие контуры мандельштамовской рецепции творчества Чехова слабо очерчены и порождают противоположные точки зрения, колеблясь от идеи непризнания поэтом опыта Чехова-драматурга до осторожных попыток выявить более полно картину немногочисленных и противоречивых высказываний Мандельштама о Чехове. При этом вопрос о разнообразных формах творческого усвоения чеховской традиции в лирике поэта - прямых, опосредованных, имеющих схожий генезис и типологию или свидетельствующих об избирательном и целенаправленном освоении - пока серьезно не поставлен. Между тем можно предположить, что наряду с ярко проявленными классическими подтекстами, например, «пушкинским» и «гоголевским», в лирике Мандельштама присутствуют и «чеховские» ноты. Авторы статьи предпринимают попытку на примере анализа одного из самых «странных» стихотворений Мандельштама «Сегодня ночью, не солгу.» (1925) продемонстрировать некоторые точки пересечения двух столь разных художников. В стихотворении выявлены сюжетные и образно-мотивные параллели с эпизодом на постоялом дворе в повести Чехова «Степь». Авторы выдвигают гипотезу, что переклички могут быть вызваны единым генезисом сюжетных и мотивно-образных элементов, восходящих к архетипической и фольклорно-мифологической топике дома у дороги и колдовской избы. Однако пристальное сравнение показывает, что существуют и переклички конкретных художественных элементов в их системной связи. При этом те линии полигенетичного подтекста стихотворения, которые восходят к повести «Степь», помогают увидеть не слишком очевидные параллели двух текстов, выходящие за пределы эпизода на постоялом дворе в повести Чехова и за пределы изучаемого стихотворения Мандельштама. Сделана попытка увидеть черты сходства в самой художественной концепции русской жизни.
Бесплатно
"Селение Винчи" Д.С. Мережковского: трансформации текста от эгодокумента к художественной прозе
Статья научная
В статье впервые с привлечением документальных источников устанавливается реальная биографическая основа малоизвестного очерка Д.С. Мережковского «Селение Винчи», который не входил в прижизненные авторские сборники и собрания сочинений писателя и был создан во время его совместного путешествия с З.Н. Гиппиус и А.Л. Волынским «по следам Леонардо да Винчи» весной 1896 г. Документальная достоверность очерка Мережковского подтверждается на основе его сопоставления с мемуарными свидетельствами двух других участников путешествия по четырем аспектам (событийный ряд, упоминаемые лица, детали пейзажа/интерьера, описательные и оценочные характеристики). В процессе сопоставительного анализа внимание уделяется не только обнаруженным совпадениям между данными текстами, но и различиям. В исследовании также предпринят детальный текстологический анализ очерка Мережковского, в результате которого в полном объеме раскрылся его художественный потенциал как подготовительной работы для романа «Воскресшие боги (Леонардо да Винчи)». Наибольшее сходство романа с очерком обнаруживается на стилистическом уровне: в построении, а также словесном оформлении интерьерных и пейзажных описаний. При этом комментируется имманентный характер выявленных трансформаций текста на пути от эгодокументального жанра к художественной прозе. В заключение делается вывод, что в случае Мережковского перенесение собственных мыслей и чувств на литературного героя происходило не механистически, а художественно осмысленно и эстетически продуктивно.
Бесплатно
"Среди роз...": фронтовой элизиум Булата Окуджавы
Статья научная
Актуальность темы статьи как в историко-литературном аспекте, так и общетеоретическом плане определяется постоянством запроса на осмысление судьбы традиционных поэтизмов, топосов, «вечных образов» (в том числе розы, элизиума, рая) в разновременных, меняющихся литературных контекстах. Перспективность флористической тематики засвидетельствована современным мировым литературоведением и междисциплинарными штудиями. Исследователи творчества Окуджавы, будучи представителями относительно молодого научного направления, решают разнообразные задачи, среди которых важное место занимает анализ лирических произведений и конкретных образов, репрезентирующих константы авторского художественного мира. Таковы многочисленные розы Окуджавы, принадлежащие к числу его заветных образов, символизирующие наследие «золотого века» в современности. Окуджава неизменно прибегал к формуле «стихи о розах», декларируя свою литературную независимость, отрицая советскую идеологему «поэт-гражданин». С другой стороны, классический поэтизм в лирике Окуджавы мог подвергаться парадоксальному переосмыслению, выполнять «остранняющую» функцию. Вниманием к этой стороне лирического мышления Окуджавы обусловлен выбор для рассмотрения стихотворения «Из фронтового дневника», где метафорическая роза играет ключевую смыслообразующую роль: «колючие ржавые розы» (взрывы на поле боя) предстают цветами смерти; сквозной мотив «цветения» превращает их в атрибут сумеречных полей элизиума. Опыт прохождения через смерть определяет экзистенциальную проблематику лирики Окуджавы. Текст анализируется в избранном ракурсе впервые.
Бесплатно
Статья научная
В данной статье впервые ставится вопрос о системе теоретиколитературных взглядов А.В. Михайлова на основе его представлений о том, что теория литературы должна исходить из истории поэтического слова. Автор статьи считает исходным в этом смысле следующий тезис А.В. Михайлова: «слово теории оказывается в глубоком родстве со словом самой поэзии». В центре исследования оказывается мысль ученого о том, что литературная теория возникла как «отщепление от поэтического слова», и теперь ее целью является реконструкция «поэтической памяти веков» в целостности ее исторического развития. Настаивая на том, что «наука о литературе явно выступает продолжением самой литературы», ученый обращает внимание своего читателя на образность ее научного языка. Автор статьи доказывает связь этого тезиса А.В. Михайлова с одной из лекций «Философии языка и слова» Ф. Шлегеля. В процессе анализа некоторых работ А.В. Михайлова делается вывод о том, что ученый намечает границу между движущимся материалом, который исследует наука, и ее статичным терминологическим аппаратом. Разъясняя это несоответствие, он предлагает понимать термины как «строительные леса»: «эти леса стоят, между тем как дом - возводится». Научная ценность представлений А.В. Михайлова о развитии и целостности «сложной рабочей дефиниции» состоит в том, что они обращают читателя и к суждениям С.С. Аверинцева о становлении теоретического слова у Аристотеля («В сущности, именно наличие дефиниций дает нам действительное право называть теоретико-литературные термины “Поэтики” терминами»), и к высказываниям В.И. Тюпы о коммуникативном наполнении дефиниции, о ее ориентированности на адресата.
Бесплатно
"Сундук с вырезками" Ивана Бунина
Статья научная
Статья посвящена малоисследованному корпусу материалов - коллекции газетно-журнальных вырезок, которую И.А. Бунин собирал на протяжении всей жизни. Коллекция насчитывает несколько десятков тысяч вырезок из русской и зарубежной периодики 1890-х-1950-х гг. и являет собой богатейший материал для изучения жизни и творчества И.А. Бунина и всей его эпохи. Печатные отзывы о себе Бунин не только собирал и внимательно просматривал, но на многих оставлял свои маргиналии. Это уникальный свод суждений писателя о собственном творчестве и современной ему литературе и критике. Систематическая опись этих вырезок уже сама по себе была бы ценнейшим инструментом для ученых, а для исследователей, составляющих библиографию публикаций о Бунине, «Сундук с вырезками» - основоположный и необходимейший материал. В статье дается обзор материалов коллекции, которая после смерти писателя была разрознена и оказалась в хранилищах разных стран, основное внимание уделяется собранию Лидского университета (Великобритания). Авторы статьи полагают, что по материалам вырезок, на которых Бунин оставил свои маргиналии, можно судить о художественных принципах писателя, его взаимоотношениях с современниками, взглядах на жизнь и, прежде всего, о личности писателя и его отношении к собственному творчеству. В подтверждение своих положений авторы сопоставляют и анализируют отдельные маргиналии и ищут способ, как эти материалы могут быть введены в научный оборот.
Бесплатно
"Сцена из Фауста": специфика событийности в пушкинском тексте и в телеинтерпретации М. Швейцера
Статья научная
Произведение Пушкина «Сцена из Фауста» и фильм Швейцера «Маленькие трагедии» рассматриваются в аспекте событийности. Делаются выводы о возможностях нарратива в драматургии и телевизионном фильме.
Бесплатно
"Тихо льется тихий Дон...": донской контекст поэмы А.А. Ахматовой "Реквием"
Статья научная
Исследователи неоднократно задавались вопросом, почему в ленинградской поэме «Реквием», в колыбельной «Тихо льется тихий Дон…», появляется образ Дона. Ахматова, судя по мемуарам Э. Герштейн, объясняла это судьбой сына, Л.Н. Гумилева, его донскими экспедициями и любимым романом - «Тихим Доном» М. Шолохова. Однако комментаторы с недоверием отнеслись к свидетельству мемуариста и предложили свои версии. Они связали образ Дона в стихотворении либо с поэмой А. Пушкина «Кавказский пленник», либо с биографией О. Мандельштама и его воронежской ссылкой, либо с поэзией Н. Гумилева и А. Блока. Автор настоящей статьи предлагает поверить А. Ахматовой. Именно судьба сына - не только арест, но и факты его биографии, род его занятий - стала ближайшим контекстом стихотворения. На это указывает жанр - колыбельная. Среди фольклорных колыбельных есть песни, рассказывающие о мире матери, ее заботах и переживаниях. Их называют «лирикой материнства». Стихотворение А. Ахматовой воспроизводит эту «материнскую» линию колыбельных и обращено к испытывающему страдания сыну. Необычный образ колыбельной - «месяц в шапке набекрень» указывает на род занятий Л.Н. Гумилева. Всех знакомых с донской казачьей культурой он отсылает к конкретным историко-культурным реалиям. В казачьем фольклоре отмечено особое почитание месяца, что корреспондирует с «детской» темой колыбельной. Казаков отличает особая манера носить шапки - набекрень. Это зафиксировано в казачьих народных и авторских песнях. Интерес к казакам появился у Л.Н. Гумилева во время его донских экспедиций 1935 и 1936 гг. Руководителем экспедиций и учителем Л.Н. Гумилева был М.И. Артамонов, автор книги «История хазар». В ней впервые была намечена связь между хазарами и казаками. Эта тема была продолжена в книге Л.Н. Гумилева «Открытие хазарии», где казаки были названы потомками бродников, а те - потомками хазар. К казачьей теме Ахматова вернулась в 1946 г. в стихотворении «Со шпаной в канавке…». Это стихотворение может иметь отношение к «Тихому Дону» Шолохова - любимому произведению Л.Н. Гумилева. В нем говорится о разобщении, войне против своего народа, как и в романе Шолохова. Так сплелись в узел экспедиции Л.Н. Гумилева, его аресты, любимое произведение, М. Шолохов - и судьба матери и ее поэмы «Реквием». Даже одно глубоко личное стихотворение поэмы показывает, как лирика Ахматовой превращается в эпос, в рассказ о судьбах народа.
Бесплатно
"Удовольствие от текста" и проблемы теоретической рефлексии категории фантастики
Статья научная
В статье рассматривается соотнесенность эссеистического понятия «удовольствие от текста», предложенного Роланом Бартом, с проблемами теоретической рефлексии категорий фантастики и фантастического в современной гуманитарной науке. Особое внимание обращается на связь данных категорий с коммуникативными и рецептивными аспектами теоретической и исторической поэтики, эстетики и педагогики, а также предметно-видовыми и дискурсивными сторонами художественной целостности. Внимание читателя к литературной фантастике в значительной степени определяется хронотопической организацией, формирует мотивацию читательского удовольствия (как гедонистического и психотерапевтического, так и собственно эстетического) и стимулирует сознательное и / или бессознательное восприятие жанровой меры условности и жизнеподобия. Поскольку сфера рецепции фантастического в литературе всегда связана со сферой читательского воображения, требуется и создание методик освоения имагинативных механизмов (научных и собственно образовательных). Важно понять, что будет исследоваться: актуальность конкретных восприятий (отдельных читателей или каких-либо социальных групп) (это задачи психологические и социологические) или же имагинативная потенциальность «удовольствия» от чтения фантастических произведений (это уже задачи собственно литературоведческие и эстетические). В статье особое внимание обращается на то, что в теоретической рефлексии рецептивного «удовольствия от текста» необходимо учитывать жанровые разновидности фантастической литературы. Только в этом случае появляется возможность не только всестороннего изучения фантастики и фантастического как эстетических явлений, но и разработки продуктивных подходов к освоению фантастики в новейшем инновационном образовании.
Бесплатно
"Хор", "строй" и сольное пение в лирике А.А. Фета второй половины 1850-х гг
Статья научная
В статье анализируются поэтические тексты А. Фета второй половины 1850-х гг., посвященные музыкальной теме. Объектом внимания являются стихотворения «Был чудный майский день в Москве…», в котором ключевым можно считать образ хора, «Anruf an die Geliebte (Бетховена)», где речь идет о сольном пении, а также некоторые другие тексты, опубликованные впервые или созданные в 1856-1857 гг. Сольное пение противопоставлено в лирике Фета рассматриваемого периода звучанию «хора» и отчетливо ассоциируется с воспоминаниями о трагических событиях. Стихотворение, где идет речь о сольном пении, и стихотворение, где поют хором, обращены, на первый взгляд, к разным адресатам. «Был чудный майский день в Москве…» относится к комплексу текстов, написанных во время романа с будущей женой поэта - М.П. Боткиной, по-видимому, незадолго до венчания. В это время у Фета, появляется потребность в языке для описания новых отношений лирического субъекта с новой героиней. В статье показано, что для этого Фет обращается к лирике Жуковского и образу хорового пения. Стихотворение «Anruf an die Geliebte (Бетховена)» написано в более традиционной для Фета манере, в нем изображается сольное пение и вводится цитатно-реминисцентный пласт, восходящий к словесной части вокального цикла Бетховена «An die ferne Geliebte». Исследование глубинной семантики обоих стихотворений приводит к заключению, что лирические сюжеты обоих текстов пересекаются, в них отражается образность, связанная с «новой любовью» Фета, Марией Боткиной, и воспоминания поэта о погибшей возлюбленной - Марии Лазич. Текстом-посредником, который объединяет оба произведения, является вокальный цикл Бетховена на слова поэта-дилетанта А. Ейтелеса.
Бесплатно
"Царственный паяц": маски "короля" и "шута" в поэзии И. Северянина, статья вторая
Статья научная
Целью статьи является анализ двух взаимосвязанных масок (макрообразов) лирического героя поэзии Северянина, «короля» и «шута». Выявляются их ге-нетические связи с творчеством В. Брюсова, Ф. Сологуба, А. Блока, А. Белого, также обращавшихся к схожим образам «царя», «властелина», «Арлекина», «паяца» и т.д. С одной стороны, эта тенденция связана с художественным отражением учения Ф. Ницше о «сверхчеловеке», а другой стороны, - с концепцией жизнетворчества, по-рождающей литературную и бытовую маскарадность. Отметим, что пара «король-шут» берет свое начало, как доказал М.М. Бахтин, в карнавальной культуре средневековой Европы и через итальянскую комедию del arte добирается и до России. Антитеза «король-шут», кодирующая в поэзии символистов глубинную дихотомию верха и низа, возвышенного и профанного, в творчестве поэта-постсимволиста и сохраняет прежние коннотации, и, одновременно, усиливает свою амбивалентность, констатирует относи-тельность всех ценностных иерархий. Появляется ироническая дистанция по отношению к предшествующей культурной традиции. На примере работы Северянина с макрообразами «короля» и «шута» проясняется механизм пародийной трансформации символистского наследия в поэзии постсимволизма с опорой на сравнительный и стилистический анализ текстов. Поэтика предшествующей поэтической системы (устойчивые образы-маски) осмысляется как объект эстетической игры, которая ведется с позиции присвоения-отталкивания.
Бесплатно
"Царственный паяц": маски "короля" и "шута" в поэзии И. Северянина. Статья первая
Статья научная
Целью статьи является анализ двух взаимосвязанных масок героя поэзии Северянина: «короля» и «шута». В процессе исследования выявляются их амбивалентность и генетическая связь с творчеством В. Брюсова, Ф. Сологуба, А. Блока, А. Белого. На примере работы поэта-эгофутуриста с макрообразами «короля» и «шута» проясняется механизм пародийной трансформации символистского наследия в поэзии постсимволизма, маркерами которого выступают такие приемы как утрирование, гиперболизация, доведение до абсурда, стилистическое смешение и др. Основным методом исследования является сравнительно-стилистический анализ текстов, в результате которого отмечены те сдвиги, которые претерпевает символистская традиция в поэтическом языке последующей эпохи.
Бесплатно
Статья научная
Цель этого исследования - анализ образов «чӑваш тӗнчи» или «чувашского мира» в поэзии модернизма и постмодернизма. Автор анализирует «чӑваш тӗнчи» как совокупность различных нарративов, которые формируют изобретенную традицию идентичности, представленной в литературе. В статье проанализированы поэтические эксперименты Ҫеҫпӗл Мишши, Андрея Пе-токки, Митта Ваҫлейҫ, Петера Хусанкая, Г. Айги и И. Трера. Автор анализирует как Ҫеҫпӗл Мишши воображал и конструировал идеальные образы «чувашского мира». В статье также показан культурный вклад Андрея Петокки, Митта Вадлейе, Петера Хусанкая в формирование и развитие «чувашского мира» как одной из «изобретенных традиций» идентичности. Вклад этих авторов анализируется в контекстах интеграции чувашской поэзии в официальный идеологический канон. Предполагается, что образы «чӑваш тӗнчи» или «чувашского мира» в поэзии модернизма и постмодернизма стали его «изобретенными традициями», которые содействовали конструированию и воображению идентичности в советской и постсоветской культурных ситуациях. Автор анализирует попытки визуализации образов «чӑваш» в категориях изобретенной традиции чувашской литературе ХХ в., предполагая, что такие культурные практики были в одинаковой степени характерны для советского модернизма и современного постмодернизма. Результаты исследования позволяют предположить, что концепт «чувашский мир» стал одной из «изобретенных традиций» идентичности, включив мотивы утопического «чувашского мира» будущего; завода как источника социальных изменений и трансформаций, стимулирующих модернизацию, а также образы прошлого, редуцируемых в постмодернизме до концептов «солнца» и «предков» как возможных ориентиров для национального и культурного воображения.
Бесплатно
"Школа для дураков" Саши Соколова и "Записки сумасшедшего" Н.В. Гоголя: отражения и переклички
Статья научная
В статье, тематически связанной с прежними работами автора, посвященными бытию Гоголя в русском литературном пространстве XIX-XX вв., сделана попытка рассмотреть семантические следы, оставленные повестью «Записки сумасшедшего» в романе «Школа для дураков». Автор уделяет специальное внимание отражениям в тексте романа гоголевских мотивов, существенных для его нарративной организации. Веским основанием для сопоставительного анализа служит тот факт, что герой «Школы для дураков», подросток, страдающий раздвоением личности, занимает свое место в генетическом ряду сумасшедших персонажей русской литературы, ведущих собственные записки. Автор последовательно рассматривает, как отражаются и трансформируются в «Школе для дураков» важнейшие для «Записок сумасшедшего» мотивы любви и разрушения времени. Поприщин захвачен любовной страстью к дочке своего директора, но не может рассчитывать на брак с ней. Свою ущербность он компенсирует фантазированием, решив в результате, будто он испанский король. Психически больной подросток испытывает любовное чувство к своей учительнице биологии и придумывает разные истории, связывающие его с предметом виртуальной любви. Чудесным образом он превращается в инженера с машиной, что функционально сродни метаморфозам, переживаемым героем Гоголя. Поприщин обозначает перемену своего статуса с помощью абсурдных дат, фиксирующих процесс разрушения времени. Герой «Школы для дураков» разрушает существующие представления о времени, так как верит, что линейного времени не существует и что время обратимо. В заключительной части статьи автор показывает, как гоголевские мотивы, взаимодействуя в нарративной структуре романа, задают принципиально иную перспективу жизни, чем та, что возникает в трагическом финале «Записок сумасшедшего».
Бесплатно
"Щегол" Д. Тартт как роман воспитания
Статья научная
Роман американской писательницы Донны Тартт «Щегол» («The Goldfinch»), изданный в 2013 г., вобрал в себя характеристики жанра «романа воспитания». В данном исследовании выделяются основные признаки названного жанра и рассматривается их воплощение и трансформация в романе «Щегол» на примере особенностей сюжетного развития и раскрытия образа главного героя Теодора Декера. Особое внимание в исследовании уделяется тщательному анализу текста романа, обнаружению достаточного количества примеров описания трудностей, которые претерпевает герой; изображения автором сложного внутреннего мира героя, его богатой фантазии и его взаимоотношений с другими персонажами; а также применения метода ретроспекции в рассуждениях главного героя. Поскольку на сегодняшний момент научных работ по творчеству Донны Тартт еще нет, данная статья обладает несомненной новизной и актуальностью.
Бесплатно
