Зарубежные литературы. Рубрика в журнале - Новый филологический вестник
Особенности сагового интертекста в романе "Ангедония" Рунара Хельги Вигниссона
Статья научная
Статья посвящена частному случаю рецепции «саг об исландцах» в исландской романистике 1990-х гг. Роман Рунара Хельги Вигниссона «Ангедония» (1990) продолжает характерную для текстов исландского постмодернизма тенденцию иронического или пародийного восприятия древнеисландской литературы, которая в современной исландской культуре обладает высоким статусом. Действие «Ангедонии» разворачивается в современности, в центре повествования - фрустрированный нерешительный юноша, тёзка знаменитого древнеисландского скальда Эгиля Скаллагримссона. Основную часть интертекстуального плана романа составляют отсылки к «Саге об Эгиле» и частично «Саге о Ньяле». Однако отсылки к этим известнейшим в древнеисландской прозе текстам в романе не носят сюжетообразующего характера. Они сводятся к общеизвестным цитатам и образам из этих саг - зачастую не обнаруживая прочной связи с самими древними текстами. Очевидно, предметом рецепции в таком случае оказываются не сами древнеисландские саги как таковые и даже не предыдущая интерпретация древних текстов, но лишь общие представления о них. Однако при всей своей «призрачности», саговые слишком заметны в тексте романа, чтоб пренебречь ими. Даже в таком отрывочном виде их присутствие значимо, так как задает необходимое читательское восприятие и создает напряжение между саговыми персонажами (отношение к которым в исландской культуре на протяжении веков было строго положительным) и «антигероем» Эгилем Гримссоном и его окружением. Эти отсылки, кроме того, выступают в функции маркеров, призванных подчеркнуть его исландскую идентичность.
Бесплатно
Статья научная
В 1906 г. в США на английском языке был впервые опубликован роман М. Горького «Мать»; на русском языке роман появляется в 1907 г. в Берлине в «Издательстве И.П. Ладыжникова», а в России книга впервые напечатана без купюр в 1917 г. в пятнадцатом томе выпущенного издательством «Жизнь и знание» собрания сочинений писателя. В 1930-1932 гг. Б. Брехт для театра Комедии создает пьесу, основанную на романе М. Горького. Статья посвящена тому, как меняется восприятие романа, его основные герои, мотивы, тематика при изменении рода литературы. В рамках исследования показано, что пьеса является самостоятельным литературным произведением, далеко не во всем совпадающим с оригиналом. При создании произведений авторы ставят перед собой разные цели: если М. Горький ставит перед собой задачу привлечь внимание к жизни рабочих (после Сормовской демонстрации) в царской России, то Б. Брехт создает произведение, характерное для эпохи 1920-1930 гг. в Германии, используя с одной стороны постреволюционный Советский Союз как пример успешного восстания масс, а с другой стороны - показывая героев максимально вне времени и пространства, подчеркивая, что главную героиню окружают «Власовы всех стран». В статье подробно показано, как и почему меняются персонажи в пьесе, рассмотрено, какие детали в их описании меняют отношение читателя, какие сцены пьесы совпадают с эпизодами романа, а какие являются совершенно новыми, рассматриваются композиционные особенности обоих текстов. В заключительной части работы рассматривается вопрос о том, почему несмотря на значительные расхождения в текстах романа и пьесы М. Горький дает позднейшему произведению положительную оценку.
Бесплатно
От поэта-философа к великому автору: к эволюции французской поэтики в XVI в.
Статья научная
Во второй половине XVI в. позднесредневековое понятие поэзии как fabula, аллегорического вымысла, таящего в себе великие истины и выступающего языком философии, претерпевает значительную трансформацию. Искусство поэзии трактуется, вслед за Платоном, как врожденный божественный дар: такое его понимание впервые встречается в «Поэтическом искусстве» Т. Себилле (1548) и получает развитие в одноименном трактате Ж. Пелетье дю Мана (1555). Как следствие, концепция поэзии-философии, описывающей мироздание во всех его земных и небесных проявлениях, становится предпосылкой создания совершенных произведений. Изменения затрагивают и проблему образцов, которым должен подражать поэт. В поэтической теории французского Ренессанса понятие подражания, ключевое для Горация и Аристотеля, совмещает в себе подражание природе и подражание классическим авторам, списки которых превращаются в поэтический топос уже с конца Средневековья. Под влиянием теорий Плеяды поэт из мудрого философа и наставника в добродетели делается создателем творений, идеальных с точки зрения формы. Возникает повышенный интерес к фигуре «великого автора», славы французской нации, появление которого означало бы достижение национальной культурой золотого века. «Великий автор» как бы вбирает в себя всех прочих поэтов, выступая символом поэзии и культуры как таковой. Подобным автором стал для Франции Ронсар после публикации «Франсиады» (1572).
Бесплатно
Переосмысление мотивов и образов поэзии Данте в сонете П. Валери "Беатриче"
Статья научная
В статье рассматривается интерпретация, которую французский поэт П. Валери дает мотивам и образам дантовской поэзии в сонете «Беатриче». Аллюзия на творчество итальянского автора вводится самим заглавием стихотворения, изначально задающим установку на связь сонета с произведениями Данте и формирующим определенные читательские ожидания, которые, однако, нарушаются при беглом прочтении, поскольку отсылка к сочинениям Алигьери в рамках текста поэта XX в. не совсем очевидна. Тем не менее присутствует прямое текстовое заимствование из «Божественной комедии»: Валери опирается на строки 91-93 из XXXI песни «Рая». Вместе с тем нами выдвигается предположение, что поэт апеллирует не только к этому фрагменту произведения Данте, но и привлекает ряд образов, отсылающих к французской средневековой словесности, в первую очередь, к «Роману о Розе», а также античной мифологии - значимому для всей поэзии Валери мифу о Нарциссе, к сюжету которого автор неоднократно обращался на разных этапах творчества. Таким образом, создается сложная комбинация ассоциаций, где каждая рождает последующие, тесно сплетаясь с ними. Однако, заимствуя из предшествующих традиций ряд образов и мотивов, поэт субъективно, иногда даже с точностью до наоборот интерпретирует их, и одной из наших задач стало выявление особенностей переосмысления Валери того материала, на который он опирается. Нами также выдвигается гипотеза, что связь со средневековыми произведениями осуществляется не только на уровне смысла, но и на уровне композиции текста: автор нарушает строгую сонетную форму, требующую совпадения рифмовки в катренах, тем самым, возможно, как бы вводя в текст сонета аллюзию на форму двенадцатистишной французской баллады. Актуальность исследования состоит в том, что ранее данное стихотворное произведение не становилось объектом анализа отечественных филологов. Среди западных специалистов рассмотрением текста занималась Э. Дюрант, об образе Беатриче в эссеистике Валери писал П.-О. Вальзер.
Бесплатно
Статья научная
Статья посвящена вопросу переосмысления конфуцианской морали в раннем творчестве крупнейшего японского писателя XX века Танидзаки Дзюнъитиро (Tanizaki Jun’ichirö, 1886-1965). Главным методом исследования является аналитический. Особое внимание уделяется специфике развития японской культуры начала XX века, в рамках которой началось формирование творчества Танидзаки Дзюнъитиро. Несмотря на то, что человек с рождения является частью определенной культурной среды - особенно хорошо это прослеживается в традиционных обществах - важным является вопрос сохранения собственной индивидуальности, взглядов на мир, стремление наполнить общество новыми прогрессивными идеями, не быть подавленным им. Автор статьи пытается доказать, что Танидзаки Дзюнъитиро стал одним из рьяных сторонников модернизма, попытавшихся свергнуть диктат конфуцианской морали. Вдохновившись идеями Ф. Ницше, Танидзаки удалось стать по-настоящему духовно свободным японским литератором, осмелившемся осуждать традиции прошлого, повествовать о прогрессе, модернизации женского тела и сознания, отстаивая собственные эстетические воззрения. Прозаик включился в дискурс эпохи модернизма со своими представлениями о роли морали в жизни человека. Забытый западными и отечественными литературоведами текст Танидзаки «Словесность и морализм» (Bungei to dötokusyugi, 1904), написанный задолго до того, как писатель стал широко известным, проливает свет на мысль, заложенную в раннем творчестве писателя. Труды Танидзаки Дзюнъитиро рассматриваются автором статьи как серия «манифестов», направленных на разрушение конфуцианской морали, провокацию общества с целью глумления над ним.
Бесплатно
Персонажи-"голоса" в романах и фильмах "Индийского цикла" Маргерит Дюрас
Статья научная
На примере «индийского цикла» Маргерит Дюрас, включающего как романные, так и кинематографические работы, в статье рассматривается специфика ее интермедийного эксперимента, одним из элементов которого становится включение в повествование, как литературное, так и кинематографическое, особого типа персонажей - «голосов». Специфика персонажей и проблематики обусловлена работой писательницы в кинематографе, позволяющем противопоставить визуальное аудиальному, тем самым и раздвоив нарратив, и лишив «голоса» - тел, т.е. визуальной репрезентации. В статье последовательно рассматриваются персонажи-«голоса» в романах и фильмах. В романах «голоса» представлены как часть аудиального мира произведения, вступающая во взаимодействие с другими типами звуков (шепотов, шорохов, криков), «голоса» наделяются функцией «расшатывания» субъекта в прозе Дюрас, его окружения многоголосым, но анонимным и обезличенным пространством. В фильмах образ персонажей буквализируется: происходит разрыв между визуальным и аудиальным, голоса больше не дополняют визуальную репрезентацию персонажей, а сами становятся действующими лицами, причем единственным их действием остается речь, рассказ, сюжетно и тематически слабо связанный с визуальным нарративом. Посредством этого противопоставления смещается и рецептивный акцент: зритель ставится в положение все больше слушающего, а не смотрящего, вынужденного с усилием соотносить увиденное и услышанное, находящиеся в отношении контрапункта. Кроме того, в фильме «голоса» теперь соседствуют с новым типом персонажей (молчащими, неговорящими персонажами, представленными на экране) и, как следствие, становятся частью поиска новой эстетики - эстетики безмолвия и молчания, значимого отсутствия звучащего слова.
Бесплатно
Перспективы феноменологического анализа концепции ритма в прозе писателя Сига Наоя
Статья научная
Проза японского писателя Сига Наоя (1881-1972), автора «прозы о себе» (сисё:сэцу), пользуется популярностью в Японии и сегодня, однако для западного читателя художественная ценность его текстов остается неочевидной. Как мы показываем в данной статье, для решения этой проблемы мы считаем целесообразным применение методологии феноменологической школы к анализу текстов писателя. К мысли об этом приводит обширный пласт японского опыта изучения текстов Сиги, где исследователи ненамеренно прибегали к методологии феноменологической школы. В частности, мы считаем перспективным применение данной методологии к анализу концепции «ритма», которую мы полагаем ключевой для понимания текстов Сиги. «Ритм» как главный художественный принцип Сиги, по всей видимости, означает максимальную приближенность ритмической организации текста к физиологическому ритму самого писателя. Применимость феноменологической критики, в частности, методологии Женевской школы, к текстам Сиги объясняется следующими ее особенностями: критика сознания рассматривает только феномены, явленные в сознании, что для литературоведения означает исследование только мира произведения, его структур и смыслов, отсутствие привязки к окружающему автора обществу или же каким бы то ни было идеологическим предпосылкам, исследование индивидуального сознания писателя, его опытного ряда, выделение повторяющихся мотивов, образов («паттернов») сознания, уникальных для конкретного автора, использование феноменологическим критиком Э. Штайгером понятия о «ритме» в качестве одного из таких повторяющихся мотивов. В качестве некоторых предварительных выводов, полученных при анализе произведений Сиги с опорой на вышеуказанную методологию, приведем следующие. В прозе Сиги повторяющимися мотивами или «паттернами» сознания выступают «настроение» (кибун), а также приятное или неприятное ощущение (юкай-фуюкай), поскольку очевидно, что поступки большинства его героев объясняются именно фактором ощущения и настроения. Также повторяющимися мотивами можно назвать «пустоту», то есть отсутствие собственного внутреннего мира, и «гармонию», то есть соответствие собственного «ритма» и «ритма» окружающей природы. Если сам «ритм» также считать «паттерном» сознания Сиги, повторяющимся от произведения к произведению, становится возможным объяснить, почему японские читатели в большей степени понимают красоту произведений Сиги. В целом считаем, что применение методологии феноменологической критики сознания к произведениям Сиги Наоя - перспективное направление, которое требует дальнейших исследований.
Бесплатно
Поэтика А.Я. Панаевой в компаративном аспекте: постановка проблемы
Статья научная
Поэтика А.Я. Панаевой, рассматривающаяся в последние годы преимущественно в рамках гендерных исследований, анализируется в предлагаемой статье в компаративном аспекте. В фокусе внимания исследователя - поэтика романа «Женская доля» (1862) в сравнении с его западноевропейскими образцами, творчеством Жорж Санд и Джордж Элиот. А.Я. Панаева и Дж. Элиот рассматриваются в статье как последователи Ж. Санд, по-своему воспринимающие и перерабатывающие ее творческий метод. Поэтика Дж. Элиот развивается в направлении реализма и дистанцирования от любой идеологии; отталкивание от Ж. Санд проявляется в преодолении идеологизированного письма. Панаева спорит с Ж. Санд, демонстрируя в романе, что женщину воспринимают как предмет домашнего обихода, как необходимое удобство, только не как самостоятельного человека; и это касается как людей отсталых, так и людей идейных, читателей Ж. Санд. При этом Панаева не выходит за рамки манеры письма и стилистики французской писательницы. Автор приходит к выводу, что рецепция творчества Ж. Санд английской и русской писательницами происходит как будто в сходном направлении, в движении в сторону реалистического осмысления и отражения действительности. Однако если Элиот становится признанным классиком реализма, освоив наследие французской писательницы в контексте викторианской литературы, то Панаева, несмотря на близость к реализму, осталась частью жорж-сандовской традиции. Если не ограничиваться объяснениями гендерного характера, объяснение можно найти в масштабе влияния французской романной традиции, настолько весомом, что, даже полемизируя со свой литературной моделью в сфере идеологии, Панаева не уходит от нее в сфере поэтики.
Бесплатно
Поэтика патафизики Альфреда Жарри
Статья научная
В статье рассматривается художественный метод французского писателя А. Жарри - великого экспериментатора, мастера языковой игры, создателя теории «патафизики» и новой модели театрального искусства. В теории «патафизики» заложен игровой подход к условности, схематичности литературных топосов. Основной тезис «патафизики» - «исключение есть правило» - парадокс, разрушающий стереотипы обыденного сознания. Стилевую доминату драматургии А. Жарри составляет утрированное, ироническое пародирование всей предшествующей и современной культуры. Как показывает автор статьи, «патафизика» А. Жарри вскрывает условный характер театрального действия, утверждает универсальность актерской пластики, поэтику кукольного театра, вводит принцип очуждения, разрушающий иллюзию правдоподобия. Жарри стремился заставить зрителя мыслить, а не сопереживать. Поэтика театра марионеток разрушала психологические и социальные характеристики. Условность персонажа подчеркивалась идеей создания абстрактного образа или «марширующей абстракции» (abstraction qui marche). Доминантой художественного языка становится гротеск, эпатирующий зрителя. Инновационные, «маргинальные» идеи Жарри изменили соотношение явлений в литературном процессе. Теория «патафизики» определяется стилистикой контрастов, смешением противоположностей, сосуществующих на равных правах: бытийный и бытовой, комический и трагический, фантастический и реальный. Рецепция этой теории реализуется на уровне языка, в котором слово многозначно, полисемично, эластично. В знаменитой пьесе «Король Убю» гротескный образ злого, трусливого Убю стал символическим воплощением типологии социальных закономерностей XX в., а из его «громадного брюха» родился весь европейский театр авангарда - от сюрреализма до С. Беккета и Э. Ионеско.
Бесплатно
Проблема идентичности в романе Июнь Ли "Добрее одиночества": нарратологический аспект
Статья научная
Проблема идентичности неоднократно привлекала внимание философов (П. Рикер) и психологов (Дж. Брунер, Д.П. Макадамс, К. Маклин, В. Данлоп). В статье предпринимается попытка исследовать репрезентации данного феномена в художественном тексте. В качестве предмета исследования выступает не удостоенный пока вниманием литературоведов роман современной американской писательницы китайского происхождения Июнь Ли «Добрее одиночества». В произведении постулируется принципиально повествовательный характер идентичности: герои уподобляют жизнь совокупности историй, где каждому отведена определенная роль. Подобная «нарративизация» реальности позволяет персонажам упростить взаимоотношения с близкими, придать смысл своему существованию. Вместе с тем искусственность такого рода построений рано или поздно себя обнаруживает: мотивы игры, самообмана, иллюзии выходят на передний план. Июнь Ли подчеркивает экзистенциальную функцию «автонарративов». Они страхуют героя от непосредственной встречи с собственным «эго», а возможно, его отсутствием. По мнению когнитивистов, «я» человека - это «мираж», сформированный множеством автобиографических сюжетов. Персонажи романа не столь категорично трактуют природу человеческой самости, но признают вынужденную необходимость поддерживающих (оберегающих) ее историй (несмотря на их очевидное несовершенство). Высказанные в статье соображения могут оказаться полезными в изучении других текстов, затрагивающих тот круг философских и социально-психологических проблем, которые явились отправной точкой для настоящей работы.
Бесплатно
Происхождение "Язычества" Рикарду Рейша - самого загадочного гетеронима Фернандо Пессоа
Статья научная
Статья раскрывает суть и значение нового португальского или трансцендентального язычества, положенного Фернандо Пессоа в основу творчества его самого малоизученного и самого загадочного гетеронима - Рикарду Рейша. В первой части статьи раскрывается происхождение этого гетеронима, черты его биографии, роднящие Рейша с его творцом. Освещены особенности его своеобразного поэтического слога, наполненного лексическими архаизмами, латинизмами и даже эллинизмами, повторяющимся использованием вычурных фигур речи (гипербатона, эллипсиса, умолчания, оксюморона и др.), намеренно латинизированный слог, перевернутый или искаженный порядок слов, который усиливает впечатление от его поэтической речи, придает ей благородство и возвышенность, но вместе с тем и холод, искусственную отстраненность от читателя, в связи с чем его тексты долгое время не были поняты и признаны критиками. Раскрывается своеобразная метрика, перекликающаяся с атичными моделями, но вовсе им не следующая слепо, являющаяся по своей сути своеобразным поэтическим экспериментом Рейша / Пессоа. Во второй части статьи раскрываются истоки «язычества» Рикарду Рейша, которые можно найти в следовании примеру Луиса Камоэнса (особенно его «Лузиадам»), в постоянном поиске альтернативы официальной христианской религии, в которой он был полностью разочарован, что привело его, в частности, к гностицизму, а именно к языческому гностицизму, выраженному в трудах герметиков. Еще одна причина обращения Пессоа / Рейша к язычеству: для него это - путь к свободе. Рейш - единственный гетероним Пессоа, в творчестве которого португальский гений нашел покой и внутреннюю свободу.
Бесплатно
Путь героя юмористического фэнтези (на примере романа "Ночная стража" Т. Пратчетта)
Статья научная
В данной статье рассматривается путь героя юмористического фэнтези Терри Пратчетта с точки зрения его соответствия этапам мономифа, предложенным Дж. Кэмпбеллом. Несмотря на то, что герой романа «Ночная Стража», командор Ваймс, не является носителем особых сил и не выступает против «всемирного зла», он проходит те же классические этапы пути, которые характерны для эпического или героического фэнтези, наиболее близких мифам. В рассматриваемом романе герой проходит все три фазы пути мифологического героя: исход, инициация и возвращение, хотя порядок этапов внутри первой и второй фазы несколько изменены. Ваймс получает «сверхъестественное покровительство» лишь после перехода в потусторонний мир, так как отправился в путь по своей инициативе, встреча с богиней и женщиной-искусительницей носят буквальный характер, а функцию «отца» выполняет юный Сэм Ваймс. Воспроизведение матрицы пути культурного героя мифа в романе обусловлено самой мифологической основой фэнтези как жанра в целом. Однако герой юмористического фэнтези отличается большей десакрализацией, чем герои эпического фэнтези: он неидеален, совершает ошибки, подвергается соблазну, сомневается в правильности своих действий, тем самым сближаясь с обычным человеком. Это закономерно, поскольку универсум «Плоского мира» Терри Пратчетта изначально был задуман как отражение нашей действительности.
Бесплатно
Размышления об "американской мечте" в творчестве Айн Рэнд (на примере рассказа "Ее вторая карьера")
Статья научная
В статье идет речь о малоизвестном раннем рассказе американской писательницы русского происхождения Айн Рэнд (Алисы Розенбаум) «Ее вторая карьера» (Her Second Career, около 1929). Данный рассказ анализируется в контексте дискуссий об «американской мечте» как о важнейшем национальном конструкте США, главным выводом о котором будет его крайняя противоречивость, выразившаяся в кризисе антропологической модели, в которой идеал человека-творца оказался заменен на человека-потребителя. Изданный посмертно в редакции Л. Пейкоффа, рассказ представляет собой повествование о голливудской актрисе Клэр Нэш, которой английский сценарист Уинстон Эйерс предлагает пари: начать свою головокружительную карьеру заново. Сам же он тем временем обещает сделать звездой безвестную статистку Хедди Леланд. Через анализ деталей, воссоздающих в рассказе Голливуд 1920-х гг., обнаруживается первая проблема «американской мечты»: американское общество не настроено на поиск талантов, равнодушно, косно и не способно на изменения. Кроме того, даже несмотря на то, что в конце концов главной героине и удается сыграть в одном из «громких» фильмов (где главную роль сыграет та самая безвестная статистка, к которой Клэр Нэш относилась в начале рассказа с презрением), критики все равно расценят ее как посредственную актрису. Таким образом, становится понятна вторая проблема, связанная с «американской мечтой»: манипуляция массовым сознанием с помощью СМИ. В поздних произведениях Айн Рэнд наделяет своих главных героев качествами self-made man, казалось бы, следуя идеалу «американской мечты», где каждый может достигнуть успеха. Но в ходе анализа рассказа доказывается, что поздние герои писательницы обладают важным качеством, благодаря которому их успех не случаен - целостностью (integrity). Данное качество является ключевым компонентом, формирующим личную утопию писательницы, противопоставленную «американской мечте».
Бесплатно
Рецепция belle epoque в книге Дж. Барнса "Портрет мужчины в красном"
Статья научная
Настоящая работа посвящена рассмотрению особенностей рецепции Belle Epoque в одной из последних книг Джулиана Барнса «Портрет мужчины в красном» (2019). Цель исследования - выявить и описать специфику образа Belle Epoque в книге Барнса, а также определить роль эстетических воззрений писателя в конструировании этого образа. Делается вывод о том, что в восприятии Барнса Belle Epoque - эпоха, отмеченная острыми противоречиями, в которой стремление сохранить старое сосуществует с тенденцией к разрушению норм, любовь к избыточности и разнообразию - с шовинизмом и закрытостью. Подчеркивается важность конфликта «старого и нового» как в социальной и политической жизни Франции (стремление сохранить институт аристократии, колониальные амбиции и общественный резонанс в связи с делом Дрейфуса), так и в искусстве рубежа эпох, где «старое» мыслится как интерес искусства к прошлому и экзотическому (декадентская проза, «Саламбо» Г. Флобера, картины Г. Моро), а «новое» - искусство модернизма, прежде всего импрессионизм и постимпрессионизм (К. Моне, Э. Дега), рассматривается Барнсом как истинный расцвет Belle Epoque. Показана особая значимость для Барнса двух типов героев эпохи - денди и эстета, представленных в книге образами литературного героя дез Эссента и его реального прототипа - графа Р. де Монтескью. Сделан вывод о критическом отношении писателя к «жизнетворчеству», его неприятии уподобления жизни искусству. Отмечено, что в системе персонажей книги денди и эстетам противопоставлен новый тип героя: свободный от предрассудков, открытый и деятельный, воплощенный в образе главного героя книги - докторе Поцци.
Бесплатно
Речевые метафоры у Ч. Диккенса как способ интенсификации разноречия в романе "Домби и сын"
Статья научная
В статье анализируется функция метафоры в диалогах героев романа «Домби и сын». Делается попытка уточнить производимые метафорами эффекты, увидеть связь между стилистическим приемом и имманентными свойствами метафоры как речевой модели, опираясь на исследования М. Блэка и когнитивной теории. Как речевая модель, раскрывая ход мысли говорящего, во-первых, и выявляя взаимные представления говорящих друг о друге, во-вторых, метафора становится способом углубления речевой спецификации героя и выявления его возможностей осуществлять коммуникацию - говорить так, чтобы быть понятым, и понимать партнера в ответ. Метафора усложняет речь, поэтому описанный М.М. Бахтиным процесс непрерывной взаимоориентации языков, модусов, интонаций благодаря метафоре происходит интенсивнее. Для одного или даже для обоих героев метафора оказывается «чужим языком», барьером в коммуникации. Этот барьер герои преодолевают по-разному. В статье рассматриваются диалоги метафорами, которые ведут между собой три типа характеров, частых в диккенсовском романном обществе - душевные и чуткие герои, герои лицемерные и чудаки. Для первых метафора становится способом искреннего высказывания и распознавания друг в друге ментально и морально близких людей. Лицемеры прикрываются метафорами, заимствуют чужой дискурс и ведут с его помощью игру. В свою очередь, чудак, каким является Катль, хотя и использует формально метафорический язык, обнаруживает отсутствие языковой рефлексии в целом: невладение речью и делает героя странным. Морской язык Катля искусно присваивает Каркер, одерживая над капитаном верх и в речевом, и в сюжетно-драматическом плане. Роль стилистических приемов в интенсификации разноречия Диккенса отмечалась ранее, но в фокусе диалогов героев не рассматривалась.
Бесплатно
Статья научная
Целью авторов статьи является привлечение внимания к современной итальянской рождественской прозе и творчеству Дино Буццати (в его творческое наследие входят порядка тридцати рождественских произведений). В статье доказывается возрождение литературного жанра рождественского рассказа в итальянской литературе после падения фашизма и окончания Второй мировой войны. На материале произведений крупнейшего итальянского писателя ХХ в. авторы статьи подробно анализируют трансформацию жанра. Произведения исследуются с учетом литературного процесса, стремительного изменения исторической обстановки. В статье выявлена авторская интерпретация жанра рождественского рассказа, заключающаяся в соединении элементов фантастики и реализма в рамках одного произведения. Дино Буццати не только продолжает, но и новаторски развивает диккенсовские рождественские традиции. В его рассказах выделяются темы, ставшие к этому времени традиционными для жанра, однако, как показывают авторы статьи, актуализируются и модернизируются, переносятся в современность именно диккенсовские образы, поднимаются проблемы современного общества. Таким образом, Рождество в творчестве Дино Буццати и других писателей представляется «зеркалом» мира, который находится в непрерывном развитии, поэтому дальнейший сопоставительный анализ особенностей жанра современного итальянского рождественского рассказа в творчестве других авторов является перспективным направлением для исследования.
Бесплатно
Роман Г. Грасса "Жестяной барабан": проблема типологии героя
Статья научная
В статье рассматривается вопрос о типологии героя в романе немецкого писателя Г. Грасса «Жестяной барабан». В качестве двух доминирующих традиций, оказавших влияние на концепцию героя в этом произведении, автор статьи называет роман о художнике и плутовской роман. В статье определяются основные жанрообразующие черты этих жанров. В случае «романа о художнике» выделяются тенденция к саморефлексии, размышления об искусстве, присутствие оппозиции между бюргерским миром и миром творчества, при этом отмечено, что не все эти особенности релевантны для Г. Грасса. Работа сфокусирована на исследовании одной из кардинальных характеристик грассовского героя - оппозиции между художником и бюргерским миром, актуальной для литературы позднего романтизма (Э.Т.А. Гофман). Автор показывает, что мотив «ухода» восходит к литературе романтизма, мотив маски, встречающийся в романе, - к литературе барокко. О главном герое можно говорить как об «аутсайдере». Однако Оскар, предпринявший этот «уход», продолжает жить в бюргерском мире, который и становится, главным образом, предметом его записок, как и история Германии нацистского периода. Повествование Оскара имеет форму воспоминания, исключающего саморефлексию и философию искусства. Автор статьи указывает и на модификацию основных черт жанра героя-плута. В статье исследуется проблема развития героя, показаны основные вехи изменения его отношения к миру «больших». Роман Грасса интерпретируется автором статьи как произведение, испытавшее влияние философии экзистенциализма.
Бесплатно
Светские хроники Марселя Пруста
Статья научная
В статье рассматривается та часть творческого наследия французского писателя Марселя Пруста (1871-1922), которая до сих пор не становилась предметом научного изучения: светские хроники. Показана связь жанра с искусством светской беседы, с одной стороны, и с журналистской практикой Пруста - с другой. Выявлены «первоэлементы» жанра: салонный портрет XVII в., мемуары Сен-Симона, нравоописательные очерки, парижская хроника, газетные заметки-отчеты о светских мероприятиях. Светские хроники Пруста рассмотрены в контексте нравоописательных очерков, принадлежавших перу предшественников Пруста, французских писателей XIX в. (Виктора де Жуи, Балиссона де Ружмона, Поль де Кока, Дельфины де Жирарден), а также хроник, которые писали для парижских периодических изданий крупные французские писателя рубежа XIX-XX вв. (Мопассан, Франс, Баррес и др.). Вместе с тем выявлены черты, отличающие светские хроники Пруста как от нравоописательных очерков, так и от газетных хроник его предшественников. Описаны важнейшие особенности светских хроник Пруста: сфокусированность на описании светских салонов, структурный лаконизм и камерность, мемуарный характер, наличие «curriculum hotes» (перечня гостей), «марионеточность» образов, комплиментарность. Показана связь светских хроник со сборником Пруста «Утехи и дни» (1896) и представленной в нем концепцией светскости как некой универсальной сущности. Сделан вывод о месте светских хроник в творчестве Пруста, которые служили подготовительными материалами и прологом к его роману «В поисках утраченного времени». В статье в переводе ее автора приводится не публиковавшаяся ранее на русском языке хроника Пруста «В свете».
Бесплатно
Семантика "нео -" в немецкой литературе рубежа XIX-XX вв
Статья научная
На рубеже XIX-ХХ вв. в литературе Германии зарождаются главные тенденции, определившие специфику литературного развития в последующие десятилетия. Одним из факторов, обусловивших его историческую конфигурацию, стали дихотомические отношения литературы конвенционального, традиционного типа и литературы модернистской. С противоборством двух парадигм художественного сознания и связан главным образом вектор литературного развития в Германии ХХ в. Новая литература, заявившая о себе в начале 1880х гг., была направлена против лишенной актуальности и художественной новизны массовой литературы эпохи грюндерства. «Новое» рождалось не только в отталкивании от старого и отжившего, но и в противоборстве соперничающих между собой стилей и направлений тех лет. Главная особенность немецкого литературного процесса конца XIX - начала XX в. - разновекторное сочетание компонентов художественной системы, проявившее себя в чрезвычайной неоднородности ее структуры, в причудливом соединении эстетических новшеств с переосмысленным опытом прошлых эпох. В статье предпринята попытка выявить семантические признаки «обновленческого» характера немецкой литературы на рубеже XIX-XX вв., развивавшейся в условиях формирования художественно-эстетического вектора модернизма.
Бесплатно
Семантика и функции рунических знаков в авторских «подписях» древнеанглийского поэта Кюневульфа
Статья научная
Рунические знаки, которые использовал древнеанглийский поэт Кюневульф, чтобы включить свое имя в концовки четырех аллитерационных поэм («Елена», «Судьбы апостолов», «Юлиана», «Христос»), анализируются в связи с функциональной направленностью и жанровой спецификой текстов, передающих лирико-дидактические размышления поэта о бренности мира, Страшном Суде и собственной участи. Руны выполняют в указанных текстах двоякую функцию: идеографическую (заменяют требуемые по содержанию слова) и фонематическую (складываются в имя поэта). Однако использование в роли имени руны служебного слова говорит о том, что связь между означаемым и означающим становится произвольной, что ведет к усилению принципа асимметричного дуализма рунического знака, то есть возникновению омонимии, полисемии и синонимии. С этим согласуется как возможность появления одной руны в разных значениях, так и возможность смыслового варьирования одного концепта в разных контекстах. Руны выступают в поэмах Кюневульфа не просто как унаследованные из языческих культов сакральные знаки, чье звучание и значение предопределено традицией ритуального употребления, но как элементы поэтического языка, чьи функции и семантика определяются развертыванием эпической темы. Имя Cynewulf, вместе с составляющими его именами рун, выступает как «микротекст», как конспект «гномического» текста, или даже лирического монолога, раскрывающего одну из аксиом христианского мироощущения - ощущения непрочности земной жизни. Вместе с тем, обращение поэта к аудитории и высшим силам сближает анализируемые фрагменты с так называемой «актуальной» поэзией, способной оказать влияние на ситуацию. Имя поэта, запечатленное руническими знаками, выступает необходимым условием актуализации его молитвы, причем ее сила связывается и с силой воздействия на аудиторию его поэтического искусства.
Бесплатно
