Русская литература и литература народов России. Рубрика в журнале - Новый филологический вестник
Е.И. Зильберберг на страницах дневников и мемуаров В.Н. Муромцевой-Буниной
Статья научная
Мемуары и дневники В.Н. Буниной – уникальные документы эпохи. Мемуары (как широко известные, так и неопубликованные) охватывают дореволюционный период жизни писательницы. «Ранние» «Беседы с памятью» и некоторые газетные очерки повествуют о детстве, отрочестве, юности и годах учебы, – о жизни Веры Муромцевой до встречи с И.А. Буниным. Дневники, которые В.Н. Бунина вела на протяжении всей жизни и c постоянностью (в некоторые годы записи велись практически каждый день) – тоже содержат ценнейший и уникальный массив информации, особенно о жизни русской эмиграции во Франции 1920–1940-е гг. На протяжении всей жизни В.Н. Бунина была вхожа во многие интеллигентские, издательские, литературные и религиозные круги, имела большое количество связей и корреспондентов по личной переписке. Некоторые сведения В.Н. Буниной буквально являются единственным источником, по которым можно заполнить белые пятна биографий известных деятелей первой половины XX в. Яркий пример тому – сведения о жизни Евгении Ивановны Зильберберг (1883–1942) со страниц мемуаров и дневников Буниной. В статье подробна описана первая встреча зимой 1900 г. в «тайном обществе» юных «революционерок»: Веры Муромцевой и Евгении Зильберберг, первые годы дружбы и учебы (1900–1906) и годы совместной эмиграции (1920–1940 гг.). В Париже подруги сошлись вновь в 1920 г. и поддерживали связь до середины 1930-х гг. В.Н. Бунина наблюдала и фиксировала в дневнике переживаемые Евгенией Ивановной сложные перипетии судьбы и всегда восхищалась ее силой воли. В.Н. Бунина не забывала подругу и после ее смерти в 1942 г.
Бесплатно
Статья научная
В статье анализируется специфика преломления традиции романа воспитания в советской прозе 1920-х – начала 1930-х гг. В частности, с помощью сравнительно-исторического метода и метода целостного анализа литературного произведения исследуется впервые выявленный Т. Мотылевой тип романа воспитания (Bildungsroman) – роман перевоспитания – на материале романов М. Шагинян, А. Бондина, Б. Ясенского, знаменующих «протоканоническую» фазу литературы соцреализма. Установлено, во-первых, что советский роман перевоспитания предлагает заданный путь героя, на передний план выводится оппозиция «старого» / «нового», буржуазного прошлого / светлого коммунистического будущего (сопоставление старого и нового реализуется на уровне хронотопа, маркируется черно-белой графикой). Во-вторых, характерная для романа воспитания функциональная пара «учитель – ученик» в романе перевоспитания претерпевает некоторые корректировки: возраст, опытность наставника перестают быть основополагающими характеристиками, поскольку герой имеет сформированную мировоззренческую позицию – на первый план выходит идейная составляющая. В-третьих, герой романа перевоспитания сопротивляется новым идеям; его перевоспитание – это внутренняя перестройка, формирование новых представлений о мире, который недавно был для него чужим. В-четвертых, если в романах М. Шагинян и А. Бондина оппозиция свой / чужой воплощена в сознании героев, то у Б. Ясенского она реализована территориально (герой – американец, представитель другой национальности и культуры) и идеологически.
Бесплатно
Жанровые и мотивно-тематические аспекты циклизации книги стихов “Me eum esse” В.Я. Брюсова
Статья научная
Книга стихов с ее цельностью и строгой композицией, подчиненной конкретной авторской идее, становится нормой для символистских изданий лирики. Именно В .Я. Брюсов формулирует в предисловии к «Urbi et Orbi» (1903) принципы такой «сверхциклизации», сравнивая книгу с романом, а разделы - с главами. Однако на практике к идее книги стихов он приходит еще раньше. В данной статье рассматривается книга «Me eum esse» (1897) с точки зрения тех аспектов, которые повлияли на ее структурную организацию. Во-первых, внимание обращено на тематический принцип. Он представляет собой конфликт между поэтическим миром, сотворенным воображением художника, и миром реальным. В книге стихов последовательно разворачивается сюжет, в котором лирический субъект пытается преодолеть границу обыденной действительности. Эта борьба связана с выбором между земными страстями, воплощенными в образе возлюбленной, и заветами, которые передает лирическому субъекту поэт-наставник. Во-вторых, проанализирован жанровый аспект. Представляется, что в книге обнаруживаются следы элегической традиции. Прежде всего речь идет об оппозиции невозвратного индивидуального времени человека и природного циклического времени. В книге это трансформируется в разрыв между сосредоточенностью на прошлом в реальном мире и бессмертии в поэтическом. Два типа времени в книге также даны через характерные для элегии обозначения осени как умирания и весны как возрождения. Из той же жанровой традиции, если рассматривать это в рамках сюжета, приходит связь мечты с поэзией и сопутствующие этому образы. Соединяясь, оба принципа создают особую гармонию, которая отсутствует в сборниках. Структурные принципы, реализуемые Брюсовым в «Me eum esse», намечают то, как будет пониматься книга стихов в дальнейшем.
Бесплатно
И.А. Бунин и его эпоха в цикле мемуарных очерков В.Н. Муромцевой-Буниной
Статья научная
В статье проанализированы очерки В.Н. Буниной 1920-1930-х гг. Всего В.Н. Бунина опубликовала 15 очерков (1927-1936), а затем долгое время не печаталась. В статье изложена история публикации текстов, а также их взаимосвязь с очерками 1950-1960-х гг. и с двумя книгами мемуаристки «Жизнь Бунина» и «Беседы с памятью». Очерки 1920 -1930-х гг., на наш взгляд, можно разделить на два цикла: 1) о себе и семье 2) о бунинском окружении. Первый цикл текстов основан на объемной неопубликованной автобиографической рукописи В.Н. Буниной, где мемуаристка описала свое детство, отрочество, юность и уделила внимание гимназической среде. Второй цикл текстов посвящен литературной среде середины 1900-1910-х гг., и окружению И.А. Бунина. Мы предлагаем расценивать этот неопубликованный материал и очерки о писателях бунинского окружения как своеобразный ненаписанный автобиографический текст под заглавием «Жизнь Муромцевой-Буниной», где тексты о собственной жизни мемуаристки можно назвать «Жизнью Муромцевой», а тексты, описывающие литературную среду, в которую попадает В.Н. Бунина с момента начала совместной жизни с Буниным - «Жизнью Буниной». В статье мы преимущественно фокусируемся на очерках о бунинском окружении: «Л.Н. Андреев», «С.А. Найденов», «Юшкевич», «Московские “Среды”», «Piccola Marina». На наш взгляд, все эти очерки формируют общий цикл, объединены единым замыслом, общими героями: И.А. Бунин, Л.Н. Андреев, общим социально-литературным пространством - московским литературно-художественным кружком «Среда». Очерки также содержат ряд сквозных сюжетов, фрагментарно проявляющихся в разных текстах. Отдельное внимание уделено очерку про Д.Н. Овсянико-Куликовского как «срединному» тексту между «Жизнью Муромцевой» и «Жизнью Буниной».
Бесплатно
Идея дома в системе ценностей русского революционера в рассказе В.Г. Короленко "Чудная"
Статья научная
Обращение к поставленной проблеме обусловлено важностью понимания роли дома в обществе. Во второй половине XIX в., когда происходили изменения традиционных представлений о доме и семье, разрушались старые устои, в сознании русских революционеров идея дома вызывала противоречия. Сюжетную основу рассказа составляет эпизод из жизни революционерки Морозовой, описанный молодым жандармом, сопровождавшим политзаключенную к месту ее поселения. Ключевое внимание уделяется изображению личности главной героини-«политички» и ее конвоира, взаимодействие которых приводит к характерной для России парадоксальной ситуации. Устанавливается, что художественный конфликт произведения имеет в своем основании прежде всего не противоборство человека и системы, а противоположность аксиологических позиций главных героев. Анализируется художественная реализация истинного и ложного дома в восприятии главной героини. Определяется, что особое место в художественной структуре рассказа занимает топос дома, представленный в различных версиях, актуализирующих важнейшие философские, духовно-нравственные смыслы. Короленко показывает, как в сознании молодых людей конца XIX в. Дом во всех семантических значениях лишается своего главного места как общечеловеческая ценность. В финале образ утраченного родового гнезда Морозовых коррелирует с картиной разрушающегося под воздействием социального бесправия и радикальных идей патриархального мира России, которая для всех в равной степени остается одним общим Домом.
Бесплатно
Идея земного и небесного приюта в рассказе В. Г. Короленко «Федор Бесприютный»
Статья научная
Обращение к поставленной проблеме обусловлено онтологической значимостью истинных ценностей для каждого человека и общества в целом в любую эпоху. Исследователи не раз отмечали, что сюжетную основу произведений Короленко нередко составляют нравственные поиски и самоопределение героя, как правило, простого человека со сложной судьбой - именно такая ситуация является центральной в рассказе «Федор Бесприютный». Актуальность заявленной темы связана с изучением центральной проблемы данной статьи - рассмотрением за социальной проблематикой этического и онтологического подтекста. Научная новизна заключается в исследовании религиозно философской, экзистенциальной проблематики, которая не рассматривалась при анализе этого произведения ранее. Сюжетной основой рассказа являются события, произошедшие в партии арестантов, следующих пешим ходом по сибирскому тракту к месту заключения. Ключевое внимание уделяется изображению личности главного героя, в детстве попавшего в заключение с отцом и обреченного на жизнь бродяги. Устанавливается, что Федору важно понять устроение мироздания и место и роль человека в нем - от этого зависит решение проблемы смысла жизни. Главным для героя является вопрос об ответственности человека, которая простирается за грань его земной жизни, в инобытии. Неожиданная встреча Федора Бесприютного с немолодым инспектором, конвоировавшим его двадцать лет назад, выявляет нравственно этическую систему координат каждого из персонажей, позволяя увидеть в их жизненных позициях аллюзию на евангельскую притчу о мытаре и фарисее. В ходе анализа становится понятно: в рассказе Короленко отчетливая социальная проблематика таит под собой проблемы этического характера. Лишенный с малолетства родного дома, Федор Бесприютный старается создать в своей партии некое подобие семьи и вносит в жизнь каторжных и ссыльных главные нравственные принципы: справедливость, милосердие и любовь. Оставшись в своей жизни бесприютным, он стремится устроить приют для кого может, безотчетно следуя высшему нравственному закону, ставшему для него главной душевной опорой в жизни.
Бесплатно
Илья Эренбург и итальянские интеллектуалы: переводы и издания (по материалам РГАЛИ)
Статья научная
Статья посвящена взаимоотношениям писателя И.Г. Эренбурга с итальянскими левыми интеллектуалами, занимавшимися переводом и изданием книг советского автора в Италии. Материалом для исследования служит корпус переписки Эренбурга с издателем Дж. Эйнауди, переводчиками П. Цветеремичем и Г. Крайским. В качестве дополнительных материалов привлекаются публикации в левой прессе, дающие информацию об итальянской рецепции книг Эренбурга. Исследование охватывает период «оттепели», когда Эренбург был одним из самых известных за рубежом советских литераторов. Издание его книг в Италии помещается в широкий политический и культурный контекст: анализируются причины популярности советской литературы среди итальянских интеллектуалов, рассматривается конкуренция между издательствами за право перевода и публикации книг наиболее популярных писателей и следствия этой конкурентной борьбы (значимость личных связей советских и итальянских интеллектуалов в культурном взаимодействии, появление переводов-«дублетов» и проектов переиздания уже вышедших книг). Переписка, послужившая материалом для настоящего исследования, показывает, как перечисленные факторы реализовывались в конкретной ситуации издания книг Эренбурга в Италии. Письма левых интеллектуалов и ответные письма советского автора содержат ценную информацию о процессе издания в Италии таких книг Эренбурга, как «Оттепель», «Необычайные похождения Хулио Хуренито», «Люди, годы, жизнь», и шире – о механизмах культурного взаимодействия СССР и Италии.
Бесплатно
Истории нереализованных замыслов М. Горького: почему повести "Мать" и "Сын" так и не стали дилогией
Статья научная
Творческое наследие любого писателя или поэта едва ли можно считать полным без изучения его нереализованных замыслов. Без них довольно сложно до конца понять художественный и идейно-эстетический мир автора. В полной мере это относится и к творчеству А.М. Горького. Его наследие также разнообразно и многослойно по своему составу. Большое количество произведений этого писателя получили широкое признание во всем мире, им посвящено немало исследовательских работ не только российских, но и зарубежных авторов. Несколько хуже дело обстоит с так называемыми нереализованными замыслами Горького, которые по тем или иным причинам получили меньшее внимание или вовсе остались незамеченными. Возможно, это произошло потому, что исследователи считали тему невоплощенных замыслов неперспективной. Однако восполнить эти пробелы необходимо. Цель настоящей статьи - заполнить лакуны в изучении раннего творчества Горького, связанные с несостоявшимися замыслами; представить историю создания повести «Сын», как наименее изученную в горь-коведении; разобраться, почему повести «Мать» и «Сын» так и не стали дилогией; понять, какой художественный прием объединяет нереализованные замыслы в творчестве Горького. Поставленные цели выдвигают ряд задач, некоторые из них определяют научную новизну данной статьи: в ходе проведенного исследования были названы и освещены истории нескольких наиболее известных нереализованных замыслов писателя, достаточно полно исследованных учеными-филологами; более подробно представлен наименее изученный неосуществленный замысел Горького - повесть «Сын» - продолжение повести «Мать»; обозначены причины, по которым дилогия не состоялась.
Бесплатно
Исторический контекст "Вопросов литературы" Л. Рубинштейна
Статья научная
На материале поэмы Л. Рубинштейна «Вопросы литературы» (1992), репрезентируемой, с одной стороны, самим поэтом-концептуалистом как пространственный перформанс с аудиальным публичным зачитыванием карточек каталога, с другой - в восприятии современных исследователей как традиционный текст, представленный в печатном виде на страницах сборника «Регулярное письмо» (1997), авторы работы показывают, что форма презентации концептуалистского произведения не только влияет на его восприятие и научно-критическую интерпретацию, но и кардинально трансформирует их. В современных условиях, когда происходит угасание практик разного рода концептуалистских хэппенингов, восприятие «каталожной» поэзии Рубинштейна не в виде публичного перформанса, но в привычно-книжном формате актуализирует глубинные векторы ее прочтения, заставляет посмотреть на карточки как на сплошной единый текст и разглядеть в нем слагаемые традиционного литературного произведения. В ходе исследования показано, что иной ракурс репрезентации, а, следовательно, и восприятия позволяет контурировать ранее не видимые в визуальном объекте-перформансе традиционные слагаемые собственно литературного текста - образ лирического героя, образ автора, формы сюжетно-фабульного построения, композиционные особенности и проч. С этой целью к осмыслению концептуальной поэмы Рубинштейна впервые применены принципы традиционного литературоведческого анализа. Подробно исследуя текстовые составляющие, собственно поэтику концептуалистской поэмы Рубинштейна авторы демонстрируют опровержение манифестационно декларируемой концептуалистами «бессодержательности» текста, обнаруживают его «генетическую» связь с событиями современной истории.
Бесплатно
Исторический роман и житийная литература роман протоиерея Николая Агафонова «Жены-мироносицы»
Статья научная
В романе протоиерея Николая Агафонова «Жены-мироносицы» гармонично сочетается поэтика исторического романа и поэтика современной житийной литературы, имеющие много общих жанровых особенностей. Известные инварианты исторического романа, характерные и для современной житийной литературы, - это кризисная эпоха как время действия, соединение мотивов общественной и частной жизни, противопоставление представителей разных культурно-исторических сил, наличие исторической справки. Как в художественной прозе, так и в современной житийной литературе, сила самого факта, документа, становится эмоциональной кульминацией повествования. События, известные из Евангелия, достоверны и воспроизводятся в точности. В качестве романиста отец Николай широко прибегает к вымыслу, что специально оговорено в предисловии; сочиняются эпизоды и реплики, которые проясняют для читателя связь между известными событиями. Так, из предыстории Марии Магдалины в Евангелиях сообщается только, что Господь изгнал из нее семь бесов; романист сочиняет историю о том, как в Марию вследствие тяжелого потрясения в детстве «вселилось семь бесов», то есть постигла тяжелая форма заболевания, поскольку на языке Священного Писания число семь есть символ полноты. Из европейской агиографии взяты сюжеты о проповеди Марии в Риме и в Галлии. Принцип документальности, преобладающий в современной житийной литературе, последовательно применяется и в романе «Жены-мироносицы». Научно-популярное Приложение облегчает для читателя изучение исторической основы романа. Писатель кратко излагает здесь сведения о мироносицах, а также прилагает свой конспект научного богословского труда епископа Михаила Грибановского «Над Евангелием» (1896), где, в частности, была выявлена последовательность всех известных из Евангелия событий Воскресной ночи. Подлинные исторические сведения, в противовес распространенным домыслам, расширяют кругозор читателя, что характерно как для исторического романа, так и для современной житийной литературы.
Бесплатно
Статья научная
В цикле статей выявлены важнейшие этапы истории переводов на немецкий язык романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» (1866), сыгравшего особую роль в восприятии наследия писателя не только в Германии, но и в Европе в целом. Комплексно исследуются причины множественности переводческих интерпретаций романа «Преступление и наказание» в Германии, подробно рассмотрена роль переводчиков и издательств в истории немецкой переводческой рецепции указанного произведения. Во второй статье цикла представлен полный обзор известных в настоящее время переводов романа на немецкий язык, выполненных с 1910-х гг. до настоящего времени. Впервые изложены факты реализации проектов издательств «Инзель» и «Ауфбау» по выпуску собраний сочинений Ф.М. Достоевского в Германии. Проведенная реконструкция истории переводов «Преступления и наказания» на немецкий язык, анализ роли издательств и просветительских проектов по выпуску собраний сочинений Достоевского позволили объяснить причину множественности переводческих интерпретаций указанного произведения (Г. Рель, А.С. Элиасберг, Р. Хоффманн, М. и Р. Бройер, С. Гайер). Установлено, что фактами немецкой культуры в указанный период становятся переводы романа, подготовленные Г. Релем (1912), А.С. Элиасбергом (1921), Р. Хоффманном (1960) и С. Гайер (1993). Множественность переводов и описанные в статье детали их появления свидетельствуют о влиянии определенных политических и культурных событий в Германии в XX-XXI вв. на популярность романа «Преступление и наказание» и рецепцию творчества Достоевского в немецкой культуре.
Бесплатно
Источники статьи Д. С. Мережковского «Пушкин»: достоверное и «ложное»
Статья научная
В статье речь идет об источниках статьи Д.С. Мережковского «Пушкин». Как и в случае других статей, составивших «Вечные спутники» (1897), он опирался на творчество своего героя и труд о нем. Одним из важных источников этой статьи были «Записки А.О. Смирновой» (1895). Вскоре после их публикации, осуществленной Л.Я. Гуревич, их достоверность была поставлена под сомнение. В.Д. Спасович высказал мнение о том, что «Записки» не могут считаться достоверным историческим источником для характеристики Пушкина и его эпохи. Мережковский взял из этого источника 22 цитаты, которые составили его пушкинскую мифопоэтическую конструкцию: поэт и самодержец; русский поэт и европеец; русский поэт и мировая литература; поэт и высшее общество, свет, поэт и свобода воли, поэт и Бог, герой созерцания и герой действия (Пушкин и Петр I). Для Мережковского в «Записках А.О. Смирновой» важно соответствие пушкинского образа тому, который сформирован произведениями поэта, не достоверность высказанных свидетельств, а их мифопоэтический потенциал. «Записки А.О. Смирновой» как исторический источник искажают особенности личности Пушкина, его творчества и литературную ретроспективу, в которой она рассматривается. Но как материал для создания литературного мифа о Пушкине они достоверны в том смысле, как психологически достоверен миф. Этот вывод важен для публикации «Вечных спутников» в цифровом собрании сочинений: мы можем указать на использованные Мережковским цитаты из «ложных» «Записок А.О. Смирновой» и представить полный текст первой части, чтобы современный читатель смог самостоятельно оценить
Бесплатно
К лирической коммуникации Мандельштама и Цветаевой: от диалога поэтов - к диалогу текстов
Статья научная
В настоящей статье адресованные друг другу стихотворения Марины Цветаевой и Осипа Мандельштама рассматриваются как единый диалогический комплекс, пронизанный родственной топикой и общими нарративными элементами. Специфика этого диалога в его «сокрытости», энигматичности. В ходе анализа раскрывается механизм смыслопорождения - в контексте лирической адресованности (в присутствии Другого). Показывается, что посвященные друг другу тексты поэтов содержат - помимо лично-биографических - поэтологические и историософские подтексты, выявляемые на культурно-ассоциативном, интертекстуальном и фоносемантическом уровнях. В статье проанализированы общие топосные, хронотопические и мотивно-фабульные паттерны, которые приводят к формированию общего для Цветаевой и Мандельштама двойного образно-сюжетного кода. Так, Цветаева в несобранном цикле посвящений Мандельштаму создает авторский вариант мифа о Поэте, который, проецируясь на реальный образ адресата, одновременно проецируется и на героя Смутного времени - Лжедмитрия. В «московских» посвящениях Мандельштам, вступая в диалог - не столько с Цветаевой, сколько с ее адресованными ему текстами, подхватывает исторические ассоциации, присутствующие в цветаевских подтекстах, и блестяще их воплощает. При этом неназванное имя Цветаевой становится тайным посвятительным индексом и одновременно шифровальным ключом к сюжету, разыгрываемому одновременно в настоящем и далеком прошлом. Мандельштам выдвигает свою версию событий Смутного времени и предчувствует возможность их повторения в будущем. Имя Цветаевой, по мысли автора статьи, закодировано и в поэтической семантике и фонетике крымского стихотворения Мандельштама «Бессонница. Гомер. Тугие паруса.», что дает основание увидеть в нем еще одну скрытую адресацию Цветаевой. В заключении статьи показано, что лирическая коммуникация поэтов не ограничилась атрибутированными посвящениями: она продолжилась и после их расставания, но это была уже не перекличка «двух голосов», а интертекстуальное эхо текстов.
Бесплатно
К литературной репутации В. Высоцкого в контексте советского дискурса
Статья научная
Целью исследования является попытка объяснения некоторых неучтенных закономерностей формирования поэтической репутации В. Высоцкого в социокультурном поле позднего социализма. Обращается внимание на имиджевый парадокс Высоцкого и анализируются его причины. С одной стороны, Высоцкий как автор и исполнитель острозлободневных песен был крайне популярной и даже культовой фигурой в восприятии всех слоев советского общества. С другой стороны, он находился вне «поля литературы», поскольку фактически не публиковался. Однако эта отторженность от официальной культуры имела свои положительные стороны, ибо снимала цензурные запреты и давала новые возможности самовыражения. Показывается, что залог его популярности у миллионов слушателей соотносится с феноменом «вненаходимости», предполагающим уход от бинарного принципа восприятия (принятия / отторжения) авторитетных установок государства. Его открытие, обеспечивающее его песням всенародный успех, заключалось в перформативном сдвиге: при буквальном воспроизведении ритуалов и жанровых паттернов системы, он гротескно-иронически трансформировал их содержание. В итоге его неангажированность и свобода самовыражения, скрывающаяся подчас под маской ёрничания, воспринималась соотечественниками как некий противовес авторитарности, фарисейству, унылому дидактизму и казенному оптимизму позднесоветской эпохи. Доказывается, что Высоцкий стал камертоном «коллективного сознания» 1960-1970-х гг.: его вненаходимость претворилась во всенаходимость. В песнях-диалогах, бытовых сценках, медитативных размышлениях поэт, вживаясь в «чужое», но не чуждое ему мирочувствование соотечественников, многогранно воплотил «вещество существования» своего времени. Находя в каждом из своих героев (даже в дебоширах и выпивохах) общий «пассионарный» знаменатель, Высоцкий показал национальную, а подчас и многонациональную харизматическую интенцию своего народа. И это закономерно создавало у слушателей эффект соприсутствия и конгениальности, обеспечивающий его прижизненный успех и высочайшую посмертную литературную репутацию. В финале делается вывод о том, что корни литературной репутации таятся в текстовых и коммуникативно-резонансных стратегиях писателя, без которых социологический аспект не работает.
Бесплатно
Леонид Андреев и Анри Бергсон: смех как мысль о соглашении
Статья научная
К настоящему времени специфика смехового в художественном мире Леонида Андреева осмыслена не в полной мере. В статье предпринята попытка охарактеризовать природу возникновения смеха, осмыслить ролевую модель участников смеховой ситуации. В основе исследования лежит типологическое соположение идей Анри Бергсона о смехе и произведения Леонида Андреева «Он. Рассказ неизвестного». Работа французского философа раскрывает понимание природы смеха на рубеже веков, учитывая контекст эпохи и резюмируя опыты существующих на тот момент представлений о комическом. В статье предлагается интерпретация рассказа Леонида Андреева, в частности, его понимание смехового, иллюстрирующее тезис А. Бергсона о смехе как мысли о соглашении, где смех выступает не как реакция на комическое, а как способ моделирования собственной картины мира и встраивания в другую систему мира. Автор последовательно рассматривает ситуации, где слышится смех, описывает поведение персонажей. Одним из выводов, к которым приходит автор, является мысль о том, что смех становится признаком квазикультурности определенного социального круга, в котором формула «весело и культурно» воспринимается как концепция жизни. Смех, по мнению А. Бергсона, требующий доли равнодушия, становится единственно верной реакцией в доме Нордена и вытесняет право на другие эмоции. Одновременно с этим, смех играет объединяющую роль: все члены семьи вынуждены смеяться. Однако вынужденный, алогичный смех подменяет истинное понимание жизни ее ритуальной стороной. Любой намек на механизацию, инерцию жизни, согласно философии Бергсона, содержит в себе комизм в скрытом состоянии. Смех в рассказе также маркирует пространство «свой - чужой», и становится способом «общественной выучки», подчиняясь которой герой-рассказчик не только теряет идентичность, но и становится близок к сумасшествию. Таким образом, работа Анри Бергсона «Смех» в приложении к творчеству Леонида Андреева проясняет природу возникновения смеха в творчестве русского писателя.
Бесплатно
Статья научная
Статья предлагает новый подход к жанру дневника в литературе русской эмиграции. Дневники, которые многие эмигранты начали создавать в годы Гражданской войны и писали на протяжении всей жизни, рассматриваются как летописание нового времени, рядом характеристик сближающееся с древнерусским летописанием. Проведена параллель с особым биографическим жанром, занявшим в литературе русской эмиграции исключительное место, - житийной биографией, позаимствовавшей ряд структурных черт у древнего жития. В качестве иллюстрации предложен дневник В.Н. Муромцевой-Буниной, который писался регулярно с 1918 г. (возможно, дневник был начат раньше, но записи за более ранние годы почти не сохранились) и до смерти в 1961 г. В этом дневнике отразились политические перемены жизни эмиграции, историко-культурные взаимосвязи эмигрантской элиты, частная жизнь семьи Буниных. На фоне масштабных исторических перемен разворачиваются истории жизни их друзей и знакомых, историко-литературные сближения и разрывы. На примере этого дневника автор доказывает свои теоретические положения: важнейшие характеристики этого текста - постоянный политический фон, осмысление настоящего и моделирование будущего, чувство постистории, библейская апокалиптика. Это не обычный дневник, а дневник, созданный с оглядкой на вечность, стремящийся зафиксировать события последних десятилетий русской культуры. Таким образом, эмигрантский дневник представляет собой особый вид дневниковой прозы, не укладывающийся ни в один тип привычной типологии дневников.
Бесплатно
Лиминальный сюжет в лирике Александра Башлачева: структура и семантика
Статья научная
Работа посвящена анализу раннего стихотворения Башлачева «Разлюли-малина» в проекции на мотивно-образную систему зрелой лирики. В статье доказано, что шуточное студенческое стихотворение содержит важнейший для поздней поэзии Башлачева экзистенциальный сюжет, явленный в ключевых текстах поэта («Похороны шута», «Мельница», «Егоркина былина», «Ванюша» и проч.). В статье определен подкорпус текстов, где реализована данная сюжетная модель, вычленены ее мотивные компоненты, проанализированы принципы их распределения по текстам, выделено смысловое ядро сюжета и его «периферия». Показано, что в анализируемом подкорпусе текстов элементы сюжетного единства тяготеют к семантическому «склеиванию»: они повторяются как «мотивно-образные» кластеры, в рамках которых единичные мотивы связываются. Этот факт позволил выдвинуть предположение о том, что песни подкорпуса имеют свой структурный прототип в стихотворении «Разлюли-малина». Было доказано, что Башлачев, сохраняя структурную основу сюжета, в разных текстах дает ему различные аксиологические интерпретации, спектр которых варьируется от шуточно-пародийных (как в тексте «Разлюли-малина») до трагических (как в балладах «Егоркина былина» и «Ванюша»). Этот факт дал возможность по-новому взглянуть на специфику эволюции лирики Башлачева, которая предполагает постоянство сюжетики при динамическом изменении авторской оценки. Таким образом, в выделенном множестве текстов фиксируется не эволюция сюжета, но эволюция авторского отношения к тому, что изображает сюжет. Семантическое ядро анализируемого сюжетного единства позволило идентифицировать анализируемый сюжет как лиминальный. Было показано, что семантический комплекс лиминальности реализуется во всех текстах подкорпуса, затрагивая как пространственный, так и субъектный уровни.
Бесплатно
Литераторы ЛБО ЛОКАФ и опыт критики оборонных сценариев в начале 1930-х гг.
Статья научная
В 1931 г. в структуре Ленинградско-Балтийского отделения Литературного объединения Красной армии и флота (ЛБО ЛОКАФ) была выделена киносекция, деятельность которой была направлена на подготовку сценариев оборонных фильмов, грамотных с идеологической и военной точки зрения. Литераторы ЛОКАФ выступали как в качестве авторов сценариев, так и в качестве критиков. Деятельность киносекции ЛБО ЛОКАФ включала в себя организацию курсов для подготовки оборонных сценаристов, военное консультирование кинематографистов, участие в составлении тематических планов кинофабрик, критическую работу. Критики ЛБО ЛОКАФ, привлекаемые киносекцией, писали заключения на сценарии кинофабрик Ленинграда. Формы критики сценариев в киносекции носили в основном внутренний характер: устные обсуждения на заседаниях секции и собственно рецензирование сценариев. Критические статьи в оборонных журналах пока были единичными. Оборонная критика выполняла обучающую и контролирующую функции, став инструментом идеологического контроля содержания киносценариев (ЛОКАФ курировался Политуправлением РККА). Был разработан алгоритм утверждения сценария. Опыт критики оборонных сценариев киносекцией начала 1930-х гг. в дальнейшем позволил ЛОКАФ не только развить направление критики кинофильмов в своих журналах, но и сформулировать основные требования критики к оборонному произведению. Эти требования носили преимущественно идеологический характер. В статье в научный оборот вводятся материалы о работе критиков и литературных деятелей Ленинграда, критические тексты.
Бесплатно
Литературная тематика дневниковых записей В.Н. Муромцевой-Буниной
Статья научная
В статье рассматриваются ранее неизвестные дневниковые записи В.Н. Муромцевой-Буниной, хранящиеся в Русском архиве в Лидсе (Великобритания) и охватывающие период жизни Буниных во время Второй мировой войны на юге Франции, в Грассе. Анализируются особенности реализации литературной тематики дневниковых записей В.Н. Муромцевой-Буниной 1939-1945 гг., которые дают представление о ее круге чтения и на сегодняшний день остаются неизученными в рамках ее творческого наследия. Окололитературные записи объединяются в несколько групп: записи о ее читательских впечатлениях (чтение религиозной литературы и произведений зарубежных писателей на немецком, английском и французском языках, в частности, Мэриэл Бьюкенен, Андре Жида, Франсуа Мориака, Джона Локка), записи о собственно писательской деятельности, о переписывании на машинке произведений И.А. Бунина и других авторов, а также о занятиях переводами. Анализ позволяет заключить, что в 1939-1945 гг. Вера Николаевна предстает в роли не только жены и спутницы жизни И.А. Бунина, но и помощницы в его творческой деятельности, участвовавшей в организации литературных встреч и переписывавшей тексты его произведений, а также других эмигрантских авторов. В 1939-1945 гг. Вера Николаевна писала части автобиографического цикла очерков «Беседы с памятью», читала религиозные тексты, литературные произведения в оригинале, записывая отзывы на них. Все это дает возможность говорить о Вере Николаевне Муромцевой-Буниной как о незаурядной личности, внесшей свой вклад в культуру русского Зарубежья.
Бесплатно
Математическая логика и женская интуиция в пьесе С.В. Ковалевской и А.Ш. Леффлер «Борьба за счастье»
Статья научная
В статье идет речь об оригинальном драматургическом опыте С.В. Ковалевской и шведской писательницы А.Ш. Леффлер, создавших в конце 1880-х гг. не имеющий аналогов проект: состоящую из двух частей пьесу «Борьба за счастье». В ней одна часть представляет собой реальное течение событий (так, как они мыслятся в реалистической парадигме), а вторая – некий утопический вариант произошедшего с учетом того, что герои осознали свои ошибки и стали руководствоваться возможностью идеального мироустройства. На первый взгляд возникновение утопического предвидения не представляется оригинальным. Но на самом деле оно становится литературной иллюстрацией к математической теории вероятностей А. Пуанкаре, что не удивительно, поскольку С. Ковалевская была увлечена дифференциальными уравнениями, заведомо предполагающими «пучок» возможных решений. Но, положив в основу пьесы математические знания и логику, она со своим соавтором вышла на философский уровень и задалась вопросами о свободе воле и роли случайности в жизни человека. А поскольку С. Ковалевская являлась вместе с А.Ш. Леффлер еще и носительницей феминистских взглядов, удачно подключила женскую интуицию и чутье в решении поставленной проблемы, отчего особыми красками заиграли именно женские образы. В результате мы имеем сценическое произведение с оригинально разработанными характерами, с глубоким проникновением во внутренний мир человека. В статье анализируются также художественные особенности пьесы: сложные пространственные построения, нелинейный хронотоп, которые позволяют вторую часть драмы «Как могло бы быть» сравнить со средневековым мираклем.
Бесплатно
