Проблемы калмыцкой филологии. Рубрика в журнале - Новый филологический вестник
Композиционное своеобразие песен малодербетовского цикла эпоса "Джангар"
Статья научная
В статье рассматривается композиционное своеобразие трех песен Малодербетовского цикла эпоса «Джангар»: 1. «Песнь о том, как богдо Джангар мангаса Уту Цагана покорил»; 2. «Песнь о том, как богдо Джангар хана мангасов Кюрюл Эрдени покорил»; 3. «Песнь о том, как прославленный Улан Шовшур хана мангасов Свирепого Шара Гюргю покорил». Композиция эпического произведения строится как последовательное повествование, способствующее созданию целостной картины. Основная идея песен Малодербетовской трилогии «Джангара» - прославление героического подвига богатырей Бумбы во имя защиты родной державы, а в заключительной поэме - еще и освобождения угнанного народа от иноземного захватчика Шара Гюргю-хана. Одной из особенностей Малодербетовского цикла является присутствие в нем важной композиционной части - пролога. Отправной точкой к завязке действия является пир во дворце хана Джангара. Сцена пира, выполняя определенную композиционную роль, выделяет героя, которому предстоит отправиться в боевой поход. Конфликтная ситуация, возникшая в завязке песни, вызывает действие. Прежде чем герои вступят в открытый конфликт, необходимо решение одной из противоборствующих сторон. В решающий момент богатыри проявляют храбрость и мужество в борьбе с многократно превосходящим силой и численностью врагом. Кульминацией песен является поединок богатырей. Сцены битвы героя и джангаровых богатырей с могучим, уверенным в своем превосходстве противником изображаются джангарчи яркими художественно-изобразительными средствами, создавая панорамную картину сражения, что, в свою очередь, всецело завладевает вниманием слушателей. Победа, добытая ценой нечеловеческих усилий, воспринимается как победа духа - морального превосходства хана Джангара и богатырей Бумбы над храбростью и силой захватчика. Несмотря на сюжетную самостоятельность, песни Малодербетовского цикла взаимосвязаны между собой и располагаются в строго определенном порядке. Единство песен цикла поддерживается таким композиционным элементом, как развернутый, обширный пролог - повторяющаяся в каждой поэме в почти неизменном виде вступительная часть песни. Отличительной чертой цикла также является внутреннее сюжетно-структурное единство песен, последовательность которых определяется взаимосвязанным сюжетом.
Бесплатно
Концепт лн ‘облако’ в фольклоре калмыцкого народа
Статья научная
Данная работа посвящена исследованию концепта облака (тучи) на материале фольклорных произведений калмыцкого народа. В силу своей несамостоятельности и относительной нечастотности представления о данном природном явлении сложно реконструировать общую схему концепта, этим и определяется актуальность проведенного исследования. Материалом исследования выступили разножанровые фольклорные тексты, как опубликованные, так и не изданные на калмыцком и в переводе на русский язык. В результате проведенного анализа фольклорных произведений калмыцкого народа был реконструирован концепт облака (тучи). В калмыцком языке существует всего одна лексема для обозначения исследуемого атмосферного явления - YYлн ‘облако, туча’, которое в зависимости от контекста обозначает разную степень проявления данного явления. Облако по своей природе амбивалентно, поскольку является небесным по своему происхождению, в силу этой природы оно может иметь и созидательную, и разрушительную силу, причем последняя, видимо, связано с архаичными представлениями об облаке как объекте, несущем тьму, закрывающим солнце (жизнь). Облако, поскольку является видимым объектом, обладает вполне определенными физическими характеристиками: легкость, цвет, величина, форма. Имеется связь облака с небесным драконом лу, который превращается при спуске на землю в верблюда, небесного по своему происхождению. В калмыцком фольклоре облако выполняет функции, которые обусловлены архаичными представлениями о нем: облако является связующим между верхним и средним мирами, оно исцеляет, несет благо, спасение, является предвестником гостей (как друзей, так и врагов). Кроме того, облако участвует в создании гипербол высоты и скорости.
Бесплатно
Космогонические мотивы в синьцзян-ойратской версии эпоса «Джангар»
Статья научная
В статье рассматриваются космогонические мотивы в синьцзян-ойратской версии эпоса «Джангар». Материалом исследования явились тексты песен синьцзян-ойратской эпической традиции «Джангара», опубликованные в Китае на ойратской письменности «тодо бичиг» («ясное письмо») и переложенные на калмыцкий язык известным востоковедом Б.Х. Тодаевой. Изучение космогонических мотивов в текстах песен показало, что в зачинах ойратского эпоса мотив первотворения имеет архаическую модель, в которой единичные «первообразы»: гора Сумеру (Сумбр уул), Замбатив (Замбутив), внешний океан (hазад дала), море Сун (Сун дала), река Ганг (ЬаHh мврн дала), сандаловое дерево Галбар Зандан (hалвр зандн), птица Гаруди (hаруди шовун) и др. - вырастают из своего рода «космических эмбрионов» и занимают центральное место в эпической картине мира. На фоне мифологической картины «расширяющейся вселенной» появляется главный герой эпоса Джангар. Рождение богатыря занимает инициальную позицию и указывает на взаимосвязь происхождения главного героя Джангара с началом жизни на земле. Эпитет «одинокий» (hанц, hагц) указывает на древнейшее представление об эпическом герое как о первопредке и первом человеке, который наделяется чудесной силой покровительствующих бодхисатв (Ваджрапани, Махакалы, Цзонхавы) и силой мифологической птицы Гаруди. Рассмотренные мотивы указывают на взаимосвязь главного героя с космическим верхом. Одним из элементов космогонического пространства является дворец Джангара, олицетворяющий центр мироздания и символизирующий величие эпической державы.
Бесплатно
Статья научная
В статье рассматривается сочинение «Мани-камбум» - один из текстов, посвященных культу бодхисаттвы Авалокитешвары, который в буддизме махаяны олицетворяет собой безграничное сострадание. Образ Авалоки-тешвары оказал огромное воздействие на духовную жизнь и культуру ряда стран Востока. В Китае он известен как Гуань-инь, в Японии - как Каннон, тибетцы зовут его Ченрези (от тиб. spyan ras gzigs), в текстах на монгольских языках он именуется как Арьябала и Хоншим бодисад. Этот образ особо почитается российскими народами, традиционно исповедующими буддизм (калмыками, бурятами и тувинцами). «Мани-камбум» состоит из трех частей, первая из которых включает тридцать шесть рассказов, содержащих жизнеописания и легендарные повествования о деяниях Авалоки-тешвары, принимающего различные образы и проявления. Цель статьи -на материале ойратского перевода этого тибетского памятника рассмотреть особенности изложения основных положений буддийского учения, адресованные обитателям Страны снегов (т.е. Тибета); помимо этого, проследить истоки легенды о происхождении тибетцев. Необходимость обращения в веру прародителей тибетцев побудила бодхисаттву Авалокитешвару чудесным образом сотворить юношу с прекрасной внешностью, который познакомил обитателей Тибета с основными положениями буддийского учения, касающимися нравственного поведения (воздержание от Десяти грехов, совершение Десяти добродетелей, учение о шести парамитах). Эти примеры представляют собой не только теорию, но и практическое руководство относительно того, какой образ жизни следует вести.
Бесплатно
Литература калмыцкого зарубежья (сборник стихотворений Гари Мушаева «Степной ветер»)
Статья научная
В статье рассмотрен сборник стихотворений «Теегин салькн» («Степной ветер», 1995) Гари Мушаева (1925-1966), представителя литературы калмыцкого зарубежья. Особенность этого издания заключается в том, что оно является одновременно дебютным и посмертным, подготовленным составителем -калмыцким поэтом Егором Буджаловым. При жизни автора его произведения не публиковались, не переводились. Возвращение на родину состоялось в 1993 году: на страницах журнала «Теегин герл» («Свет в степи») напечатана небольшая стихотворная подборка поэта на калмыцком языке с предисловием Е. Буджалова. Сборник «Теегин салькн», изданный на спонсорские средства земляков, не был объектом и предметом исследования, как и творчество Г. Мушаева. С одной стороны, ранее это было обусловлено территорией замалчивания отечественной литературы зарубежья, позже, видимо, - единичным фактом существования сборника как небольшого художественного наследия поэта-эмигранта, угнанного юношей в Германию во время Великой Отечественной войны. Краткое предисловие Буджалова, известное в журнальном варианте, в книжном издании не дает представления об объеме произведений Мушаева в семейном архиве, не объясняет принцип структурирования сборника составителем, лишь объясняет отсутствие редакторского вмешательства в избранные тексты автора. Сборник включает стихи, песни и благопожелания, разделенные на три части. Всего 41 произведение, в том числе авторский перевод на русский язык стихотворения «Теегин салькн». Заголовочно-финальный комплекс отличается, во-первых, именованием издания стихотворением, ставшим начальным в составе сборника, во-вторых, датированием большей части стихотворений, отсутствием эпиграфов, посвящений, подзаголовков (единичное указание на жанр песни), места создания (единичный случай указания). Хронологический диапазон произведений - с 1945 по 1952 годы. Историко-литературный и сравнительно-сопоставительный методы способствуют достижению цели - изучить поэтику стихотворного сборника Мушаева в аспекте литературы калмыцкого зарубежья. Характерная особенность данного издания в том, что в нем нет политического, идеологического ракурса, исторических реалий, минимум автобиографических деталей (Великая Отечественная война, эмиграция, Германия, лагерь для перемещенных лиц, семья, актерские роли в кино). Основной лейтмотив сборника - ностальгия. Очевидна связь Мушаева-поэта с фольклором, традицией калмыцкого стихосложения.
Бесплатно
Маркеры "своего" и "чужого" в аспекте концепта дом в письмах Б. Бергмана
Статья научная
Статья посвящена исследованию маркеров «своего» и «чужого» в аспекте концепта дом в неродственных лингвокультурах - калмыцкой и немецкой. Материалами исследования послужили письма Б. Бергмана, вошедшие в фундаментальный труд Б. Бергмана «Nomadische Streifereien unter den Kalmuken in den Jahren 1802 und 1803» («Кочевнические скитания среди калмыков в 1802-1803 годах»). Цель статьи - рассмотреть концепт «дом» и определить способы репрезентации рассматриваемого концепта в письмах Б. Бергмана с учетом анализа маркеров «своего» и «чужого». В ходе исследования выявлено, что жанр писем, своеобразных путевых заметок, хорошо иллюстрирует нахождение автора в другой культуре, в результате чего актуализируется граница между «своим» и «чужим». Оппозиция «свой» / «чужой» ярко проявляется в литературном творчестве Б. Бергмана, это видим мы в его уникальных письмах, наполненных национальным и культурным содержанием. Находясь в чужой этнической среде, отмечая разительные отличия в поведении, образе жизни, традициях и обычаях, во внешнем облике, автор старается найти ключ к объяснению этих контрастов. Заслуга Б. Бергмана в том, что задолго до появления метода включенного наблюдения он использовал его отдельные элементы и с точки зрения антропологии исследовал широкий круг вопросов духовной и материальной жизни номадов, развенчал устоявшийся этностереотип калмыка, нравы и характер которого описывались необъективно. Исследование восприятия калмыков Б. Бергманом, его взгляд как бы со стороны, исходя из существующей национальной картины мира немцев, важны для понимания национального характера, менталитета и позволяют увидеть те стороны характера и уклада жизни кочевника, которые остаются для калмыков незаметными.
Бесплатно
Статья научная
Церен-Дорджи Номинханов - известный востоковед, первый доктор филологических наук в Калмыкии. Опыт работы в молодости в качестве военного инструктора в Монголии (1921-1923 гг.) и деятельность в должности коменданта г. Урги (Улан-Батора) в 1921 г. во время создания монгольского Ученого комитета (будущей Академии наук) Монголии определили его интерес к монголоведению. Первые научные экспедиции Ц.-Д. Номинханов провел в Монголии по направлению и согласно задачам, поставленным его учителем, профессором Б.Я. Владимирцовым, в 19241926 гг. и 1928-1929 гг. После окончания Ленинградского Восточного института он трудился в Калмыкии, Астрахани, Москве, Ташкенте, Абакане, Алма-Ате. В Калмыкии ученый работал с сентября 1930 г. до июля 1931 г. преподавателем в Калмыцком педагогическом техникуме (располагался в г. Астрахани); в 1943 г. (с июня до 28 декабря, когда депортации подвергся весь калмыцкий народ) ученым секретарем Калмыцкого научно-исследовательского института языка, литературы и истории (КНИИЯЛИ); после восстановления автономии Калмыкии в 1957 г. - заведующим сектора, зам. директора, старшим научным сотрудником КНИИЯЛИ (1960-1967 гг.). В разные периоды своей научной деятельности ученый занимался сбором этнографических, фольклорных, лингвистических материалов, которые отложились в архивах России и Монголии. Наиболее крупный по количеству единиц хранения фонд ученого находится в Научном архиве Калмыцкого научного центра РАН. Цель статьи - рассмотреть состав фольклорных материалов по монгольским народам в этом фонде и сопоставить с материалами из других архивов.
Бесплатно
Статья научная
Церен-Дорджи Номинханов - известный востоковед, первый доктор филологических наук в Калмыкии, в отдельные годы работавший в разных регионах нашей страны и в Монголии. Среди научных и учебных заведений, в которых пришлось трудиться ученому, Коммунистический университет трудящихся Востока и Институт востоковедения (г. Москва), Калмыцкий педагогический техникум (в 1931 г. располагался в г. Астрахани), Среднеазиатский государственный университет и Узбекский филиал Академии наук СССР (г. Ташкент), Ученый комитет МНР (г. Улан-Батор), Хакасский НИИЯЛИ (г. Абакан), Казахский государственный университет и Академия наук Казахской ССР (г. Алма-Ата), Калмыцкий НИИЯЛИ (г. Элиста). Первые научные экспедиции Ц.-Д. Номинханов провел в Монголии по направлению и согласно задачам, поставленным его учителем, профессором Б.Я. Владимирцовым, в 1924-1926 гг. и 1928-1929 гг., и в разные периоды своей научной деятельности ученый занимался сбором этнографических, фольклорных, лингвистических материалов, которые отложились в архивах России и Монголии. Наиболее крупный по количеству единиц хранения фонд ученого находится в Научном архиве Калмыцкого научного центра РАН. Цель статьи - рассмотреть состав фольклорных материалов по монгольским народам в этом фонде и сопоставить с материалами из других архивов. В первой части статьи был представлен состав фольклорных материалов, содержащихся в личном фонде Ц.-Д. Номинханова в Научном архиве Калмыцкого научного центра РАН. Во второй части представлен сопоставительный анализ материалов, собиравшихся ученым и хранящихся в разных архивах России и Монголии. Материалы, записанные среди дербетов Монголии, донских и большедербетовских калмыков в 1920-х гг., среди синьцзянских ойратов в 1930-е гг., пережили вместе с исследователем депортацию. После возвращения на родину Ц.-Д. Номинханов передал сохраненные им бережно в непростые периоды его жизни, систематизированные и переписанные им лично в соответствии с новой орфографией материалы, ранее записанные латиницей, в архив Калмыцкого НИИЯЛИ. Фольклорные материалы были пополнены также его записями, осуществленными в 1960-е гг.
Бесплатно
Мифологические элементы в ойратской легенде о нойоне Галдаме: характеристика коня
Статья научная
Введение. В фольклоре монголоязычных народов известны песни, легенды и предания о нойоне Галдаме (калм., ойрат. Ьалдма, Ьалдмба; монг. Галдамаа, Галдамбаа), сыне хошутского Очирту-Цецен-хана, внуке хошутского Байбагас-хана и джунгарского Батура-хунтайджи. Исследователи насчитывают более тридцати вариантов песен и двадцати текстов несказочной прозы о нойоне Галдаме в устной традиции ойратов Монголии и Китая, калмыков России. Цель статьи - проанализировать особенности характеристик коня нойона Галдамы, представленных в ойратской легенде, которая была записана среди торгутов Синьцзяна (КНР), в контексте мифологических характеристик фольклорных текстов о Галдаме. Результаты. В ойратских легендах о Галдаме прослеживаются эпические элементы, которые включались в фольклорные тексты в процессе их сложения. В устной народной традиции исторический персонаж обрел характеристику мифологического героя. В соответствии с эпическим характером текстов о Галдаме в фольклоре ойратских народов образ коня также наделяется соответствующими чертами. В легенде, записанной среди торгутов Китая - потомков калмыков, мигрировавших в 1771 г. из Калмыцкого ханства на восток, соответственно тому, что в ряде легенд появляется мотив происхождения героя из иного мира, иное происхождение коня подчеркивается его необычным внешним видом (горбатость) и необычайной жизненной силой.
Бесплатно
Мифология ежа в калмыцком фольклоре
Статья научная
В статье рассматривается мифология ежа в калмыцком фольклоре. Известно, что Ёж мудрый в фольклорной традиции выступает создателем брачных обычаев. При рассмотрении «указа» ежа erēn cōxurān büseleqtün - «пестрым, рябым опоясывайте [юрту]» - и анализе семантических признаков этих элементов (рябое - крученая волосяная веревка/пояс (хошлң), пестрое - ленты-подвески (өлгц) и опоясывание юрты) выявлено типологическое сходство с обрядами испрашивания души ребенка у тюрко-монгольских народов. Юрта в предании символизирует космический центр и мужское начало, ёж, бегущий вокруг юрты, - символ женской матки. Опоясывание черно-белой крученой волосяной веревкой/поясом олицетворяет слияние космических начал - Неба и Земли - и символизирует пуповину. А ленты-подвески (өлгц), которые в ритуальной схеме подвязывались к салбак у тувинцев, к оттыŋ залазы у алтайцев, к залаа у бурят, к салама у якутов и к хошлонг у калмыков, символизировали испрашиваемую душу ребенка. Само действие как завязывание ленты/нити узлом к крученой волосяной веревке синонимично опоясыванию, чем усиливается функция соединения, основного символического значения свадебной обрядности. В совокупности эти символы свидетельствуют о добуддийских верованиях калмыков, о древнем ритуале испрашивания души ребенка, что связано с традицией приобщения к роду, его умножению. Этот ритуал берет начало в свадебной обрядности, повторяющей такие основные жизненные циклы, как смерть и возрождение. Свадебная обрядность калмыков в настоящее время сохраняет лишь рудимент ритуального комплекса, но, как выясняется, наиболее значимый - это ленты-подвески (елгц), символизирующие испрашиваемую душу ребенку.
Бесплатно
Монгольский и калмыцкий анекдот XIX в.: специфика и структура
Статья научная
В данной статье вводятся в научный оборот тексты монгольских и калмыцких анекдотов XIX в. Монгольские анекдоты обнаружены в работе венгерского ученого Г. Балинта «Ethnologische Mitteilung aus Ungarn» (1895) и у Г. Тимковского во время его путешествия в Китай через Монголию в 1820 и 1821 гг. (1824). «Калмыцкие анекдоты» («Kalmukische Anekdoten») опубликованы Б. Бергманом во втором томе его труда «Nomadische Streifereien unter den Kalmuken in den Jahren 1802 und 1803» («Кочевнические скитания среди калмыков в 1802-1803 годах»). Автором рассматривается специфика и структура анекдотов. Монгольские анекдоты исследованы такими учеными, как Ш. Гаадамба, Р. БатаахYY, Ш. Цэнд-Аюуш, Х. Сампилдэндэв и др. Но тексты монгольских анекдотов XIX в., переведенных на русский язык, не рассматривались исследователями. Калмыцкие анекдоты XIX в. впервые проанализированы автором, так как эти тексты существуют только в переводе на немецкий язык. Сами же аутентичные тексты, к сожалению, не существуют. Запись калмыцкого фольклора велась многими учеными и исследователями, начиная с XVIII в., но это в основном сказки, песни, загадки, пословицы. Информации о записи калмыцких анекдотов не имеются. Калмыцкие анекдоты в переводе Б. Бергмана - это первый и единственный источник, доказывающий бытование этого речевого жанра у степного народа. На основании небольшого количества текстов делается вывод, что анекдоты имели трехчастную структуру - завязку, кульминацию и неожиданную развязку и композиционно состояли из трех частей - завязки, середины и концовки.
Бесплатно
Мотив превращения в калмыцких сказках на сюжетный тип "Волшебник и его ученик" (АТ 325)
Статья научная
В статье рассматривается мотив превращения в калмыцких сказках на сюжетный тип «Волшебник и его ученик» (АТ 325). В устной традиции калмыков данный сюжетный тип продуктивно используется в качестве «рамки». В калмыцких сказках на данный сюжет широко представлена фигура вредителя. В качестве учителей, преследующих ученика, выступают семеро великих магов, семь волшебников, Бакши, гелюнг и мус. В рассмотренных текстах именно семь магов, волшебников обучают юношей. Это число в калмыцкой мифоритуальной традиции является сигналом пограничного состояния между нашим и «иным» миром. Бегство ученика от учителя мотивировано: герой бежит от преследователя-антагониста, стремясь спасти свою жизнь, с помощью превращения в различных животных, птиц и рыб. Среди преследователей мус демонстрирует свою «непосредственную связь с хтоническими существами», превращаясь в золотошерстного жеребца владыки хозяев воды - усун хадын эзена, являя принадлежность «чужому» миру. Калмыцкие сказки на сюжетный тип АТ 325 «Волшебник и его ученик» показывают цепь превращений в разных животных учителя и его ученика. Эти превращения показывают возвращение героя из страны мертвых в страну живых. Локус, в котором происходят превращения, является границей миров. Вода как рубеж двух миров (в частности река, море, океан) отражается в картине мира предков калмыков. Во всех вариантах сказок продажа коня вместе с уздечкой оборачивается бедой для превращенного героя, так как узда, которой был укрощен конь, приобретала магическую силу.
Бесплатно
Мотив превращения в калмыцких сказках на сюжетный тип "чудесное бегство" (АТИ 313)
Статья научная
В устной традиции калмыков сказки на сюжетный тип «Чудесное бегство» (АТU 313) имеют национальную разработку и случаи заимствования. Этнической особенностью сказки «Ах дY хойр хулhн» («Братья-мыши») является то, что в ней мифическая птица хан Гаруда превращается в человека при надевании шапки, рукавиц и носков. Образ этот представляется наслоившимся на культ орла народов Южной Сибири и Центральной Азии, где исторически проживали предки калмыков - ой-раты. В сказке «Иван-царевич гидг кeвyнэ тууль» («Сказка о юноше по имени Иван-царевич»), заимствованной из русской устной традиции, герой также выхаживает птицу хан Гаруду, а не орла. Перевоплощенную (в девушку, соловую лошадь, ламу-священнослужителя) благодарную лису в сказке «Ах дy хойр хулhн» («Братья-мыши») называют «арат-мврн» -лиса-лошадь, «арат-куукн» - лиса-девушка, указывая на новый образ и ее изначальную сущность. Превращение героя сказки «Усн хадын хан» («Владыка хозяев воды») происходит благодаря чудесным способностям девушки при побеге из подводного мира. Герой сказки hорвн кyyктэ эмгн евгн хойр» («Старик и старуха с тремя дочерями»), младший из братьев, оборачивается в серого воробья (бор богшада). Представитель антагониста, посланец владыки хозяев воды, в сказке «Усн хадын хан» («Владыка хозяев воды») из легких и печени, плававших в воде, принимает облик человека. Сказки «hорвн кyyктэ эмгн евгн хойр» («Старик и старуха с тремя дочерями») и «Эгч-дy нтурвн» («Три сестры») разрабатывают мотив обращения предметов, которые достаются героям от их родителей. Чудесные вещи создают препятствия на пути преследователя: гору и лес. Непреодолимой для антагониста становится река, в традиционном мировоззрении калмыков представляющаяся границей миров. Следует отметить, что в калмыцких сказках используется универсальная контаминация мотива превращения небесных дев-лебедей в девушек с сюжетным типом «Мужчина преследуется из-за своей красивой жены» (ATU 465 А). Мотив превращения является сюжетообразующим и реализуется в разных формах бегства и погони, представляющих возвращение героя из иного мира в мир живых.
Бесплатно
Статья научная
В статье рассматривается мотив превращения в калмыцких сказках на сюжетный тип «Мужчина преследуется из-за своей красивой жены» (АТИ 465). Анализ показал, что мотив превращения лебедя в красивую девушку является сюжетообразующим, динамическим, так как дает толчок развитию сюжета. Герой, желая заполучить небесную деву, прячет обличие лебедя и вынуждает ее стать супругой. Лебеди в калмыцкой сказке описываются желтоголовыми - «шар толhата». Белый цвет, который коррелирует с солярной семантикой, дополняется желтым, усиливающим эту связь. Солнце в устной традиции калмыков имеет постоянный эпитет «алтн шар» - золотисто-желтое. Белая лебедь, которую поймал охотник, -младшая из дочерей Хормусты тенгрия, главы 33 небожителей-тенгриев. Жена неземной красоты, от которой исходит сияние солнца и луны, обладает атрибутами, обозначающими принадлежность иному миру: желто-пестрый платок (шар цоохр альчур), золотой гребень (алтн сам), золотое кольцо (алтн билцг). Благодаря превращению небесной девы охотник-сирота женится на ней, выполняет трудные поручения хана, приобретает волшебного помощника и, в конце концов, занимает его место, поднявшись на самый верх социальной лестницы. Таким образом, изучение мотива превращения показало, что он отражает архаичные представления о лебеде как священной птице, имеющей сакральное значение в традиционной культуре этноса, в том числе и материальной в виде костюма замужней женщины. Лебедь наделяется функцией медиатора между мирами и почитается у калмыков как тотемная птица.
Бесплатно
Мотив превращения в калмыцких сказках на сюжетный тип «Чудесная птица» (АТ 567)
Статья научная
В статье рассматривается мотив превращения в калмыцких сказках на сюжетный тип «Чудесная птица» (АТ 567). Калмыцкие сказки на данный сюжет можно разделить на две группы. Сказки первой группы заканчиваются тем, что братья приобретают волшебные предметы, старший из них становится ханом. Сказки второй группы с более сложной структурой, их сюжетообразующим мотивом является мотив превращения. В текстах первой группы отмечается неосознанное, но предопределенное судьбой превращение двух братьев, съевших голову и крыло чудесной птицы. Превращение старшего брата происходит на уровне его функций, когда он поднимается на самый верх социальной лестницы и становится повелителем - ханом. Младший брат преображается, приобретя красоту и новые чудесные способности. Анализ сказок второй группы показал, что мотив превращения героя в них является «динамическим», так как он «изменяющий ситуацию», «движущий» (по Б.В. Томашевскому). Герой принимает облик «беспомощного, социально отверженного существа -ребенка (сироты)», которого усыновляют бездетные бедные старик и старуха, обращается в животное и птицу. Превращение в животных (ослиц) как наказание ханской дочери с ее служанками герой проводит, используя вспомогательные средства (яблоко, лотос, лилия). Реализация изучаемого мотива дает разные формы, начиная от неосознанного превращения с неожидаемым результатом до осознанного превращения с ожидаемым итогом. Превращение происходит через вспомогательные средства животного и растительного происхождения. Отмечается в рассмотренных сказках и оборотничество как способность персонажа, причем не только в мире живых людей.
Бесплатно
Мотив пути в калмыцких сказках на сюжетный тип АТ 508 "Благодарный мертвец"
Статья научная
В статье рассматривается мотив пути в калмыцких сказках на сюжетный тип АТ 508 «Благодарный мертвец». Анализ показал, что мотив пути реализуется представителями двух поколений. Вначале престарелый родитель мифологического возраста (восемь тысяч / пятьсот пятьдесят пять лет) отправляется с целью испрашивания наследника к своему заячи - гению-хранителю. Долготу пути символизируют железные башмаки и посох, которые старик берет с собой. Традиционные формулы пути также изображают его долготу. Сын, рожденный после проведения определенных ритуалов, подсказанных манджиком - послушником хурула, отправляется торговать. Испытание работника перед отправлением в путь, на наш взгляд, является переосмысленным и трансформированным представлением о еде, как имеющей «особое значение» для отправившегося в иной мир. По пути герой восстанавливает порядок, вернув долг умершего, возвращает мертвеца в могилу и дарует душе покой, приобретя, таким образом, благодарного помощника. Путь героя сказки описывается конкретными локусами: большой курган, солончаки, пески. Эти места являются пограничными зонами, где героя поджидают вредители - семья мусое-людоедов / мангасы. Благодарный мертвец добывает герою невесту (небесную деву / дочь хана), все вместе возвращаются домой. Однако герой предпринимает еще одно путешествие, уже в страну мертвых. Пройдя со своим помощником испытания владыки смерти Эрлик Номин хана, герой и благодарный мертвец возвращаются в мир людей. Представления об этом путешествии в мир мертвых у калмыков складывались под воздействием буддийской мифологии.
Бесплатно
Мотив рождения героя в сказочно-эпической традиции калмыков
Статья научная
Систематизация фольклорных образцов на уровне мотивов представляется актуальной и значимой для исследования генезиса и развития сказочных и эпических текстов, восходящих к одной этнической традиции, а также для дальнейшего сравнительно-типологического изучения на более широком материале. Целью данной статьи является рассмотрение мотива рождения в устной традиции калмыков на материале сказок и эпоса в сравнении с мотивами монгольского эпоса, систематизированными С.Ю. Неклюдовым. Материалом для исследования мотивов сказочно-эпической традиции калмыков явились архивные материалы, тома «Хальмг туульс», тома «Свода калмыцкого фольклора». Анализ показал, что мотив рождения семантически неразложим, морфологически он раскладывается на отдельные элементы. Предикат (функция) рождение героя в сказочно-эпической традиции калмыков сопровождается различными мотивировками. Отсутствие наследника вызывает необходимость действовать, чтобы устранить это обстоятельство. Сказка развернуто показывает обстоятельства появления сына у престарелых родителей. Мотив рождения героя в сказочной традиции расширяется за счет описания бесчисленного множества скота четырех видов. В эпосе ситуация отсутствия наследника характеризуется лаконизмом изложения -недосказанностью. При этом мотив трансформируется с сохранением условий чудесного рождения героя от небесной девы. Эпический текст представляет архаические мифы о материнском начале Земли, отраженные в рудименте мотива петрогенеза. Мотив рождения, реализуемый через формулу «чудесные дети», дополняется обстоятельством рождения героя у бездетных стариков, а устойчивая формула данного мотива характеризует в эпосе персонаж старшего поколения Алтана Чееджи. В сказочной традиции поздний пласт представлений о рождении героя связан с воззрениями буддизма
Бесплатно
Мотив свадьбы в повести «Девичья честь» Санжи Балыкова
Статья научная
Статья посвящена рассмотрению мотива свадьбы в повести Санжи Балыкова «Девичья честь», написанной автором в эмиграции в 1938 г. Повесть была переиздана в Калмыкии в 1993 г. и вызвала большой интерес у читательской аудитории не только автобиографичностью содержания, но и подробным описанием быта, традиций и образа жизни донских калмыков-казаков в Задонской степи Сальского округа в начале XX в. В статье проанализированы этапы свадебного комплекса, описанного в повести. Сделан вывод о том, что в традиционной калмыцкой свадьбе у донских калмыков в конце XIX - начале XX вв. сохранились архаичные черты свадебного комплекса вследствие длительного обособленного проживания, например, обряд обручения и получения благословения в буддийском храме, использование конских жил для оформления сватовства, скачки для доставления специального войлочного надподушечника из приданого невесты, ритуальное кормление собаки в доме жениха. Вместе с тем автору удалось показать и наметившиеся процессы трансформаций в обрядах и ритуалах. Сравнительно-сопоставительный анализ со свадебным комплексом астраханских и ставропольских калмыков позволил выявить значимые отличия. Описание свадьбы как важнейшего механизма регуляции повседневной жизни калмыков, трансляции их духовных ценностей, мировоззрения и традиционных верований использовано С. Балыковым в качестве противопоставления губительным последствиям Гражданской войны.
Бесплатно
Мотив смеха и плача в калмыцком фольклоре
Статья научная
Данная работа посвящена исследованию мотива смеха и плача в калмыцком фольклоре. Актуальным является его реконструкция через типологические сравнения, поскольку он легко «узнаваем» в различных традициях. Материалом исследования послужили разножанровые фольклорные тексты калмыков - это кумулятивные сказки, реконструкция игры в числовые загадки и эпические тексты. В результате проведенного исследования были сделаны следующие выводы. Структурно-семантический анализ мотива выявил его архаические корни, восходящие к обрядовым функциям добуддийских верований о космогоническом начале. Так, в архаических верованиях калмыков и их предков ойратов обряд смеха символизировал акт воспроизведения, рождения, а обряд плача повторял обряд похорон. Беспрерывность данных актов в фольклоре передается через повтор, являющийся «наиболее архаичным приемом формирования структуры фольклорного текста». Акт коммуникации, выраженный через повторы в цепевидных структурах, является способом передачи «знаний традиции» о верованиях и представлениях из общей памяти о прошлом. Рудименты этих воззрений, разбросанные в фольклорных текстах и жанрах, при типологической реконструкции с древнегреческой буфонией и ритуалами древнетибетской религии бон обретают смысл и восполняют пробелы в нашем знании. В сказках и загадках метафорические функции смеха и плача имеют лучшую сохранность, нежели в эпических образцах фольклора, что вполне соответствует закономерностям развития народного творчества.
Бесплатно
Мотив чудесного рождения в синьцзян-ойратской эпической традиции "Джангара"
Статья научная
В статье рассматривается мотив чудесного рождения в синьцзян-ойратской версии эпоса «Джангар». Материалом исследования явились тексты песен синьцзян-ойратской эпической традиции «Джангара», опубликованные в Китае на ойратской письменности «тодо бичиг» («ясное письмо»), переложенные на калмыцкий язык известным востоковедом Б.Х. Тодаевой, а также ойратские тексты, изданные профессором Т. Джамцо. Рассмотрение мотива чудесного рождения в ойратской версии эпоса «Джангар» показало, что данный мотив основан на исключительности событий, сопровождающих появление чудесного младенца на свет: 1) пророчество тестя Узюнг-хана Гюртем Цецен-хана, что после пяти лет счастливой супружеской жизни случится беда, свершается; 2) напавший на ханство Узюнга Свирепый Шара Мангас убивает родителей, в живых остается только чудеснорожденный младенец, спрятанный в пещере; 3) осиротевшего младенца и его жеребенка находит Шигширги и забирает домой, нарекает сироту именем; 4) благопожелание-йорял, произнесенное во время имянаречения чудеснорожденного героя, явилось магическим благословением и предсказанием его будущего героического пути. Мотив чудесного рождения в рассмотренных ойратских песнях обнаруживает архаичные элементы: ребенок появляется из материнской утробы в околоплодном пузыре; способность ребенка говорить в утробе матери; багши-предсказатель предрекает младенцу великое будущее и произносит магическое благопожелание; рождение ребенка в «рубашке» явилось предзнаменованием героического будущего и обусловило его изолированность; взаимосвязь чудеснорожденного младенца с космическим верхом; быстрый рост; наречение героя богатырским именем; обладание физической силой и магической неуязвимостью. Чудеснорожденный герой архаического эпоса, являющийся хранителем очага и защитником рода-племени, хозяином несметных стад и обширных кочевий своего отца, трансформируется в центральный образ героического эпоса «Джангар», властелина бумбайской страны, утверждающего богатырское имя героическими подвигами.
Бесплатно
