Проблемы калмыцкой филологии. Рубрика в журнале - Новый филологический вестник

Сюжет о возведении буддийской ступы Джарун Кашор в калмыцком фольклоре: исторический персонаж, мифологические и сказочные мотивы

Бакаева Эльза Петровна

Статья научная

Статья посвящена рассмотрению сюжета о возведении буддийского храма / ступы в калмыцких фольклорных текстах. Показано, что образ буддийского храма или ступы в калмыцком фольклоре, называемых Щетин квшэ, соотносится со знаменитой ступой Джарун кашор (Джаран кашор, VI в., Непал). Выявлены характеристики, позволяющие соотносить возникновение данного сюжета в калмыцком фольклоре с началом периода распространения буддизма в среде монгольских народов и знакомством с тибетской легендой о великой ступе. Показана синкретичность текстов о ступе Щетин квшэ, в которых в качестве героя выступает исторический персонаж Эте Мерген Темене - ойратский князь, сыгравший значительную роль в деле распространения буддизма среди ойратов и калмыков. Автор приходит к выводу о том, что основу сюжета калмыцкого фольклора составил сюжет тибетской буддийской легенды о ступе Джарун кашор, но калмыцкая легенда о первом субургане / храме обогатилась сказочными мотивами. Мифологические мотивы проникли в легенду о ступе вместе с сказочными. Однако если сказочные мотивы являлись структурирующими и связующими текст, в котором действия героя Эте Мерген Темене обрели характер богатырского повествования или волшебной сказки, то мифологические мотивы, во-первых, определены исходной легендой, во-вторых, соответствуют «удревнению» истории: исторический персонаж Эте Мерген живет в то время, когда действует демиург. Исторический период распространения религии в калмыцких фольклорных текстах о Щемин квшэ наделяется характеристиками, позволяющими сопоставлять события этого времени с эпохой первотворения.

Бесплатно

Сюжетообразующие мотивы в эпическом репертуаре Джангарчи Телтя Лиджиева

Манджиева Байрта Барбаевна

Статья научная

В статье рассматриваются сюжетообразующие мотивы героического эпоса «Джангар» в песнях джангарчи Телтя Лиджиева. Эпический репертуар джангарчи Телтя Лиджиева представлен десятью песнями «Джангара», которые являются известными песнями прославленного рапсода из Ики-Бухусовского аймака Малодербетовского улуса Ээлян Овлы. Телтя Лиджиев, с детства слушая героические поэмы в исполнении однохотонца Окона Бадмаева, который перенял «Джангар» у Окона Шараева, племянника Ээлян Овлы, усвоил тексты уже в сложившемся виде. Так как певцы относились к традиционной консервативной школе исполнителей «Джангара», то сюжетнокомпозиционная структура, темы, эпизоды и мотивы в песнях сохранились в том виде, в каком джангарчи получили их от своих предшественников. В эпических песнях Телтя Лиджиева имеются мотивы, стадиально относимые к эпосу государственной формации: угона табуна, ультиматума, скачки, стрельбы из лука в погоне, преследования богатыря, пребывания богатыря в ставке антагониста, бумбайского знамени, богатырского поединка, ломки копья, восстановления копья, мотив триединства богатыря (конь - оружие - герой), клятвы богатырей, боевого клича «ура», вознаграждения Джангаром богатыря, полонения антагониста, богатырского сожаления, клеймения антагониста, расправы над антагонистом, победоносного возвращения. В данной статье мы попытались рассмотреть элементы, которые строятся по единой модели эпического сюжета и включают в себя ряд сюжетообразующих мотивов. В результате проведенного анализа мы пришли к выводу, что сюжетообразующие мотивы в эпическом репертуаре джангарчи Телтя Лиджиева, являясь частью повествовательной структуры, предстают в виде предикативной конструкции, имеющей свою последовательность, где каждый комплекс мотивов имеет нерасторжимую связь между собой. Так, мотив угона табуна и мотив ультиматума, представляющие конфликтную ситуацию, повлекли за собой самовыбор богатыря и отправление его в боевой поход, где ему предстояло преодолеть препятствия в пути, совершить героический подвиг, вступив в единоборство с противником, пережить временное поражение и вместе с прибывшими на помощь богатырями победить антагониста и восстановить целостность страны.

Бесплатно

Сюжетосложение "Песни о том, как славный Джангар, взяв [в руки] печать свирепого Ширки, собрал своих львов-богатырей" из эпического репертуара ойратского сказителя Джавин Джуна

Манджиева Байрта Барбаевна

Статья научная

В статье рассматривается сюжетосложение «Песни о том, как Славный Джангар, взяв [в руки] печать Свирепого Ширки, собрал своих львов-богатырей» из эпического репертуара известного ойратского джангарчи Джавин Джуна. Материалом исследования явились тексты эпических песен синьцзян-ойратской версии «Джангара», опубликованные Народным издательством Синьцзяна в Китае в 1986 г. на ойратской письменности «тодо бичиг» («ясное письмо»), переложенные на калмыцкий язык известным востоковедом Б.Х. Тодаевой. Среди синьцзян-ойратских сказителей наибольшим и разнообразным репертуаром выделяются джангарчи хобуксарской эпической традиции. Одним из ярких представителей этой «школы» является сказитель Джавин Джуна, эпический репертуар которого состоит из двадцати пяти песен. Сюжет исследуемой песни основан на идее создания богатырской семьи Бумбайского государства, в котором Джангар является эпическим властелином, вокруг которого объединяются богатыри, каждый из которых - герой самостоятельных песен героического эпоса «Джангар». В результате проведенного анализа мы пришли к выводу, что сюжет песни, являясь предысторией создания бумбайской державы и богатырской семьи, представляет собой единую цепь из эпических тем и мотивов, в которых присутствует и динамизм, и героический накал, и торжество, направленные на раскрытие основной идеи эпоса. Завязка песни обусловила самовыбор героя, отправившегося объехать далекие земли и собрать богатырей, чтобы укрепить мир и провозгласить бумбайскую державу. Для достижения цели герой, преодолев огромное расстояние, встречает в пути богатыря Мингъяна, вступает с ним в единоборство, богатыри Мингъян и Боро Мангна решают добровольно войти в состав дружины хана, затем Джангар уничтожает шулмусов и освобождает угнетенный народ, тем самым восстанавливая мировую гармонию, возвращается в Бумбу, устанавливает иерархию и провозглашает бумбайское государство. Эпический дворец, олицетворяющий центр мироздания, вокруг которого мыслится кочевье эпического рода-племени, соответственно, эпический властелин, занимающий самое почетное центральное место, вокруг которого располагаются богатыри левой и правой сторон, являются константными темами как в синьцзян-ойратской версии, так и в калмыцкой традиции эпоса «Джангар».

Бесплатно

Сюжетосложение песен о героических подвигах богатырей из эпического репертуара ойратского сказителя Джавин Джуны

Манджиева Б.Б.

Статья научная

В статье рассматривается сюжетосложение «Песни о том, как в возрасте пятнадцати лет Улан Хонгор Прекрасный одержал победу над Асар Хара Мангасом» и «Песни о том, как двухлетний Хошун Улан впервые отправился в боевой поход» из эпического репертуара известного ойратского джангарчи Джавин Джуны. Материалом исследования являются тексты эпических песен синьцзянской версии «Джангара», опубликованные Народным издательством Синьцзяна в Китае на ойратской письменности «тодо бичиг» («ясное письмо»), переложенные на современный калмыцкий язык Б.Х. Тодаевой. Рассмотрение на основе единой модели эпического сюжета (по И.В. Ершовой) двух песен синьцзян-ойратской версии «Джангара» показало, что сюжет имеет устойчивую последовательность: 1. Героическая коллизия. 2. Выбор / самовыбор богатыря (отправление в поход). 3. Преодоление пути (претерпевание препятствий). 4. Героический подвиг. 5. Восстановление мира. Конфликтная ситуация, представленная в виде угрозы внешнего врага, с последующим захватом бумбайской державы, влечет за собой выбор (самовыбор) богатыря для отправки в боевой поход. В изображении героических деяний богатырей присутствуют архаические мотивы (волшебных предметов, предназначенного герою коня, внешней души, дерева Галбар Зандан, охраны хана, состоящей из хищников и птиц), а также религиозно-мифологические и буддийские представления (в роли помощников героя выступают Хормуста-тенгри, Гинрэ-тенгри, тридцать три тенгрия, Манджушри и др.). Сюжеты песен о богатырских подвигах в борьбе с внешними врагами бумбайского государства показывают, что синьцзян-ойратская версия «Джангара» имеет прочную связь с архаическим эпосом, насыщена сказочными мотивами и мифологическими персонажами.

Бесплатно

Типизирующая роль эпитетов в стилистике синьцзян-ойратской версии "Джангара"

Селеева Цаган Бадмаевна

Статья научная

Статья посвящена актуальному вопросу о роли постоянных эпитетов, значение которых связано с типологизацией и идеализацией, в контексте традиции национальных эпосов. Целью является исследование эпитетов синьцзян-ойратской версии эпоса «Джангар» с точки зрения их типизирующей роли в этнокультурной и мифоэпической традициях. Рассмотрены постоянные эпитеты, характеризующие персонажей, объекты и явления своего / чужого в эпической картине мира. В синьцзян-ойратском эпосе сохранились архаические представления о «чужом» мире, связанные с «иным миром», где властвуют демонические существа. Вражеская страна чаще всего именуется эпитетом антипода. Эпитеты в именах антиподов, как правило, имеют устрашающую коннотацию свирепый, могучий, подавляющий. Слово «хар» «черный» используется в наименовании топонимических объектов «чужого / вражеского мира». Оно также дается в номинации представителей Нижнего мира, хтонических существ и чудовищ. Имена и прозвища эпических богатырей-антагонистов, как представителей «чужого / иного мира», сопровождаются индивидуальными характеризующими эпитетами, где черный цвет выступает маркером их демонической мощи и силы, а также злых намерений и коварной сущности. Эпическая ономастика представлена именами героев и персонажей, в которой структура полных имен эпических героев обычно многокомпонентная, включающая личное имя, название титула и определение-эпитет с положительной коннотацией (славный, великий, свирепый, прекрасный). Имена эпических героев-богатырей, как правило, сопровождаются индивидуальными эпитетами, выступающими их постоянными качественными характеристиками, которые указывают на род занятий и возраст. Имена некоторых богатырей сохраняют архаические черты добуддийских верований и шаманской мифологии, тотемистических культов и происходят от названий животных, зверей и птиц, символизирующих силу, отвагу, ловкость и другие рыцарские достоинства. Культ и почитание предков нашли отражение в эпитетах имен богатырей и антиподов, указывающих на семейно-родовую принадлежность. Исключительная ценность и достоинство богатырского оружия и снаряжения подчеркиваются эпитетами, отсылающими к материалу, из которого оно сделано.

Бесплатно

Частушка в калмыцкой лирике XX в.

Ханинова Римма Михайловна

Статья научная

Частушка появилась в калмыцком фольклоре в 1920-е гг. под влиянием русского аналога. В 1930-е гг. она повлияла на создание литературной частушки в калмыцкой лирике. Поскольку этот жанр находился на периферии интересов этнографов, фольклористов, литературоведов, писателей, записи народных частушек не были опубликованы, за исключением некоторых образцов, а литературные частушки привлекли внимание лишь немногих калмыцких поэтов. Как фольклорные, так и литературные частушки, таким образом, не были объектом и предметом исследования. Нами обнаружены только четыре частушки, написанные Пюрвей Джидлеевым, Басангом Дорджиевым, Мутулом Эрдниевым, Санджи Эрдюшевым и опубликованные в конце 1930-х - 1940-м гг. в республиканской печати. Среди упомянутых литературоведами частушек этого периода и «Пионерские частушки» Константина Эрендженова, текст которых пока не найден. Все тексты четырех поэтов имеют подзаголовок «частушка», что указывает на целенаправленное жанровое освоение авторами литературной частушки. Из них частушки П. Джидлеева и М. Эрдниева написаны на политическую тему, частушки других поэтов - на любовную. Политические частушки, адресованные руководителю советского государства, приобретают характер магтала-восхваления новой жизни, тем самым размывая границы жанра. Лирические частушки Б. Дорджиева и С. Эрдюшева предназначены для двух исполнителей, первая частушка указывает на возможность исполнения под известную народную песню, вторая имеет припев. В политических частушках калмыцких поэтов нет сатиры, иронии, сарказма, критики, характерных для русской фольклорной частушки подобного типа. В лирических частушках калмыцких авторов отсутствуют сатира, ирония, юмор. Все тексты созданы в основном в традициях национального стихосложения. Влияние калмыцкой народной частушки на создание и формирование литературной частушки в калмыцкой лирике ХХ в. проследить не удается в связи с малым количеством таких материалов в опубликованном виде. Предпринятый сравнительно-сопоставительный анализ четырех литературных частушек показал, с одной стороны, попытки освоения нового жанра калмыцкими поэтами в 1930-1940-е гг., с другой стороны - малую продуктивность в их создании, исчезновение в дальнейшем в истории калмыцкой литературы прошлого столетия. На русский язык недавно переведена лишь частушка С. Эрдюшева без указания жанра.

Бесплатно

Через границы языков и культур: сказки донских калмыков в записи И.И. Попова

Горяева Баира Басанговна

Статья научная

В статье проведен сравнительно-сопоставительный анализ сказок донских калмыков в записи И.И. Попова со сказочной традицией русского народа. Фольклор донских калмыков, проживавших на границе кочевий Калмыцкого ханства, отражает контакт с русским населением и представляет примеры взаимодействия в области устной словесности. Данная проблема не была ранее объектом специального изучения в калмыцкой фольклористике. Сказки, зафиксированные Поповым, дополняют сказочную традицию калмыков. Благодаря этим текстам мы можем проследить полистадиальность сказочных сюжетов, их историческое развитие и процесс заимствования. Сказка про Ивана Царевича усвоена из устной традиции русского народа. Сказочник владел русским языком и, вероятно, слышал сказку от носителей устной традиции: сказка передана очень близко к тексту оригинала, с использованием русских слов. Заимствованный сюжет включает реалии быта, персонажи взяты из устной традиции калмыцкого народа при сохранении структуры сюжета. Калмыцкий сказочник переосмыслил заимствованный сюжет и рассказал его через призму кочевой культуры, используя художественно-изобразительные средства и устойчивые поэтические конструкции, характерные для калмыцкой сказочной традиции, что нашло отражение в тексте сказки. При этом сказочник включил знакомые образы из калмыцкой устной традиции. Наряду с традиционными формулами калмыцкой сказки, отметим финальную формулу, вероятно, заимствованную из репертуара русского народа, когда рассказчица утверждает, что она присутствовала на пиру и являлась очевидцем финальных событий сказки. Отметим, что концовки прибауточного характера, не связанные с сюжетом, не характерны для текстов калмыцких сказок.

Бесплатно